Владимир Брисов. Записки «орнитолога» (политфантастика)

Тёплый солнечный день. Лесопарк наполнен птичьими голосами: карканье, чириканье, свист, кряканье, трели, щебет, стрёкот… Вдруг гулкий гортанный крик вОрона заглушил птичье многоголосье и распугал двукрылых. В общем, всё, как у людей, кто кого перекричит. Я присел на скамейку у старого пруда и, кажется, задремал.

– Так всё-таки я не пойму, – обращается утка то ли к селезню, то ли ко мне, – почему Владимир Путин не прижился в общей золотой клетке вместе с другими президентами птичьего рынка? А отстроил свою, индивидуальную?

Белая Ворона (по воле судьбы видящая всё в чёрных красках), объясняет: – Они все наёмные менеджеры, пусть и высокопоставленные, но клерки, которым разрешили порхать в сроки, определённые их конституциями. А ВВП – император, властитель, не ограниченный временем полёта. – Белая птица задумалась и произнесла. – Не ограниченный никем и ничем только собственной жизнью… Они все нанимаемые на работу, а он сам работодатель. Они отчитываются перед птичками за съеденный корм, а он берёт сколько надо.

Бойкая Сойка, бросив ироничный взгляд на ворону-альбиноса, добавляет: – По моему мнению, между ними разница, как между чёрным В`ороном и серыми Вор`онами. Вроде, внешне похожи и по названию близки… но нет, абсолютно разные птицы. Вор`оны никогда не уживутся с В`ороном. А В`орону западло общаться с Вор`онами. В отличие от них В`орон не любит сжатых дворов и шумных улиц, где заметен со всех сторон. Он предпочитает парить в одиночестве, выставляя на птичье обсуждение только собственную тень.

– С кем лучше нам – обывателям? – затараторили дрозды.

Последний из Филинов, видящий в темноте и потому слывущий мудрым, глубокомысленно изрёк: – Из шумных Вор`он можно выбрать и обсудить любую. А В`орон выбора не даёт, что сверху крикнет, то и будет. Российская птичья традиция не знает и априори не терпит многоголосья. Иногда император прогрессивен (Пётр Великий), чаще помпезен (Екатерина II), нерешителен (Николай II), фанатичен (Ленин), маниакален (Сталин), безразличен (Брежнев), наивен (Горбачёв), неподготовлен (Ельцин).

Мы можем перечислять любые свойства повелителя, фараона, цезаря, императора, монарха, вождя, генералиссимуса, генсека, президента (называйте, как вам нравится), но мы не можем влиять на решения, волеизъявление птичьего народа забывается до третьих петухов.

В разговор вмешался пёстрый Дятел, сующий свой клюв в каждую дырку и долбящий в одну точку: – Наш В`орон с крымских событий сильно изменился. Да, произошла метаморфоза от менеджера к императору. От боящегося нарушить договор до рвущего в клочья любые договоры. И, поскольку власть стала абсолютной, с новой силой встаёт всё тот же вопрос: – Кто вы мистер В`орон, и куда поведёте птичью стаю самой крупной по территории страны?

Тут заволновались зяблики, трясогузки, синицы, мухоловки, поползни: – Что делать нам мелким птичкам, лишённым права свободного пения?

С ветки донеслись соловьиные коленца курского певуна: – Свой жалкий шёпот вы называете свободным пением? Вот мы, соловьи – настоящие солисты. Язык наш – враг наш, завистники режут наши язычки на паштет.

– Сороки всегда предупреждают лес об опасности – зашумела Белобока, – но наш информационный стрёкот бесит хищных птиц.

– Моих сородичей обвиняют в том, – жаловалась сирота-Кукушка, – что своим ку-ку, ку-ку мы намекаем на нарушение конституционных сроков правления, и в наказание нам не разрешают усыновлять птенцов.

– Что говорить, – сетовал Филин, – идиоты с претензией на мудрость украшают кабинеты чучелами моих исчезающих братьев и сестёр. Мы возмущаемся и гукаем друг другу по ночам, когда все спят. Но это не спасает ни нас, ни других птиц.

– Ласточки всегда спешат, порхают не касаясь земли, – плакала элегантная птичка в чёрном фраке, – меняя высоту полёта, мы предсказываем погоду. Поэтому нас обвиняют в разглашении гостайны и делают суп из наших гнёзд.

– Хуже всего белым Вор`онам, – грустно прокаркала красноглазая птица, – преследуют за цвет оперенья. Как говорится, не родись красивой, а родись серой.

Вперёд вылез шустрый воробей: – Нам, воробьям всё фиолетово.  Чирикаем о хлебе насущном «чик ч`ирик, чик ещё один ч`ирик, чик и в кармане уже три ч`ирика». Наше жизненное кредо: «Сыт, пьян и клюв в табаке».

– Это безнравственно… права птицы… судьбы родных гнездовий… нравственное воспитание птенцов… смысл жизни… быдло, – заволновались птицы со всех сторон.

– Не забывайте, – рассмеялись воробьи, – что вы все занесены в Красную книгу, а мы заселили всю планету. И, когда, спасаясь от вымирания, вы прилетите на другую планету и откроете люк, вы услышите со всех сторон звонкое «чик ч`ирик, чик и ещё один ч`ирик»!!!

Я проснулся от трёхэтажного мата, дымя сигаретами, мимо прошла группа двуногих, обсуждая, где бы добыть побольше чириков на бухалово и зажиралово.

Владимир Брисов, член Союза писателей России