«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Гончуков Арсений Михайлович — писатель, поэт, режиссер. Родился в Нижнем Новгороде в 1979 году. Закончил университет по специальности «Филология» и Школу кино при Высшей школе экономики. Автор сценариев, режиссер-постановщик и продюсер четырех полнометражных художественных фильмов, а также первого в России веб-сериала «Район тьмы». Лауреат, обладатель более двадцати наград российских и мировых кинофестивалей. Участник фестивалей США, Франции, Канады, Германии, Чехии, Польши, Ирака, Индии, Австралии и др. Автор двух книг, в том числе поэтического сборника «Отчаянное рождество» (2003). Призер конкурсов «Любимовка» и «Личное дело». Шорт-лист премии «Антоновка» в номинации Проза. Публиковался в журналах «Дружба народов», «Юность», «Воздух», «Новый берег», «Искусство кино», «Современная драматургия», «Кольцо А», «Прочтение», а также в «Литературной газете», «Текстуре», «Литерратуре», «Полутонах». Участник Семинара молодых писателей в Липках (2008). Живет в Москве.
Момент истины Пушкина
Меня немного бесила всегда эта привычка русских поэтов и писателей брать у Пушкина строчку, да даже два слова или слово с междометием и — ставить в эпиграф. Ну, смешно же! Когда перед поэмой или романом стоит эпиграф Пушкина, что-то такое: «Ах, метель!» И все. И Пушкин, имя. Как будто для этого и ставят. Кстати, для этого.
Однако потом я понял, что отчасти это верно, конечно. В какой-то момент у меня у самого появилась из Пушкина буквально одна строчка, да даже не строчка, а часть предложения, из его переписки, и для меня эти слова — кредо, учебник, путеводная звезда, девиз и ориентир в моих творческих поисках.
А все потому что Пушкин удивительно емкий и точный. Он всегда бил в цель. А гении, как известно, бьют в цель, которую другие даже не видят.
С годами и веками в Пушкине помимо написанного им все больше становится интересной его феноменология. Почему он у нас один такой, почему он великий, почему он стал универсумом русской литературы? Я думаю, потому что он появился в самом-самом начале и все открыл. При этом масштаб его дарования действительно небывалый. Так совпало, время и дар. Точка отсчета и гений.
Перечитываю раннего Пушкина. Там, конечно, все надо запрещать. Потому что сплошное бухло и детский алкоголизм, они бухают прямо в Лицее, бьют бутылки и выкидывают их в окно. Куда смотрит мизулина.
Кроме шуток, тематика ранних стихов — сплошь прокрастинация, лень, отдых, деревня, наслаждение жизнью. Ровно то, чем должен заниматься юный поэт, а не зубрить, сидеть на бесконечных онлайнах и делать карьеру, как нынешние бедные синюшные заученные дети. Пушкин вообще больше гулял, чем читал, всю жизнь, а в юности он созревал, он думал, он свершался как поэт. Прокрастинация его священна.
Язык у него небывалой гибкости, конечно, когда всматриваешься, это бросается в глаза, он так неожиданно подходит к описанию каких-то простейших вещей, с таких лингвистических сторон, что диву даешься. Кажется, что об этом можно сказать только так и так, но он ухищряется найти какой-то неожиданный окольный змеиный путь. Раз и готово.
А чего стоят образы? Сложные и неожиданные. У упрощенного нашего с вами современника глаза на лоб могут полезть. «…и гордые сердца в восторге пламенном летели вслед отца и местью роковой горели и дрожали» — вот только представьте это.
Пушкин, конечно же, с самого начала — огромный пламенный патриот России, которую любит, воспевает, считает мировой державой, освободившей Европу, вдохнувшей мир в целый мир, Россия — священная спасительница у него, великодушно несущая народам благо. И это справедливо, конечно.
Уже в пятнадцатилетнем возрасте у него попадаются чистые шедевры, как, например, стихотворение «Наполеон на Эльбе» — литое, ясное, совершенное по форме, абсолютно визуальное, яркое, горящее своими цветами и красками, ветром и запотевшими мечами, брошенными в траву, то есть детально и атмосферно сделан текст удивительно хорошо, но и по внутренней драматургии как большой художник Пушкин фиксирует Наполеона — как это умел делать Караваджо или Тициан — в момент выбора его судьбы, то есть балансирующим на грани жребия, и этот момент истины запечатлен очень зримо и виртуозно.
Внезапно взял и перечитал чуть не самое раннее пушкинское стихотворение, мини-поэму «Монах», которую он написал в 14 лет. И там, в общем, все про него уже понятно, конечно. Хотя, наверное, боялись, что вундеркинд когда вырастет, исчезнет. Потому что эта поэма уже образец. И все там есть. И сюжет, и задумка, и живой авторский голос, по-онегински беседующий с нами и с собой, и искрометный юмор, от которого смешно и сегодня, и сарказм, и легкость, и гармония частей и композиции, и отступления-замедления темпа — содержательные и яркие, и строго выверенная драматургия, и владение стихом… И глубокий, простите, смысл, и простите еще раз, концепт. И финальные ударные строки. Этакое совершенное перед тобой изделие. Прочел, смотришь, и думаешь: четырнадцать лет? Мдааа.
Арсений Гончуков
А. С. Пушкин. Два автопортрета