Зинаида ВИЛЬКОРИЦКАЯ | Перышко взлетевшей птицы

Перышко взлетевшей птицы

…Зазвучал бессмертный древний кадиш. И под треск обломившейся ветки в небо взлетели птицы. Стая птиц.

На волю. За облака. За звезды. Птицы казались душами, улетающими в вечность, и становились все прозрачнее и прозрачнее… Пока не растворились в бескрайней небесной синеве… Будто никогда их и не было.

Но все-таки они были. Одна такая фейгеле уронила перышко…

(З. Вилькорицкая «Меня зовут Бася»)

Народная дипломатия – великая сила. Она творит чудеса, неподвластные правительствам стран и континентов. На простых людях держится мир, как ни банально это звучит.

«Здравствуйте, Зина. Уверена, что многие вам говорили о том, какой глубокий, искренний и настоящий ваш рассказ о Басе. Он меня очень глубоко тронул. Вы смогли услышать-почувствовать и передать словами то, о чем не всегда говорят и хотят помнить. Не буду повторяться, да и слова небанальные найти сложно. Я хочу о другом написать. Я человек верующий и последние несколько лет изо всех сил стараюсь не пропустить что-то важное, что Бог пробует мне сказать. Иногда это встречи с людьми. Прочитанная в определенный момент книга. Или разговор. Уже столько раз убеждалась, как – если только заметишь – это помогает понять что-то очень важное. Расставить приоритеты. Понять, что делать. Так вот. Ваш рассказ – из таких важных знаков сверху. Уже несколько лет мы всей семьей многое делаем для возвращения памяти о предвоенной еврейской общине в Бжеско – маленьком городке рядом с Краковом. В последнее время много сижу в архивах. Тяжело это – столько всего читать, как люди погибали. Узнавать, что в лесу недалеко от этого городка во время войны были расстреляны евреи. Они до сих пор там лежат, а я чувствую себя приблизительно так, как герой вашего рассказа, – все эти убитые стучатся, чтобы о них, наконец, вспомнили…

Анна Бжиска, Польша.

…Мороз по коже. Я тоже верю, что случайностей не бывает. За каждой – человеческая жизнь, и не одна. Подобных историй – тысячи…

Первым человеком, внесшим лепту в эту историю, стал пан Мариан Пут. Что он сделал? Казалось бы, ничего особенного. Написал книгу о своей деревне. На четырехстах страницах собрал все, что было известно об односельчанах, обычаях, разных случаях… В том числе упомянул и о том, что семья Чихонских во время войны прятала евреев, которых нацисты обнаружили и расстреляли в 1944-м.

Сам Мариан был тогда ребенком, но после войны отец показал ему сарай, где эти евреи скрывались… Холм, где они остались навечно… На основе этого воспоминания три польские школьницы-старшеклассницы написали статью и послали на конкурс, посвященный истории довоенной еврейской общины Бжеско и близлежащих деревень. Организатор проекта Анна Бжиска эту статью прочитала…

А вдруг свершится чудо и удастся найти последний приют невинно убиенных? Но как определить расположение могилы через семь с половиной десятилетий?

Среди жителей деревни ходили разговоры, что в том лесу может быть не одно такое место. Немцы ловили и зверски уничтожали евреев, уцелевших после ликвидации гетто и укрывавшихся кто в лесных зарослях, кто по хуторам. Без точных сведений и специальных приборов обнаружить что-либо не представлялось возможным. Непосредственных свидетелей не осталось. Вся информация – через третьи руки. Одна бабушка рассказывала о знакомстве с человеком, участвовавшим в захоронениях расстрелянных, но несколько лет назад она умерла, а внук ничего конкретного сообщить не смог. Другая свидетельница во время войны была совсем малышкой и ничего достоверного в памяти не сохранила.

Анна не сдавалась. Встретилась с паном Марианом, чтобы уточнить хоть какие-нибудь подробности. Оказалось, он может показать дом, где та еврейская семья пряталась от немцев.

На фото – все, что осталось от этого дома.

В этот сарай с коровником несчастные попытались убежать, когда немцы окружили дом.

Двум старшим детям удалось уйти через запасной выход. Что с ними случилось, неизвестно. Скорее всего, их схватили… А родителей с двумя младшими (7-8 лет) выволокли из укрытия и бросили в канаву в 100 метрах от дома. По всей вероятности, как было принято у истинных арийцев, –  стреляли так, чтобы не убить, а только ранить. И закопать заживо.

Пан Мариан показал, в каком направлении вели еврейскую семью, но точное место трагедии оставалось под вопросом.

А потом нашелся ещё один свидетель – пан Юзеф, двоюродный старший брат Мариана. Анна договорилась с представителем главного раввина Польши Александром Шварцем из фонда «Запомняне» («Забытые»). Он приехал из Варшавы – обследовать георадаром.

– Эта могила была здесь. Вдоль этой насыпи. Она уже давно покрыта листвой и опавшими ветками… Во время войны тут было поле, на границе участка их закопали, теперь лесом заросло.

Пан Юзеф был очень взволнован, он почти плакал: «Мы услышали выстрелы… Несколько винтовочных выстрелов слышали и люди, работавшие в полях. По деревне распространилась весть о том, что евреи, скрывавшиеся у Чихонских, расстреляны. На следующий день родители сказали, чтобы я вместе с младшими братьями нашел могилу и помолился. Нас было пятеро, я был самым старшим: я, мои братья и двое детей наших соседей, того же возраста, что и я. Тогда здесь были поля, не было леса… Я нашел. Там был свежий холм земли. Такой же ширины, как две туфли, такой же узкий и довольно длинный, может быть, два метра. И поэтому я подумал, что в этой тесноте тела не могут быть сложены бок о бок, их бросили один на другого в глубокую яму… Здесь мы все собрались вместе и произнесли молитву за умерших. Уже более семидесяти пяти лет они тут лежат…»

– К сожалению, пан Юзеф умер в августе 2020 года, – говорит Анна, – но до этого успел нам показать это место. У меня такое чувство, что он дождался, чтобы рассказать об этой истории и после этого умер, в свой день рождения. Ему 90 лет исполнилось. Жаль, фамилию этой еврейской семьи мы не знаем и, скорее всего, никогда не узнаем. Эти люди были не местные. В поисках укрытия приехали в Порембу Спитковскую из города покрупнее. Пол детей тоже неизвестен. Но мы должны помнить. До войны евреи составляли половину населения Бжеско. Почти все они были убиты в гетто, в лагерях и везде, где были обнаружены. Память о них – мера нашей человечности и часть нашей истории. Мы делаем это не только для погибших во время Холокоста, но и для нас. Эти люди были такие же граждане Польши, соседи наших родителей, бабушек и дедушек. Их расстреляли, потомков не осталось. Кто о них вспомнит, как не мы?

Каждая семья – это Вселенная. Каждый ребенок – солнце во Вселенной.

Как и все еврейские семьи, они зажигали субботние свечи, крутили дрэйдл (волчок) на Хануку, радовались Пуриму, пекли мацу на Песах… Кому это мешало?

О чем они думали, когда их вели на погибель?

Самое страшное для мужчины – не иметь возможности спасти свою Вселенную и своих солнышек.

Самое страшное для матери – не иметь возможности защитить своих детей.

Самое страшное для ребенка – узнать, что мама с папой не всесильны – и нет спасения от Зла. Оно выглядит похожим на людей. Тем и омерзительно.

Мы можем только догадываться об этом. Скорбеть и помнить. Люди, насильно лишенные величайшего дара – жизни, заслуживают, чтобы о них помнили.

По еврейским законам достойное погребение тех, чьи имена неизвестны, является одной из величайших заповедей. Благодаря таким, как Анна, на границе Бжезницы и Порембы Спитковской открыли памятник для всех убитых, замученных, расстрелянных на этих полях и в этом лесу.

Из-за пандемии людей пришло немного. Но сделали самое главное – отдали дань памяти невинных жертв, души которых (хочется верить!)  присутствовали незримо.

Это не первый памятник, поставленный по проекту архитектора Дамиана Стырны на местах еврейских трагедий. Одна из деталей – сломанное дерево и птица, с него взлетающая.

На бордюре из черного гранита – надпись на иврите и польском. Автор текста – профессор Джонатан Уэббер: «Здесь лежат тела мужчины и его жены вместе с двумя маленькими детьми, которые были убиты, потому что они были евреями. Это было в 1944 году, во времена Холокоста. Их имена неизвестны… Их судьба стала судьбой почти всех евреев в непостижимой трагедии ненависти и насилия, которая ознаменовала те ужасные времена. Давайте молиться за их души и за прекращение такой ненависти».

Евреи, убитые и похороненные в полях и лесах Бжеского повета (на основе документов из архива Института национальной памяти и показаний свидетелей).

– Деревня Боженчин. Элиас Рейсс, его сын Арон Рейсс и неизвестная еврейская женщина. Расстреляны и похоронены в поле в 1941 году.

– Деревня Чхув. Еврейская женщина и ее ребенок (около 2 лет). Расстреляны в декабре 1943 года. Похоронены у реки Дунаец.

– Деревня Дембно. Семь евреев расстреляны 26 октября 1942 года и похоронены в братской могиле в лесу. Четверо из них – из Дембно: Каролина Гласснер (30 лет); ее две дочери Дорота и Чеслава (4 и 6 лет); бабушка Гласснер (60 лет). Трое братьев и сестер – из Бжеско: Чеслава Гласснер (17 лет), Ян Гласснер (16 лет), Эльза Гласснер (11 лет).

– Деревня Долы. Кароль Гласснер (30 лет) и Хая Гласснер (32 года). Расстреляны и похоронены в лесу Поромбка Ушевска в 1943 году.

– Деревня Ивкова. Еврейская женщина (40 лет) и ее 7-летняя дочь. Расстреляны и похоронены в поле у леса в октябре 1943 года.

– Деревня Ивкова. Еврей. Застрелен и похоронен в лесу осенью 1943 года.

– Деревня Ивкова. Еврей Теллерман (45 лет) из Доброчеша. Расстрелян и похоронен в Ивковском лесу в декабре 1943 года.

– Деревня Окочим. Группа евреев из Бжеско, прятавшихся в лесу Гарбатка. Обнаружены, расстреляны и похоронены в том же лесу. Информация об их количестве отсутствует.

– Деревня Пяски Дружкув. Еврейская женщина из Тарнува, фамилия Краутвирт, ее 3-летняя дочь и неизвестная еврейская женщина. Расстреляны и похоронены у реки Дунаец в 1943 году.

– Деревня Пяски Дружкув. Неизвестная еврейская женщина из Крыницы, живущая в Чхуве. Обнаружена и расстреляна в 1944 году. Похоронена в Пяски Дружкув.

– Деревня Поромбка Ушевска. Хафта Гласснер (42 года) и ее двое детей, Бронька (11 лет) и Ян (7 лет). Расстреляны и похоронены в лесу в августе 1942 года.

– Деревня Поремба Спитковска. Еврейская семья, родители и двое детей. Обнаружены, расстреляны и похоронены в лесу весной 1944 года. Судьба еще двоих старших детей неизвестна.

– Деревня Шчепанув. Эмиль и Шимон Якубович из Пшиборова и неизвестный еврей, расстрелянный 9 сентября 1943 года. Братьев похоронили в частном саду возле почтового отделения, еврея – в поле рядом с кладбищем.

– Деревня Шчурова. Трое евреев. Расстреляны и похоронены в поле в 1943 году.

– Деревня Шчурова. Еврейская семья около пяти человек. Обнаружены и расстреляны в 1944 году. Похоронены на скотомогильнике в этой деревне.

– Деревня Ушев. Пинкас Федергрун. Еврейка Голдбергер, около 45 лет и ее три дочери (12, 6 и 1 год). Обнаружены, расстреляны и похоронены в лесу в июле 1943 года.

– Деревня Воля Пшемыковска. Еврей. Застрелен и похоронен в поле осенью 1942 года.

Всего приблизительно 45 человек. И еще великое множество других, имена и места убийства которых неизвестны.

Этот список зачитали на открытии памятника. Краковский раввин Элиэзер Гурари воззвал к душам погибших. Поминальная молитва «Эль Мале Рахамим» (אֵל מָלֵא רַחֲמִים) вознеслась к небесам.

Молились евреи. Молились поляки. Словами Псалма Давида «Господь – мой пастырь…» за всех убитых евреев молился ксендз из Порембы Спитковской Станислав Борычко.

Накануне фашистской оккупации еврейское население Польши составляло 3 миллиона триста тысяч человек. В конце войны уцелело примерно 380 тысяч. Остальных уничтожили в гетто и лагерях смерти Хелмно, Белжец, Собибор, Треблинка, Майданек и Аушвиц-Биркенау. Детей вообще не считали, поэтому данные приблизительные и многократно приуменьшенные.

Каждый человек достоин любви и уважения вне зависимости от веры или этнический принадлежности. Да будет благословенна память о людях, убитых просто так – по прихоти бесноватого фюрера и ему подобных.

А тем, кто поставил этот памятник, низкий поклон и огромная благодарность от всех выживших и живущих.

Зинаида Вилькорицкая

Фотографии предоставили Анна Бжиска и Кшиштоф Василек

В тексте использованы польские наименования населенных пунктов