ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Уйду по шпалам в детство. И вернусь!
Пускай всю ночь меня тошнит стихами.
Прости Витюху мама-Русь за грусть
И накорми, как раньше, пирогами.

В июне 1972 года я поступал во ВГИК на операторский факультет. Первый экзамен – «Практика фотографии». Нам давали пленку, и мы должны были сделать репортаж на ВДНХ. Три года не было набора на факультет; конкурс был огромный. Я попал в первую группу, и в восемь утра тридцать человек отправились на съёмки.

На изломе ночи летней
Под плащом укрывшись тёмным,
Я, Давид – старик столетний,
Покидаю город сонный.

Зачем я берусь за эти строки? Ведь я не знала близко Ларису Шенкер, не работала с ней в редакции, не сидела в одной комнате стол к столу, лицом к лицу, в рутинных обсуждениях и спорах, скрещивая взгляды и темпераменты, как это приходилось делать сотрудникам журнала.

Моя последняя, двенадцатая по счёту книга оказалась провальной. Ирочка, дотянувшись до моего уха, шёпотом и нараспев предупредила меня, что ещё один такой срыв, и мне можно начинать писать мемуары для краеведческого музея. Я почувствовал знакомый запах духов и промытого тела.

Всё то, что прежде я любил,
С годами прячется тумане.
Вопрос to be or not to be
Не покоряет мозг как ране.

Мела метель, пугая город воем,
Творила всласть февральский произвол -
Но стихла вдруг. Пленённый вновь покоем
Тихонько день за горизонт ушел.

Липкин опаздывал. Лёшка уже включил аппаратуру, настроил, но играть не начинал. Вагана не было и можно было минут десять пофилонить, хотя то, что новый администратор Елена Николаевна сдаст с потрохами, даже не обсуждалось.

На восемнадцатом году в Израиле вдруг вспомнилась эта история про куклу. Была она дорогая, сказочно красивая и куплена для двухлетней дочки незадолго перед отъездом. Так наскоро, что даже имени не успели принцессе дать.

Когда возносятся поэты,
А их стихи протяжным эхом,
Со всех сторон обняв планету,
Среди созвездий вспыхнут где-то.