Виктор ДАЛЬСКИЙ | Опусы эпохи карантина

Виктор Рашкович (Виктор Дальский) – писатель, драматург и переводчик.

Регулярно публиковался в «Литературной газете», «Юности», «Авроре», «Театре».

Активно сотрудничал с Театром миниатюр А. Райкина.

Написал (в соавторстве с В. Жуком) несколько пьес для детей и юношества.

По моим сценариям поставлено 32 телевизионных, документальных и научно-популярных фильма.

Пьесы и рассказы публиковались во многих журналах и газетах Америки, Канады, Германии.

Издательство «Петрополис» выпустило двухтомник избранных литературных произведений  Виктора Дальского – « Не с той ноги».

Как сценарист и писатель я удостоен престижных российских и международных премий.

Перевёл популярные английские пьесы, которые шли в театрах России, Украины, Беларуси и в США, включая пьесы-бестселлеры Питера Квилтера.

После переезда в Нью-Йорк был со-основателем (с А. Журбиным) и директором первого в стране русско-американского театра «Блуждающие Звёзды».

Работал в качестве импресарио и продюсера — в России, Швейцарии, Израиле, Лихтенштейне.

Со-продюсировал спектакль «Чайка- 2288» на Бродвее, который журнал «Time Out» назвал одним из 10 лучших спектаклей года в Нью-Йорке, а также фильм «Поправка-40» — об исторической поправке сенаторов Джексона-Веника.

Удостоен награды СМИ «Лучший русскоязычный продюсер года Америки».

ОПУСЫ ЭПОХИ КАРАНТИНА

ЖИЛИ-БЫЛИ БРАТ-СЕСТРА – САТАНА В БЫТУ ОДНА

И с раннего детства всё время ссорились, подлянки друг дружке устраивали. То игрушки любимые стибрят да распотрошат, то в дневнике школьном фразу матерную в адрес учителя напишут.

И все время друг друга ревновал: он, что отец её больше любит, своей наследницей считает, она – что маменька целует его чаще и шоколадом пористым угощает

Так и жили – в нелюбви взаимной, а уж когда до наследства родительского дела дошло, совсем на ненависть изошли. Всё считали да пересчитывали, чтоб никому больше не досталось.

Хотя родители, чада свои, зная, заранее мудро всем распорядились — по справедливости.

Так и жили-поживали, так и состарились. Семьями своими не разжились, жили в родительской и по-прежнему не ладили. Шипели да ворчали друг на друга, в судьбе своей несчастливой родственника обвиняя.

Брат первым из жизни ушёл, однажды — без видимой причины — не проснулся.

Сестрица на радостях поминки пышные в ресторане устроила, веселилась весь вечер. А домой вернувшись, стала немедля брата вещи из дома на помойку выкидывать. Ещё и дезинфекцию на дом пригласила, чтоб духа его в доме не было. Но то на фото их детское натыкалась, то на носок его одиночный, то запонки новые в шкафу обнаруживала. Гневалась тогда и недобрым словом родную кровь воспоминала.

…Шли годы, друзьями да знакомыми близкими похвалиться она не могла, да и характер её склочный многих отвратил. И, мало-помалу, стала она брата вспоминать, их детство, жалеть, что фотографии все общие повыбрасывала, что крови столько родной выпила. Грустить, одним словом, расстраиваться, что никогда слова ласкового брату не сказала, не обняла, в любви не призналась. Осознала, что единственный он у неё в жизни родной человек был, единокровный.

И часто стал ей брат ночами сниться, к себе звать. И мечтала, как они на небе встретятся и упущенное за жизнь наверстают…

И настал миг, подошла к финишу и её земная жизнь. И взлетела её душа радостно, надеясь на скорую встречу с братской. Но… случилось непоправимое – не встретились они; одна — в раю оказалась, в поднебесье, другая – в противоположном совсем конце – в аду. И почему такое, а не иное, там — в неведомой небесной канцелярии — решение вынесли, никто не знает. Разве что ОН, так разве ж скажет?!

ОТЦЫ И ДЕТИ. 21-й ВЕК.

«Не спеши, внученька, у бабушки ножка болит. Нет, нет, не сюда, вон туда пойдём, в песочницу. Умница. Ты играй, милочка, бабушка посидит пока, отдохнёт.»

Наши детки – радость наша. Или горе, кому как повезёт. В эмиграцию, многие из-за них приехали. Одни детки-внуки — родителей почитают, другие – полный контраст, ни во что не ставят. Вы, говорят, предки, ничего не понимаете, своё уже отжили…

А чего нас не уважать?! Многие приехали под полтинник, языка не знали, без профессии.

Кто как выживал. Музыканты компьютерщиками заделались, главные инженеры — таксистами ишачили, детям на университет заработать. Только парикмахеры да сапожники не мучились, им переучиваться не пришлось… Почти все выжили, на ноги стали, пользу стране принесли.

И Америке, и Канаде, и Израилю, даже Австралии. Дома построили, пенсии заработали, на шее у деток не висим. Ещё и помогаем, если нужно, бэбиситтерствуем… Что нас стыдиться?

Та половин деток, что по духу близка, язык родной не забывает и малых учит. Книжки русские читает, в музеи ходит и в филармонию. Часто и нас с мужем приглашают… А вот вторая, увы… Только шмотки и гульки на уме. Гуччи-Шмучи, Тахари-Каламари. Ох, извини, каламари, вроде как, гады морские…

Какой такой Метрополитен музей, спрашивают? Что там делать? Картины да скульптуры голые – скукотища. Мы уже раз были, отметились. И в Мет-опере пиво в буфете пили. А на сцене — кавардак, певцы вопят, как оглашённые, сюжеты нелепые – про фараонов и невольниц…

Однажды на балет их пригласили, «Дон-Кихот», в партер посадили – чуть со стыда не сгорели от их комментариев. Соседи от ужаса в антракте на галёрку сбежали…

Имена деткам дали чужеродные. Всякие там Блейки, Лукасы, Норсин. Курам на смех этот Блейк, если у него папа Вова и мама Анфиса?

С утра до вечера — рэп, самый примитивный. Какой там Гамильтон, это ж про историю?

Мы его могилу на Бродвее видели и хватит. Ты нам, бабуля, лучше о тачках спортивных и криптовалюте расскажи. Ха-ха, не знаешь. Учи предмет, старая!

Родной русский не признают. Кривятся. Говорят только на слэнге — смеси брайтонского и попугаев какаду. Какие там Пушкин и Толстой?! Кто их здесь знает? Старьё! Другое дело -«Comedy Club». Крутяк! Умора! Описаться можно. Кино заказывают – только экшн и ужасы. Вчера нам с дедом поставили — про вампиров, ночью скорую мне вызывали – галлюцинации начались…

«Что ты говоришь, деточка? Почему у бабушки лицо такое? Это я фильм ужасов вспомнила – про вампиров и упырей. Собирай игрушки, милая, пора домой идти. Видишь, дождик собирается, Бабушка блинчики приготовила, какие ты любишь – с черничкой…»

…Такие у меня детки. Эта — пока маленькая, от меня не отходит. Кто знает, какой вырастет, в какую породу пойдёт. Жизнь покажет…

(ВЧ посвящается)

И НАСТАЛО ВРЕМЯ ЗВЕРЕЙ

В некой далёкой стране, в период всеобщего карантина, люди были наглухо заперты в домах и квартирах, а особо привилегированные — бездомные – в фешенебельных гостиницах. Улицы опустели, и мало-помалу власть в городах взяли дикие животные.

Сначала просто бегали взапуски по пустынным улицам и плескались в фонтанах, потом — начали мародёрствовать и пьянствовать, разграбив пустующие магазины и базы.

И тогда собрание царей зверей приняло соответствующие жёсткие меры.

Львы и озверевшие от людей волкодавы служили полицейскими; немедленно загрызали и бросали на растерзание проголодавшимся мародёров и нечистых на лапу жуликов, антилопы-гну и лоси, запряжённые в тройки с бубенцами, в форменных фуражках, колесили по городу взад-вперёд вместо автобусов и такси.

Специально отобранные, самые упёртые бараны и ослы стояли на въезде в город вместо шлагбаумов и неподкупно боролись с контрабандой нелицензионного алкоголя и стероидов для повышения мелкого пищевого поголовья.

Волки в овечьих шкурах и чепцах с красными крестами — работали санитарами.

Жирафы — светофорами и регулировщиками движения звериных потоков.

Голуби и страусы организовали курьерскую почтовую службу.

Дятлы — службу информации и оповещения.

Пони и обезьяны за бесценок выкупили у владельцев цирки, театры и ночные клубы, где развлекали посетителей различного рода шоу и танцами со стриптизом. Бурые медведи служили у них гардеробщиками и швейцарами, лисы — билетёрами, попугаи – конферансье.

Кенгуру на рынках – торговали диковинными товарами из своих сумок, хомяки отвечали за расфасовку и складирование продуктов, а прожорливые гиены и шакалы неустанно следили за чистотой улиц, подчистую уничтожая отходы и ошмётки.

И, приходится признаться, получалось зверей гораздо лучше, чем у людей.

… Слоны, бараны и ослы заседали в законно избранном, без подтасовок, сенате, где был принят целый ряд жизненно важных звериных законов. И куда, как почётный председатель, единственным представителем двуногих, с помпой был принят всемирно известный президент соседней процветающей страны мистер Рональд Трак – основатель теории импульсивных движений и полемики по правилам джунглей. Скоро, однако, был оттуда с позором изгнан – за неприкрытое хамство и кумовство.

В общем, «Ни в сказке сказать, ни пером описать…» — какой порядок был. Почти всеобщее благоденствие. И маленьких зверюшек бесплатно подкармливали, и поголовную бесплатную медицину животному миру обеспечили. И даже мясные и овощные пайки многодетным матерям и одряхлевшим собратьям регулярно выдавали.

Но тут, на беду, карантин отменили и люди, пусть с огромным трудом и при помощи второй поправки конституции, сумели у зверей свои территории отвоевать.

И что из этого получилось? Сами знаете, особенно жители мегаполисов. По сторонам оглядитесь…

P.S.

Забыл отметить. Первыми в город вернулись полчища голодных крыс, которых звери немедленно изгнали из города, едва придя во власть.

И уже назавтра торжественным парадом прошли по главной авеню, а во главе колонны с застывшими блаженными улыбками шагали напыщенный, в пёстром костюме и маске гориллы, мэр за ручку с Дюймовочкой-женой — в масках горилл и непрокусываемых мелкими зверями армейских сапогах до голенища, с плакатом «Да здравствуют всеобщее равенство и толерантность!»

ДЫРКА В ГОЛОВЕ

Жила-была одна рядовая, малочисленная семья – муж да жена, но не одна сатана.

Муж был спокойный, интеллигентный, весьма достойный дядя. Не в меру, однако, забитый — ужас как! — настырной и крикливой жёнушкой. И как она его только не называла, в чём только не упрекала. И такой он, и сякой, и разэтакий – ни к чему в домашнем хозяйстве не годный. И ленивый, и бесперспективный, и ростом не вышел… Хотя, хочу отметить, именно он в семье — единственный — работал и домой зарплату и медицинскую страховку приносил.

И пилила его и упрекала 24 часа в сутки, ибо с молодости бессонницей страдала. Без выходных и даже, не поверите, в праздники! А он терпел молча — не огрызался, руки не распускал, и о разводе вслух не думал. Иногда только, когда совсем уж донимала, просил униженно: «Да уймись, пила, в печёнку не лезь, ты ж мне дырку в голове своими воплями сделаешь. Умоляю»!

Ну, а ей что, когда разойдётся? Только градуса в пилёжку и долбёжку добавляло.

И вот однажды, в самый разгар очередных воплей, почувствовал вдруг несчастный, что и в самом деле дырка в голове образовалась. И не такая уж маленькая… Ну он, понятно, сначала не поверил. Пощупал, потрогал, потом – ужаснулся. И, получив уйму, совсем уж непристойных комментариев от жёнушки, кепку на голову нахлобучил и ринулся по врачам ходить.

И пришёл к своему семейному и пытался дырку продемонстрировать. Но тот, прямо с порога, прогнал, сказав, что болезнь — не по его профилю, и страховка с таким диагнозом врачу точно не заплатит. И посоветовал к ортопеду пойти. А почему к ортопеду, спросите? А потому, что дурная, в данном случае — с дыркой, голова ногам покоя, как известно, не даёт. И вдруг ему ещё хромота грозит…

Ну к ортопеду наш дырконоситель не пошёл, а побежал прямиком в госпиталь специальных операций. Авось там дырку залатают, хирурги все как на подбор — знатные, всемирно известные. Наивный! Там уже в приёмном покое от ворот на поворот недвусмысленно указали. Нечего, мол, прославленным специалистам голову морочить, и так лазеров и операционных на всех нуждающихся не хватает…

И по научным конференциям и симпозиумам беднягу по всему миру возили, и пиявки ставили, ничто не помогало. И не то, чтобы дырка росла, но и не затягивалась…

От безысходности помчался к потомственной слепой целительнице — в жадные её загребущие руки. От неё ушёл ну совсем плох — в беспросветном унынии и безысходности. Так гадание на кофейной гуще показало… И карты Таро…

Сжалившись, кто-то из друзей врача старой школы присоветовал, тот в далёком прошлом трёх президентов лечил и всех их советников и любовниц.

Делать нечего – поплёлся. Тот его внимательно, выслушал, дырку со всех сторон осмотрел, ощупал, а потом, вздремнув минутку, совет дал: «Никто тебе не поможет, мил человек, только уморят и разорят. Неучи! Купи себе шляпу ковбойскую и ходи по жизни – гордо и весело. И не унывай, не стыдись, ты ведь теперь – мировая знаменитость.»

Ну что оставалось делать жертве семейной жизни? Смирился, тяжело вздохнул и… вдруг проснулся. И понял, что спал, сидя в автобусе, а тот внезапно затормозил, к остановке подъехав. И первым делом стал голову ощупывать, дырку искать. Искал-искал, не нашёл, и только улыбнулся, расслабился, как услышал до боли знакомый скрипучий голос:

«Нашёл место, где спать, сонный тетерев! Всю то жизнь я из-за тебя, никудышного, профукала! И за что только такое горе на мою голову?!»

Не выдержал такого оскорбления наш герой, в первый раз в жизни сорвался. Оттолкнул с силой хулительницу, бранными словами на весь автобус осрамил, и по проходу к водителю бросился. Шляпу ковбойскую с головы одного пассажира на бегу сорвал, другому — нахлобучил. И стал громко требовать, чтобы водитель двери немедленно открыл и на свободу его выпустил.

Одного не учёл, не ожидал. Автобусом робот управлял, а роботам им что? Эмоции не ведомы, инструкции нарушать запрещено. А автобус уже от остановки отъехал…

УПЁРТЫЕ СОСЕДИ

Случай этот совсем недавно произошёл – в нашем доме, во время эпидемии.

Столкнулись у лифта двое соседей – назовём их Он и Она.

Оба — почтенного возраста, прилично одетые, давно друг друга знающие.

И ждали лифта, а тот всё не приходил, застрял, видно, где-то между этажами. А может, задержался, пока другие жильцы телеги с продуктами и всякой всячиной неспешно разгружали. А куда им было спешить – эпидемия…

И наконец, вот оно счастье, лифт приехал и двери свои распахнул. И тут-то всё началось.

При пандемии строго-настрого разрешено было в лифте по одному только перемещаться.

А тут сразу двое — заслуженных, законных претендентов. И оба устали и раздражены, и каждый на первенство претендует…

Ну и начали оба одновременно права качать да доказывать. Упёртые оказались индивидуумы.

«Это я должен первый ехать!», — доказывал Он. «Я первый свою телегу прикатил!»

«Э, нет, так у вас не выйдет!» — веско возражала Она. «Я — женщина, им в нашей стране – почёт и уважение. И право первого проезда!»

«Давайте-ка без иллюзий и демагогии, милочка!», — начал распаляться Он.

«Я – старше, ветераны – вне очереди!» И начал уж было в лифт протискиваться.

«Вот тебе, гнида, выкуси!» (это я с английского перевожу.), — успела оттеснить конкурента Она. «Ещё неизвестно, кто моложе. Это я сохранилась неплохо, выгляжу хорошо. А на деле — мне скоро 100!»  И, ужаснувшись сказанному, с силой отбросила Его телегу своей, тяжело гружёной. И покатились из телеги фрукты да сладости вместе с куриными ножками прямо в шахту лифтовую.

«Ах ты, клюка старая!» — пуще прежнего распалился Он. «Я те счас покажу, как мои покупки выбрасывать!» и недвусмысленно показал Ей — фу, не по-джентльменски, решительно осуждаем! – оттопыренный палец. И не только показал, но и недвусмысленную фигу к груди приставил.

«Ах, вот ты как?», — вздыбилась Она. «На личности переходить? Фулюганить?»

И смачно плюнула конкуренту прямо в лицо, но, к счастью, едва задела.

И тут уже разгорелось настоящее предлифтовое побоище. И обзывали друг друга, и шипели от злости, и по матери посылали. А потом совсем до ручки дошли и стали, с проклятиями и воплями, пытаться конкурента телегами по огромным мусорным бакам размазать.

Видя такое побоище, подтянувшиеся к лифту другие жильцы, пытались любыми средствами это безобразие и позор дома прекратить. И просили, и урезонивали, и, с риском для жизни, пытались разнять. Ничто не помогало, а только ещё больше градус в сражение добавляло.

И, не видя иного выхода, кто-то догадливый решил в полицию позвонить — 911.

А там, умники, выслушав последние новости с поля брани, решили не сами по вызову примчаться, а прислать специально оборудованный медтранспорт — с обученными дюжими санитарами и смирительными рубашками.

И после яростного сопротивления, проклятий, плевков и царапания, кое-как удалось бузотёров связать, в машину с решётками на окнах запихнуть и до психлечебницы домчать.

Представьте, каково бедным санитарам пришлось, машину то только одну по вызову послали?!

Далее Он и Она в приёмном покое сражаться продолжали, оскорбления взаимные выкрикивали, шипели, как гюрзы, а потом, хоть и в смирительных рубашках, за право быть первым в больничный лифт ввезённым в судорогах бились. Насилу их утихомирили, по лошадиной дозе успокоительного силой вогнав.

… Вот какая печальная история в нашем доме случилась. Не лишним будет добавить — лифта в доме три, и за время, что эти двое препирались да сражались за право именно в тот, первый подъехавший, въехать, десятки жильцов туда-сюда в двух других сновали. И руками у висков недвусмысленно крутили…

Ну что тут скажешь, — Эпидемия!

РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ПЕРРОНЕ

Городок наш крохотный, все друг друга знали. Но в целом о нём почти ничего не известно.

Известно только, что находится неподалёку от столицы, по пути в аэропорт. И рядом со знаменитыми грязевыми источниками, в которых, согласно преданию, когда-то утонул некий писающий мальчик. Ему на центральной площади памятник стоит — «Писающий мальчик в лечебной грязи.»

… Есть один магазин, одна церковь, где каждой конфессии выделен один час в неделю, а у священнослужителя несколько соответствующих молитвенников, нарядов и масок.

А вот морга нет, приходится отдавать умерших на сторону.

Название у городка хорошее – город мечты. Хотя мечтать давно не о чем. Да сегодня и некому. Остались только вечный мэр с женой, да я. А мэр у нас — уникальный. Пустобрёх и неуч. Сам себя выдвинул на пост, сам за себя проголосовал — в отсутствие кворума, сам себя и утвердил. И теперь каждый день выступает с новой жизненно важной инициативой. Вот несколько примеров. «Догоним и перегоним! Но сначала решим — кого.» «Улучшим воздух в городе. Даёшь самокаты и гужевой скот!» «Я – не я, вы – не вы! Уравняем всех в правах.» «Ни шага вперёд, ни полшага в сторону, никому не доверяем!»

Поскольку – неуч, на большее не способен. В экономике не смыслит, точные науки не изучал, говорят, что и читает с трудом. Выступает только, когда рядом жена – суфлёр, тупо повторяя её слова. А она – заика, так они и вещают – народу на потеху…

Хотя тут я, пожалуй, преувеличил. Вещать уже некому. Весь народ из города убежал — куда глаза глядят. Кто успел… Единственное шоссе неделю назад закрыли, на въезде и выезде из города мэр с женой лично вкопали огромные щиты с надписью «Тупик!».

Я не успел, остался последний. Самокат кто-то из беглецов украл, лошадь – отощала и обессилела …

…Сижу вот на вокзале, жду последний поезд в столицу. Но только что объявили, что по распоряжению мэра вокзал закрыли, подъездные пути разобрали.

Шансов на побег нет, мэр сказал президенту, что не может руководить городом без избирателей. И я ему нужен для референдумов и переписи населения. А сам будет на посту до победы, нельзя оставить город и писающее национальное достояние заезжим вандалам на разграбление. Не случайно, «Первое апреля» – любимый праздник нашего Мэра, всех то он одурачил…

Вот сижу и думаю, как отсюда выбраться. Кар-р-ау-у-л! Кто поможет?!

КАК РОБОТЫ ФУТБОЛОМ БАЛОВАЛИСЬ

По стопам Дьердя Молдовы

История эта совсем недавно приключилась – на глазах всего изумлённого человечества.

В крохотном захолустном городке некоего островного государства жил-был ничем не примечательный молодой человек, только недавно вернувшийся в родные пенаты после окончания колледжа. И был принят на работу в один из крупнейших мировых центров внедрения инновационных технологий. Принять то молодого специалиста на работу приняли и зарплату регулярно платить начали, но определили на самый что ни на есть неперспективный проект – создание говорящих танцующих матрёшек-полиглотов. И так продолжалось не месяц – не два. И совсем уж было отчаялся и загрустил честолюбивый юноша, но однажды бессонной ночью осенила его блистательная идея.  А почему бы не создать футболиста-робота, который сможет обыгрывать профессиональных кудесников мяча? Раз шахматная машина может побеждать чемпиона мира, то и футбольные роботы смогут!

Молодой человек он был рисковый, предприимчивый, в идею свою верил до фанатизма, а потому немедля развернул бурную деятельность. Втайне от родителей по фальшивой доверенности заложил их родовое имение и парк коллекционных авто, получил заём и работа закипела.

Нанял группу компьютерщиков из Силиконовой Долины, лучших молодых математиков его альма-матер и прославленного бизнес-аналитика на пенсии, которые трудились денно и нощно.

И вскоре опытный образец был готов, поразив профессиональных тренеров своими навыками и голевым чутьём. Но энтузиаст наш на опытном образце не успокоился, решив создать целую команду роботов-футболистов, да ещё с запасными.

И через некоторое время был организован первый матч сборной роботов против чемпиона этого островного государства. Счёт был красноречивым – 21-0! И далее ни одна островная команда  категорически не соглашалась бросить перчатку роботам. Пришлось тем ограничиться пляжными поединками между двумя своими составами, что, хотя и привлекало огромную толпу любителей футбола и зевак, но ни денег, ни славы разработчику не приносило.

Другой бы на месте нашего героя приуныл, но… Юноша наш оказался весьма смекалистым и за огромную взятку добился включения своей команды в чемпионат третьей лиги страны.

Надо ли говорить, что новички в пух и прах разнесли всех лидеров лиги, завоевав право на переход сначала во вторую, а вскоре и в высшую лигу?! И никакие уловки конкурентам роботов не помогали. Роботам им что – снег, слякоть, жара, искусственный газон или натуральный – всё нипочём. И с выносливостью проблем, понятно, никогда не было – пара-тройка компьютерных манипуляций и носились по полю, как оглашённые.

И никакие травмы этим железякам не грозили – всякие там разрывы ахиллов, раздробленные коленные чашечки и  бурситы. И самые изощрённые козни конкурентов.

И чего только враги не придумывали – и шипы роботам подпиливали, и подошвы бутс клеем заливали и форму перед началом матчей воровали…

Победив и в чемпионате, и в кубке континента, команда роботов-виртуозов бросила вызов сборной звёзд мирового футбола. Те, поколебавшись, вызов приняли, тем более, что гонорар за участие знаменитостям выплатили огромный, пообещав его утроить в случае победы.

…Ажиотаж вокруг встречи развернулся просто-таки невероятный, все билеты на встречу были проданы за полчаса. Права на телевизиооную трансляцию, за которые насмерть бились гиганты телекоммуникаций, были проданы за совершенно баснословную цену.

Спекулянты-перекупщики перепродавали  билеты по двадцатикратной цене, ставки на матч побили все рекорды. Спонсоры насмерть сражались за право быть упомянутыми в числе покровителей чудо-команды. В их числе были и крупнейший в мире добытчик алмазов и производитель эликсира вечной молодости,  и целая прорва и частных инвесторов.

Ставки на матч тоже делались просто невероятные, доселе невиданные.

Дополнительной интриги матчу добавило публичное обещание тренера роботов, что игроки его будут играть только левой ногой, а вратарь – в наглазной повязке.

И начался матч. Кудесники мяча в человечьем обличьи старались изо всех сил, ведь на карту была поставлена не только их репутация, но и будущие гонорары. Им удалось даже забить первый гол в ворота роботов, когда их вратарь демонстративно прилёг отдохнуть у штанги.

Но дальше на звёзд футбола было жалко смотреть. Не успевая за роботами и тщетно пытаясь отобрать у тех мяч, мастера начали беспардонно фолить. Бить роботов по ногам, толкать и … даже применять удушающие приёмы и плеваться. Но ничто не помогало. Неустрашивые и виртуозные роботы за первый тайм наколотили в ворота сборников целых тринадцать (!) мячей.

Посрамлённые таким результатом, звёзды категорически отказались выходить на второй тайм, тайком сбежав со стадиона в женских платьях, чем вызвали всобщее негодование зрителей и устроителей матча. Присутствовавший на матче президент международной федерации футбола, ни медля ни минуты, пожизненно дисквалифицировал всех игроков и тренеров, а заодно и массажиста команды и водителя автобуса.

И началось триумфальное шествие роботокоманды по всем континентам, где их матчи между собой собирали стотысячные аудитории восторженных почитателей. Их принимали президенты стран и лидеры крупнейших корпораций, на приёмы записывались мега-звёзды мира искусства и даже… глава международной ассоциации ясновидящих. Слава футболистов и их отца-разработчика достигла поистине космических пределов, выступления были расписаны на много лет вперёд, гонорары за участие были просто космические.

Но, как сказал некогда один мудрый поэт: «У всего есть начало, и, увы, есть конец!»

Поразила роботов звёздная болезнь. Начали они пить, гулять и куролесить. А вскоре полкоманды пристрастилась к наркотикам, а один даже стал наркодилером и был пойман на таможне при въезде в Ватикан на аудиенцию к святому отцу. С огромным трудом его из лап Ватиканской гвардии вызволили, специальным папским указом.

На территорию спортбазы роботов днём и ночью ломились жрицы любви и, что удивительно, монашки соседнего монастыря. Несколько монашек даже забеременело, категорически отказавшись делать аборты.

Создатель роботов безуспешно пытался бороться с этой разнузданной вакханалией разгула подопечных. Вокруг базы построили высоченный забор с колючей проволокой, широченный ров с серной кислотой, а парочку сексуальных роботов-разбойников даже подвергли принудительной стерилизации. Ничто не помогало. Разложение игроков происходило с катастрофической скоростью, эскапады следовали с удручающей частотой. Апофеозом явилась демонстрация голых роботов у здания местной мэрии с требованием разрешить гражданам публичный групповой секс. В предверии  новых выборов жители города домов вручили официальную петицию губернатору и президенту страны, потребовав немедленно прекратить охватившую город пандемию разврата и алкоголизма. К тому времени абсолютно морально разложившиеся роботы начали регулярно терпеть разгромные поражения на футбольном поле, где они безвольно проигрывали третьесортным конкурентам. Тому были и объективные, и субъективные причины.

Самым непреодолимым препятствием стало решение президента прислушаться к требованиям общественности и запретить импорт в страну специальных компьютерных чипов искусственного интеллекта без чего было невозможно обеспечить оптимальное функционирование роботов.

И очень скоро знаменитая и несокрушимая ещё недавно чудо-команда превратилась в груду ржавых железяк на городской свалке. И единственным воспоминанием о ней стал поросший бурьяном покосившийся памятник на задворках городского стадиона и рассказы фанатов и монашек.

Но конец у истории не столь уж грустный. Создатель роботов успел вовремя выкупить все закладные у банка, купить родителям новое имение на острове Бали и личный самолёт, который назвал «Мгновения мечты». И ему было предложено место научного руководителя вновь создаваемого инновационного центра по созданию игровых спортивных роботов с неограниченным финансированием в безналоговой зоне.

Подтвердились слова мудреца Плутарха: «Смелость — начало победы».

ДВА СЛУХАЧА

Я к классической музыке с детства приучен не был. На концертах мгновенно засыпал, а просыпался только на аплодисментах и неизменно восклицал: «Что, уже кончилось? Жаль мало на бис играли!» Но, став постарше, постепенно втянулся и даже полюбил — Моцарта от Сальери научился отличать и даже двух Штраусов. Не говоря уже про Пярта со Шнитке…

А тут сынишка немного подрос и, полагаю, видя мой прогресс, тоже стал к музыке тянуться. Звёзд, признаться, на скрипочке не хватал, а вот слух был отменный — стопроцентный. Оттого, правда, поначалу в семье сплошные конфузы были.      Представьте, празднуем мой юбилей в ресторане, народу полно – друзей и врагов, и непонятно почему приглашённых.  Первой моя драгоценная расфуфыренная выступает и говорит, как любит, души не чает, и как счастлива, что именно я её замуж позвал. И слезу умиления картинно пускает…

А малыш как засмеётся в микрофон: «Не обманывай, мама! Я хоть вчера в другой комнате был, но слышал, как папу старым козлом называла и по матери.»

А потом других лжецов и лицемеров прилюдно изобличил.

… И так не раз, не два, пришлось больше на семейные праздники не брать, в стенном шкафу взаперти держали. Но это еще цветочки, ягодки в филармонии начались. Посреди гала-концерта «От кошелька к кошельку.» — акции по сбору денег на нужды бывших жён оркестрантов — мальчонка как вскочит, да закричит: «Дяденька дирижёр, а чтой-то концертмейстер вторых скрипок так явно фальшивит?! И гобой с валторной — неслухи!»

Ну в оркестре, понятно, шок и диссонанс, дирижер камертон в ухо дрожащей рукой незаметно пытается вставить, названные музыканты — в слёзы, директор им ещё до антракта заявления об увольнении вручает.

А другой раз самого дирижёра – всемирно известного маэстро и педагога — в тугоухости публично обвинил и на досрочную пенсию уйти посоветовал. Оркестранты-подхалимы и мэтр поначалу было возмутились, но мнение сыночка никто оспорить не мог, слух то у него стопроцентный, доказано.

После подобного позора и конфуза срочно собрались на экстренное заседание члены попечительского совета и директорат, стали жарко спорить и решать, что с малышом моим делать. Ему в ту пору аккурат десять исполнилось, в академию музыкальную преподавать не отправишь, за границу на стажировку никто не берёт. Сумасшедших нет, кому этот пророк малолетний нужен?!

День думали, два, переругались вдрызг, пока кому-то не пришла в голову блистательная идея. «А давайте-ка возьмём его в штат, пусть на прослушиваниях в оркестр сидит и на репетициях. Только на концерты не будем пускать!»

Сказано – быстро сделано. Ну мы с женой, понятно, не спорили. Почётно, коллектив прославленный, да и деньги в семью. Вот только оградить сына от посещения филармонии трудно было. Пришлось оркестру двух громил-телодержателей нанять.

24/7, без выходных — с доплатой за вредность…

И всё бы хорошо, да некая юная слухачка в городе подросла. И её алчные родители славы и денег захотели. И стали дирекцию донимать, чтобы и их чадо в оркестр определили. Дирекция бедная и так пыталась от них отбиться, и эдак, на какие только уловки не пускалась. Ничего не помогало – вцепились, как клещи. На все аргументы, что не нужны оркестру два слухача, что фондов нет и вакансий, одно твердили: «Паренька тогда сокращайте, покрасовался и хватит!» А на вежливое предложение их дочке чуть подрасти, недвусмысленно пригрозили: «Привлечём за возрастную дискриминацию, разорим!»

Пытались тогда власть в оркестре держащие нелюди нас из оркестра уволить, но тут мы волчьи зубы семейные показали, оскалились.

И пришлось оркестру двух слухачей в оркестре держать. Сначала в слухо-дуэте дикая конкуренция была, вражда и ненависть. Но в конце концов всё как-то устаканилось, стали дети дружить, вместе за дирижёром и оркестром присматривать.

Потом встречаться стали, поженились, вчера свадьбу сыграли.

И как, ведущие критики признали, оркестр вальс Мендельсона как никогда вдохновенно исполнил. В унисон и без фальши – не зря дети с ним каждую нотку неделями выверяли.

А я сегодня эту историю подшофе, в обнимку с новым главным дирижёром, с похмелья рассказываю. Чувства переполняют…

МЫ В АМЕРИКУ НЕ ХОДИМ или… ЧЕЛОВЕК В МЕСТЕЧКОВОМ ФУТЛЯРЕ

Было время, приходилось интервью у новых американцев брать. Ну новые, это так – рубрики название, а герои по стажу эмиграции были разные. И повстречался на бордвоке такой вот персонаж.  Бежал я после интервью в редакцию и решил на скамеечку присесть, дух перевести, на солнышке понежиться. А рядом этот дядя оказался и сам со мной разговор затеял.

«Ты, я вижу, мил человек, из вновь прибывших. Суетливый, вспотел аж. А большие люди на заднице ровно сидят, как птицы хищные, когда добычу выглядывают.»

И дальше свой выстраданный монолог продолжил, я слова вставить, как не старался, не мог, только запоминать тщился. И воспроизвожу эту доктрину в полном объёме и с интонациями.

«Я тут, в Америчке, уже 40 лет. Много чего повидал в черте своей новой оседлости.

Живу с первого дня в районе, где все наши. Здесь английский ни к чему, только голову засоряет.

И надписи по-русски, и полицейские лопочут, и почта с банками. Похоронные дома — свои, и врачи, и адвокаты. И со всеми всегда договориться можно. Догоняешь?!

А продукты – это же цимес для гурманов и верующих. Сало — свежайшее, и сардели, и гады морские. И икорка какая хошь! Изобилие! И незачем в центр города, к американцам мотаться.

Что я там не видал? Голого ковбоя, гамбургеры да чипсы? И тарабарщину на варварском языке. Да ещё китайцы проворные и афроамериканцы со спущенными штанами — толпами… Кунсткамера!

Другое дело у нас! А какое море? Сказка! Хочешь — рыбу уди, хочешь – тело купай, да семечки щёлкай… А вокруг – рай! И машинку тебе отремонтируют, и фудстемпы дадут, и документы на ихний переведут.

Что тебе ещё скажу. Мне ихние джазы-мюзиклы ни к чему, я лучше хоккей по телеку посмотрю. Что я в джазе понимаю? Дуют в дудки с выпученными глазами, по клавишам лупят да струны щиплют. А когда певицы голосить начинают, хоть на потолок лезь. А цены? Я за эти деньги месяц могу питаться, да ещё доги-бег тёще прожорливой захватить…

Или купили дети билеты на шоу — «Скрипач на крыше» называется. Так я так и не уразумел, чего он на крышу взобрался. Что, нельзя в родной хате по «Восьмой программе» помузицировать? Мало вокруг клезмеров? Я те так скажу. Я сюда из маленького местечка приехал, восемь домов. Ни тебе джаза, ни тебе Чайковского, ни скрипачей шебутных. И ничего, все выросли, в люди выбились, до Америки добрались. Да ещё и вывезли кое-что: меха, гарнитуры, цацки разные.

Книги? Какие там книги, я их с детства не читал, деньги надо было зарабатывать…

Не, я в Америку не ходок. И родственники, и друзья мои повсюду – в Бостоне, Флориде, Чикаго – ни в жисть. Дураков нет! И тебе, сынок, не советую!

… Тут ему жена позвонила, стал он срочно прощаться, руку протянул:

«Извини, в ресторан новый идём. Митрофан Митрофанович называется. Шикарный! Сегодня открытие – еда бесплатная. Все наши припрутся – на дармовщинку. Я как чувствовал, жене в аккурат брюлики прикупил и шубку из шиншиллы. Будет в чём себя показать, народу нос утереть.»

Ничего я философу ответить не успел, след простыл. Да и что сказать было? Куда ж они в шубе — в разгар лета, в 40-градусную жару? Или что я в Манхеттене живу, и накануне сезонный абонемент в «Карнеги холл» приобрёл? Крепко задумался, голову чесать стал, в редакцию не пошёл.

Недопонимаю, видать, чего…

КУДА НАС ЗАВЕЛИ

(Из случайно подслушанного.)

Я вам так скажу, совсем ориентиры в жизни потеряла. Мне вчера 80 исполнилось.

За это время Моисей свой народ дважды из рабства вывел и десять заповедей вручил.

А меня — и народ наш, замороченный, по замкнутому кругу 100 лет водили, как стадо баранов, гоняли-мучили, так никуда и не привели. Как были голые и нищие, так и умрём. А про заповеди  лучше промолчу, боюсь в тюрьму посадят или в диссиденты на старости лет определят…

Сначала в детских садах головы морочили, сидя на горшках заставляли пионерские песни горланить: «Взвейтесь кострами синие ночи, мы с голой попой – дети рабочих.»

Чуть подросла, в школе другую песню хором орать заставляли:

«Я другой такой страны, не знаю, где так вольно дышит человек!»

А что у половины детей астма была от ужасной экологии, а у племянников на крайнем Севере – цинга, от нехватки витаминов – умалчивали.

В институте под другую дудку дружно плясали:

«И снег, и ветер, и звезд ночной полет… меня мое сердце в тревожную даль зовёт…»

И под её мелодию сослали по распределению куда, в цивилизованном мире, не ступает нога человеческая — вечную мерзлоту бурить. Цистит да воспаление придатков зарабатывать.

А своих деток вожди да чиновники по заграницам определили, процветающим…

…Кое-как я из ссылки Верхоянской выбралась, инженером на завод полимеров устроилась. Зарплата — смешная, ремешок не на что было купить, юбки падали, верёвками подпоясывала.

От завода на Первомай строем гнали; маршировала и горланила:

«Пускай нам с тобой обоим беда грозит за бедою, но дружба моя с тобою лишь вместе со мной умрет.» И молча наблюдала, как на народные деньги помогали бездельникам заграничным и бандитским режимам. И как войска по всему миру вводили и «Кузькину мать» показывали.

Потом в девяностые-лихие выживала. Тогда народу не до песен было — на улицу выйти боялась.

Не знала, вернусь ли. Столько сволоты. На улицах пьяницы одичавшие, малолетки-отморозки, наркоманы. В телевизоре – шаманы, колдуны и шарлатаны всех мастей.

Городом правил ночной губернатор. Его бандиты квартиру отписать вынуждали, еле отбилась – одноклассник в органах служил.

И так до пенсии дожила, 50 лет отпахав. 18 тысяч рублей – подачка от государства.

А у соседей ещё меньше. Курам на смех, в Эритрее и Гаити и то больше.

И мы теперь с друзьями-ветеранами уже не под песни, под частушки выжить стараемся:

«Не догнать пенсионерам роста цен, инфляцию. Ну, зачем такая жизнь, вымрет ведь вся нация!» Ну и вымирает старая гвардия — милостыню в переходах выпрашивает, бутылки по помойкам собирает, а большинство — тихо спивается. Я ещё ничего, грех жаловаться. Сейчас со внуками гуляю, песню учим:

«Пускай всё сон, пускай любовь игра, ну что тебе мои порывы и объятия. На том и этом свете буду вспоминать я, как упоительны в России вечера…»

Пусть знают, есть вокруг и прекрасное…

А про многое я лучше умолчу. Зачем детям знать про полчища сексотов? Что отец мой по доносу соседа 10 лет в ГУЛАГе отсидел за безобидный анекдот про Чапая, а после амнистии ещё долго, едва завидев доблестных милиционеров, дрожать от страха начинал и прятался в ближайшую подворотню.

И что дядя с войны контуженный вернулся, где солдатскую жизнь за человеческую не считали, а двух ближайших друзей семьи – тележечных инвалидов, вся грудь в орденах – на Валаам доживать силой сослали… Вырастут, захотят – узнают.

Вот я и спрашиваю: «И зачем нас столько водили, головы морочили, и куда привели?!»

И кто за это ответит?!

Кушайте, детки, эскимо, нет, спасибо, бабушка не хочет. Бабушка плачет… Кушайте милые…

КАК Я БЫЛ РАНТЬЕ

Со всех сторон друзья насели. «Покупай во Флориде. Сейчас все, кому не лень, покупают.»

Говорю им: «Зачем? Мне и в Нью-Йорке хорошо. Здесь – музеи, театры, там — только классы йоги и ураганы. И крокодилы по улицам ползают.»

«Нет!», — отвечают: «Ты не понимаешь. Самое время! Мы все уезжаем во Флориду. Многие уже обратно переехали, а мы ещё ничего не купили. Там – море, пальмы, шашлыки, попугаи на каждом углу, наших – видимо-невидимо. Мы тебе и квартирку присмотрели – шикарную. Полгода — здесь, полгода – там. И сдавать не проблема — обогатишься.»

Не хочу во Флориду!», — говорю. «Хочу в Канаду, там — климат похожий. А лучше — в Швейцарию, или Каталонию. В крайнем случае – в Австралию.»

Подвергли остракизму: «С ума сбрендил?! В Канаде зимой морозы, половина территория нежилая. А Швейцария?! Языки варварские, особенно этот — якобы немецкий, его и настоящие немцы не понимают. В Барсе – люди с жира бесятся, за независимость борются. Австралия вообще на краю света, лететь терпения не хватит! И кенгуру на каждом шагу…»

Ну, насели друзья, заболтали – спасу нет, согласился, в мечту их поверил.

Вещи мои они в чемодан побросали, чековую книжку нашли, в карман бросили, в самолёт по транспортёру закинули. Прилетели в рай: море, солнце, пальмы, лобстеры – всё, как обещали. Но жара – 100 градусов и влажность чудовищная. Вместо моря – компот, только вместо фруктов – медузы. На пляже всё поле зрения в белом пухе, как хлопковая плантация, ветераны -белоголовики со всей страны и Канады, на дорогах – кошмар, беглые кубинцы по встречным полосам, как сумасшедшие, гоняют.

Наутро показали дом. Всё, как обещали: консьержи, секьюрити, фитнесс центр.

Название привлекательное – «Уголок счастья.»

Вестибюль в мраморе, скульптуры обнажённые, фонтанчики. Два зала для йоги – будто мы в Тибете. Розарий…  Бассейн – почти олимпийский, хотя на кого рассчитан – непонятно.

Жильцы, как один, от ветра качаются, не то, что в бассейн не войти, из квартиры не выйти. Сороконожки на вокерах. И охрана – церберы! В бассейн нырнуть – пропуск предъяви, выйти – звони в секьюрити.  До чего дошли – отпечатки пальцев потребовали. Якобы для электронного входа в дом. Но тут я заупрямился, пригрозил в суд подать…

… Месяца через два кое-как приспособился, пытался праздной жизнью наслаждаться. Хотя от скуки ночами на луну выл. Соседи как на подбор — заневоленные пружины: поел-поспал, искупался, в карты или домино сыграл, день жизни вычеркнул. Из развлечений только барбекю, магазины и кино по воскресеньям. Скукотень! Выжил с трудом, Ай- Кью упал катастрофически.

…Дни до отъезда домой считал, зарубки на стене делал. И аккурат накануне – звонок в дверь, бумагу подпишите.

«Ассесмент. Двери будем ставить пуленепробиваемые. 10 тысяч с квартиры.»

«Какие двери, зачем?»

«Обязаны обеспечить безопасность жильцов. Недавно квартиру в доме напротив обворовали.

Вот решение правления.»

Как не упирался, пришлось подписать…

Умчался домой, начал столичной жизнью наслаждаться.

Только расслабился – звонок, и факс по кухне пополз.

«Внимание, внимание! Приближается ураган «Зверь!» Остался год. Решено балконы, стёкла и жалюзи менять на ураганоустойчивые. Срочный ассесмент. 30 тысяч».

Кое-как наскрёб деньжат, с ассесментом разобрался, стал опять по ресторанам ходить, завершения работ ждать.

Поменяли часть балконов, и компания-подрядчик разорилась. Краны размонтированы, окна фанерой заколочены, грязь – несусветная. Крыс — полчища. Перспективы – мутные, арендаторов не заманить. Какой там рантье, какие жильцы?! Полу банкрот… Решил плюнуть, будь как будет.

А тут из офиса ночью звонят, холодильник потёк. Принимайте меры!

Хорошо, говорю, только двери замерьте, чтоб при доставке не промахнуться.

Всё промерили, чин-чинарём, новый холодильник заказал и срочную доставку.

Вздохнул с облегчением, только рюмку на радостях выпил, опять звонок:

«Извините, ошиблись – в дверь не проходит.»

«Как не проходит?! И где эти идиоты?!», — спрашиваю. «Что замеры делали?».

Отвечают без запинки: «Бригадир на пенсию досрочную вышел, бригаду умельцев расформировали.»

Проклял горе-работничков, решил квартиру на продажу поставить. Не успел бумаги оформить, из правления звонок:

«Требуется ваша подпись, ассесмент.»

«Что такое, на что?!»

«Надо паркинг переносить, напротив небоскрёб будут строить, 50 этажей.»

«Какой такой небоскрёб? Я и квартиру-то покупал из-за вида на море, он же перспективу убьёт! И кому выгодно продать наш паркинг каким-то проходимцам?!»

«Не нервничайте так, вас же инфаркт хватит. Не спорьте. Подписывайте и делу конец, вы – последний. А паркинг вынуждены продать — нового подрядчика по балконам и стёклам нанять. И готовьтесь, скоро будем центральный кондиционер менять. Ко «Дню Благодарения» — 20 тысяч…»

Короче, сижу, пью горькую, уже месяц. Прощай иллюзии, прощай мечта… Где взять деньги? А нервы?

P.S.

Про друзей-товарищей забыл сказать. Трое — банкроты, двое – квартиры бросили, один, самый умный, бежал куда глаза глядят. До сих пор через Интерпол ищут…

И никто со мной не разговаривает – обиделись, что сор из миллионной флоридской избы вынес…        

ГРУСТНЫЙ КЛОУН

Я – клоун. Не белый, не рыжий, другой. Вечный весельчак, известный миру как Уй-юй-юй!

Красный нос, жёлтый сапог c загнутым носом, копия которого — в «Музее клоунады».

С вечной улыбкой — от уха до уха.

Люди думают, смешить легко — нелепый костюм, красный нос, нарумяненные щёки — и ты уже клоун. Но кто бы знал, сколько времени уходит на поиск образа, репризы, сколько репетиций, проб и ошибок.

Но мне удалось свой образ найти. Я гастролировал по всему миру. Моим именем названа улица в Буэнос-Айресе и дом на Галапaгоссах. Не могу спокойно выйти на улицу, за мной бегут толпы детей и их родителей и кричат: «Уй-юй-юй, насмеши нас! Даёшь умору!» Где бы не выступал – от Лабрадора до Таити…

Как я им скажу, что это я на сцене – весельчак, а по жизни – грустный?

Я ещё в академии клоунады понял, люди хотят смеяться, хохотать, не грустить. Грустный клоун обречён на неуспех. И я, смеша, выступал в лучших залах мира, перед королями и принцессами, диктаторами и президентами. Основал международную «Академию смехунов и хохотунов.» Посвящён в орден «Рыцари смеха».

… Мои шоу признаны классикой, на них учат студентов. Повсюду – аншлаги, аплодисменты, море цветов. В Австралии установил рекорд – 75 раз вызывали на поклоны! А когда мы, опаздывая, бежали к вокзалу в студёном Калгари, за нами, без пальто и шуб, бежал весь зал – три тысячи человек…

Каждый вечер, задолго до спектакля, на служебном входе меня встречает толпа жаждущих похохотать, подурачиться, поиграть в детство. Дарят самые немыслимые подарки. Умоляют дать автограф, расписаться — на плече, на щеке. Что-нибудь подарить … По всему миру вожу до верху забитый трейлер с надувными шарами, хлопушками, свистульками и масками с моим лицом.

После спектакля, едва живой, раздаю автографы, обнимаюсь и фотографируюсь. Никому не отказываю, даже наглецам и городским сумасшедшим, которые пытаются незаметно оторвать на память кусочки моего костюма.

Люди по 2 часа не покидают театр, погружённые в детство, волшебное царство игры…

Даже ночью не могу спокойно выйти на улицу, у дома толпы папарацци, поклонников. Днём и ночью, в любую погоду. Толпы рвались в операционную, когда мне удаляли аппендикс. Машину преследуют, подрезают, пытаясь на ходу сфотографироваться, взять автограф. Особо отчаянные – открыть дверцу и вскочить вовнутрь. Мой бедный шофёр на глазах поседел… Но я всегда смотрел на всё это с улыбкой и пониманием.

… Но вечером — прощальное шоу. Я ухожу… Отрабатываю контракт и навсегда прощаюсь — со сценой, со зрителями. Не в силах больше смешить, веселить, идти по жизни в розовых очках. Неоткуда черпать вдохновение, заряжаться оптимизмом.

Нет сил глядеть вокруг — на беспредел и разор, всеобщее попустительство и непротивление злу. Люди ненавидят друг друга, грабят, убивают — за новую модель телефона, за кошелёк, за другую веру. Что дальше?

Сегодня я не грустный клоун — трагический, рыдающий от ужаса и беспросветности.

Прощайте, мои дорогие, мои преданные, ухожу. Слёзы душат…

Я не могу дышать!

Виктор Дальский (Рашкович)