Исай ШПИЦЕР | Судьба как песня

Судьба как песня

Об авторе песни «У самовара» Фаине Марковне Квятковской 

Имя Фаины Марковны Квятковской, уверен, сейчас мало кому знакомо. И не только на Западе, но и в России, где она жила долгие годы после войны. Зато широко известны её песни: фокстрот «У самовара», танго «Аргентина». Уже более тридцати лет, как автора этих песен нет в живых, а мелодии и тексты, написанные ею в далёких уже от нас, тридцатых годах прошлого века, звучат на радио и телевидении. А фраза «У самовара я и моя Маша» стала поистине фольклорной.

Я познакомился с Фаиной Марковной в Ленинградском комитете профессиональных драматургов, членами которого мы с ней состояли. Тогда Фаине Марковне было уже за семьдесят. Выглядела стройной, красивой пожилой женщиной.

К тому времени была уже опубликована в официальной газете «Советская культура» статья, озаглавленная «Полсотни лет «У самовара» — об удивительном долгожительстве этой песни и судьбе её автора.

Затем была статья в «Аргументах и фактах» — «Украденная песня». О том, как в течение долгих лет авторство слов «У самовара» приписывалось мэтру советского песенного творчества В. Лебедеву-Кумачу. В те послевоенные годы Фаина Марковна боялась даже заикнуться – не то, чтобы вступить в борьбу за свои авторские права с этим поэтом, любимцем советских властей. Тогда это было бы равносильно самоубийству.

Лишь в 1979 году её авторские права были восстановлены, и она получила возможность иметь небольшую прибавку к своей скудной пенсии. Помогал ей небольшими деньгами и Комитет драматургов, впоследствии переименованный в Союз литераторов России. И я ежемесячно посещал Фаину Марковну дома, приносил ей эти деньги.

Коммунальная квартира, в которой она с мужем занимала две небольшие комнаты, находилась в доме, что на углу улиц Салтыкова-Щедрина и Восстания в Ленинграде. Этот старый дом давно нуждался в капитальном ремонте – тёмный подъезд, обшарпанные стены, лестница с перекошенными ступенями. На двери несколько звонков. Иногда мне дверь открывал кто-то из соседей. Я отмечал тогда, что все они были весьма доброжелательны.

В комнатах у Фаины Марковны было светло, чисто и уютно. В гостиной, где она меня принимала, стояло фортепьяно. За чашкой кофе мы беседовали о жизни и творчестве.

– Вы знаете, – говорила она, – вот сейчас я, старая и больная женщина, но состояние радости и счастья не покидает меня. Я прожила, хотя и непростую, но интересную жизнь. В молодости в меня влюблялись. Мои песни живут по сию пору и это по-прежнему радуют меня. И вообще, я везучая. Уже то, что уцелела в годы войны, живя в Варшаве, занятой фашистами, о многом говорит. Меня спасла моя польская фамилия, которую дал мне мой первый муж Квятковский, кстати, польский офицер. А моя девичья фамилия – Иоффе, Фейга Иоффе. «У самовара» я написала в 1931 году, шестнадцатилетней девушкой, когда жила с родителями в Польше, в Кракове. Фамилия моего отчима была Гордон. Там я и стала как автор Фанни Гордон. А сама я родом из Ялты.

Я спросил как-то у Фаины Марковны, в чём, на её взгляд, состоит популярность «У самовара», фокстрота с незатейливыми мелодией и текстом.

– Мне часто задают такой вопрос, – ответила она. – Я думаю, прежде всего – в юморе, который есть и в тексте, и мелодии. И ещё в ней узнаваемо время – 20-30-е годы. Я ведь написала жанровую песенку для одного из кабаре. Правда, текст был написан на польском языке владельцем этого кабаре Анджеем Власта. И вот эта песенка вдруг стала очень популярной в Польше. В дальнейшем я сделала несколько вольный перевод на русский язык, и эта песня вместе с танго «Аргентина» вышла отдельной пластинкой. В Риге, будучи на гастролях, песню исполнил Пётр Лещенко. Вот и пошла она «гулять» по свету.

Надо сказать, что музыку танго «Аргентина» по мелодичности Фаина Марковна ценила выше фокстрота «У самовара».

В 1934 году «У самовара» включил в репертуар своего джаза Леонид Утёсов. Откуда ему было знать, что автор фокстрота живёт где-то в Польше и что зовут автора Фанни Гордон.

Спросил я также у Фаины Марковны, как она оказалась в Советском Союзе.

– Произошло это в 1945-м, когда я узнала, что муж мой погиб. Из Польши я могла ехать, куда угодно. Я знала французский, английский, немецкий. Но я рвалась в Россию, к Сталину… Да, именно, к Сталину. Все его тогда боготворили. Меня советские войска спасли от гибели – гестапо охотилось за мной, а тут пришла свобода. Лишь спустя годы горький вкус этой «свободы» в Советской Союзе я стала ощущать постоянно.

Нельзя сказать, что Фаина Марковна жила отшельницей в Ленинграде. Её приняли в Профессиональный комитет драматургов, приходили к ней представители польской общины в городе, музыканты и исполнители, заказывали новые произведения.

Она писала музыку к опереттам «Девушка из Шанхая» и «Яхта любви».

Однажды позвонила ей Алла Баянова и пригласила на свой концерт в Октябрьском зале. Я представил себе тогда, что творилось бы в зале, если бы прославленная певица вызвала на сцену автора песни, которую она только что исполнила. (Песня «У самовара» была в репертуаре у Баяновой тоже.) Но Фаина Марковна на концерт не пошла: ступени этого концертного зала были слишком крутыми для её больных ног. И встреча певицы Аллы Баяновой с автором песни «У самовара» так и не состоялась.

В один из июльских дней 1991 года я позвонил по телефону в квартиру к Фаине Марковне. (Телефон был коммунальный.) Трубку взяла соседка. Каким-то приглушённым голосом она стала выяснять, кто звонит. А затем сказала, что Фаина Марковна ночью умерла, умерла тихо, заснув вечером и не проснувшись утром. Её муж умер тремя месяцами раньше.

На церемонии прощания с Фаиной Марковной в траурном зале ленинградского крематории было чуть больше десятка человек: члены Союза литераторов, племянница, несколько подруг, соседи по квартире. Они же, соседи, устроили и скромные поминки в комнатах, которые занимала Фаина Марковна.

Я не знаю, кому достался архив Квятковской. У меня же сохранились её членский билет с фотографией, подаренный ею клавир с мелодией «У самовара» и текстом, переведённым ею на английский язык, а также газетная вырезка со статьёй о ней, где на полях Фаина Марковна написала: «Не забывайте меня, Исай Моисеевич».

Что я и стараюсь делать.

Исай Шпицер