СОРТИРОВКА: проза

Горели Днепр, Нева и Волга,
Горели небо и поля...
Одна беда, одна тревога,
Одна судьба, одна земля...

Сейчас это все рядом, каждую минуту

Светлана Васильевна приближалась к нашему столику походкой, которая возникает у идущих под танцевальную музыку. Она разрумянилась и так светилась изнутри, словно отведала молодильного яблочка. Они – Женька и Светлана Васильевна – поцеловали воздух около щёк, произнесли дежурное «гули-гули». Затем, когда уселись, Женька сказал несколько слов, и румянец на скулах Светланы Васильевны подёрнуло серым, щёки дрябло повисли, а глаза, за миг до того озорные, игривые, запали вовнутрь, приняв в себя застарелую усталость, страх и отчаяние.

Страшновато и холодновато после тёплого приветливого иерусалимского камня в такой знакомой и такой незнакомой Москве! Оказывается, от метро до бывшего дома совсем недалеко. Мы с сестрой решаем пройтись пешком, раз в десять лет мы вновь выполняем «обязательную программу» — проверку чувств по отношению к месту, где родились и выросли. Наш путь помечен поликлиниками — взрослой, в девятом доме, где  аптека, детской в цокольном этаже нашего огромного дома и наконец, платной, прямо под кухней бывшей квартиры.

Мой приятель, совсем удручённый своей незадавшейся карьерой в литературе, отправился как-то в соответствующее агентство. Разумеется, одного визита туда было недостаточно, чтобы уловить все тонкости литературного процесса, но вот приблизительно такой диалог у него там состоялся.

Фразу, приведённую в названии, говорит Мария, - героиня моего любимого фильма «Звуки музыки», - недавняя воспитанница монастыря, приехавшая в богатый дом семьи фон Трапп в качестве гувернантки.

Есть очень хорошее высказывание: «Прожить день так, как будто он последний». Но ведь можно встретить его так, словно он первый! И всё удивляет и приводит в восторг, и жизнь тебя приветствует, и ты вся нараспашку. Прожить бы день ребенком, познающим мир. Иногда мне это удается и тогда я счастлива.

Василий еще окончательно не проснулся. Ему очень хотелось удержаться внутри сладкого бесчувствия сна, но противные утренние звуки, наполнившие квартиру, заставили разлепить один глаз и зевнуть так, что хрустнуло где-то в ушах. Можно было зарыться под подушку, но он по опыту знал, что это мало помогает.

Вас когда-нибудь унижали? Нет, не так: вы чувствовали себя униженными? У меня такое было в молодости несколько раз. Согласитесь, это травмирует страшно. Недаром же говорят, что больнее всего ранит слово.  В порыве гнева чего только человек не ляпнет, а потом жалеет. Я не имею в виду банальные бытовые ссоры, где может вырваться бранное слово, оскорбление. В тот момент это очень больно, зато потом всё прощается, забывается...

Недавно мне объяснили, что поэт – это не просто тот, кто пишет короткими строчками и в рифму, а высокое звание, которое ни в коем случае нельзя присваивать себе самому. Нельзя называть себя поэтом. Надо подождать, когда другие тебя так назовут. В крайнем случае, когда уже слишком долго ждёшь, подговорить друзей. Но если это простые люди, сами не поэты, тогда их мнение недорого стоит, и они должны брать количеством. А большого количества друзей обычно не бывает. Настоящих друзей, готовых называть тебя как тебе угодно, и при этом настаивать, несмотря на возражения врагов и сомневающихся, всегда не хватает. Поэтому надо заводить друзей, которые тоже хотят называться поэтами, и называть их в точности так. Тогда они тебе ответят взаимностью, и из ничего возникнет группа поэтов-единомышленников. Возможно, даже целое направление в поэзии. Это называется "перекрёстное опыление".