ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Мы предлагаем вашему вниманию истории, свидетелем которых автор стал во время двух средиземноморских круизов на израильских судах. Поскольку все они объединены тем, что произошли на кораблях либо во время выходов пассажиров на сушу, назовем их вслед за неизвестной девочкой

Случается, что прозаики пишут стихи, а поэты прозу. Иногда одно успешно дополняет другое. Вот и в этой подборке стихов Михаила Кагарлицкого нас ждут иные интонации, исповедальные ноты, в которых звучат сомнения, переживания, горечь утрат и несбывшихся надежд…

Я опубликовал в газете стихотворение, посвященное памяти жертв Варшавского гетто. На следующий день мне позвонил местный композитор и сообщил, что он написал на мои стихи песню. Не думаю, сказал я, что эти стихи надо петь.

В 1990 году свояк, то есть муж сестры моей жены, Леонид Иоффе решил переехать с семьей из Ташкента в Калининград.

Иван Иванович Иванов, профессор кафедры русской литературы “N”-ского государственного университета вышел в сквер, разбитый перед входом в alma mater, и устроился на пустующей скамейке.

Где-то перед новогодними праздниками 1990 года мне позвонил Виктор Шапирянц. – Саня, дорогой, – едва заметно заикаясь, сказал он, – извини, что отвлекаю, но у меня грандиозная новость.

Собираясь в Бангкок, я получил два неформальных совета. Первый мне дал сетевой приятель Борис. Он много путешествует и знает – что, где и сколько. И почём отдадут.

Дженифер доверчиво вкладывает чёрную шершавую ладошку в мою руку. Спускаемся по широким мраморным ступеням в подвал, где находится школьная столовая. Дженифер – не по возрасту серьёзная девочка.

Хижины стояли полукольцом, одна за другой, придавая местности еще более мрачный, навевающий тоску характер. Где-то там, вдали, серое небо сливалось с таким же серым морем, образуя бездну отчаяния, мглу погребения безутешных сердец.

– Не все нас понимают, – говорил Начальник Тюрьмы. – Давайте пригласим журналистов. Покажем им наши корпуса. Столовую. Часовню.