ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Это пустое место,
в нем нет света и тени, -
только слепящий взгляд
тебя, который остался.

И вот я плыву в батискафе,
Отвергшая бремя забот.
А рядом ревнивые скаты
Разрядами целятся в борт.

Я тоже ощущаю пустоту...
И, как и ты, ищу себя порою...
Мой взгляд скользит по чистому листу -
Не пишется...

Жизнь, как камни, раскидала
Нас. Взбодрив судьбу хлыстом,
Твёрдой поступью вандала
Входит память в старый дом.

Мое ненаглядное сладкое солнышко! Ты спрашиваешь, есть ли у меня время «для поговорить»? Как только у тебя найдется время «для покушать», у твоей бабушки тотчас найдется время «для поговорить»!

От творческих мук мне спасения нет,
страданьям жестоким не видно конца:
во мне, не раскрывшись, вдруг умер поэт
и там же, внутри, разлагается, гад.

27 июля 1929 года ему вручили пакет, тщательно упакованный и скреплённый печатями английского почтового ведомства. Постоялец солидного отеля чуть заметно дрожащей рукой забрал его и поставил подпись в журнале корреспонденций.

Не стоит ангелам подливать вина.
Сквозь позолоту и эмаль красоток —
чуть сковырни ногтем —
промелькнет нечто простое, быстрое, хищное,
как геккон за иконой.

В Варшаву я приехал поздней осенью, когда уже начались морозы и выпал первый снег. Позади был год мытарств и злоключений, позади были Силезия, Поморье, Балтика и Татры. Самое страшное было позади. Впереди была полная неизвестность.

Но если он чего решил, добьется обязательно. Поехали. В пути кляла себя за мягкотелость, очень всегда нервничаю, когда сын – за рулем, к тому же – чужой машины. Да и дорога оказалась длиннее, чем я ожидала. Нервно, но добрались.