Театральные истории послевоенного времени

Антология современной французской Драматургии. Т.1. Предисловие Брюно Такелса. Перевод с французского. – М.: Новое литературное обозрение, 2009. — 544 с.

В этой книге опубликовано 7 пьес послевоенного времени – конца пятидесятых – восьмидесятых годов прошедшего века. Они блистательно переведены. И это особенно заметно, когда речь идет о французской литературе. В пьесах много юмора, парадоксов и иронии, искрометного полета мыслей и стремительно развивающегося действия. Это требовало особой тщательности в передаче текстов на русский язык.

Переводы тут настолько удачны, возможно, даже аутентичны оригиналу, что воспринимаешь эту драматургию прежде всего, как хорошие тексты, на основе которых можно сделать спектакли, которые привлекут внимание зрителей. Здесь очевидно мастерство драматургов разных поколений, чьи пьесы воспринимаются, как хорошо сделанные, и в этом их возможные сценические достоинства.

Авторы касаются достаточно животрепещущих тем. Например, Жак Одиберти во «Всаднике одиноком», притче о поисках веры, переносит своего героя в Средневековье, а его порыв вдруг напомнит о богоискательстве века двадцатого. Катеб Ясин, написавший в чем-то автобиографическую по содержанию пьесу о национально-освободительном движении в Алжире, бывшей французской колонии, показывает при всей романтизме и пафосности борьбу за национальное освобождение. При всей риторике и плакатности ясно, что у каждого – будь то революционер, дочь местного коменданта, или адвокат – есть своя правда. И выбор может привести к трагедии – физической смерти или к соглашательству с врагами, а то и невмешательству в политику, как позицию и как стиль жизни. Наиболее радикальна для российского читателя пьеса «Башня Дефанс» Копи, скандалиста, ниспровергателя общественной нравственности, отщепенца и трагической фигуры во французской культуре. По существу это и манифест человека, свободного от норм, и история неразделенной любви. Рассказ о том, что 31 декабря людей объединяет не праздник, как ощущение радости, а сосуществование в горе. Молодая женщина убивает свою дочь, молодые люди определенной ориентации занимаются любовью чуть ли ни на глазах у зрителей. А разговоры о наркотиках здесь также будничны и привычны, как приготовление рагу из змеи, которая оказалась в городской канализации. При всей своей эпатажности «Башня Дефанс» по сути своей по-чеховски лиричная и целомудренная пьеса, где о запретном говорится, как о повседневном. Но без эпатажа и цинизма. Дефанс – район новой застройки, как бы будущее старомодного и влекущего к себе Парижа. Это и образ отчужденности, когда лишенная выразительности, унифицированная архитектура нивелирует сознание и жизнь людей. И тогда оправданнее право на протест, пусть и в форме гиньоля.

В пьесе «Отель «Ифигения», которая является инсценировкой англоязычного, скорее всего, романа, описана вроде бы чисто курортная история, в чем-то похожая на производственный роман в духе Хейли. В греческом отеле, где работают французы и отдыхают французы, все вдруг разладилось из-за того, что умер директор заведения. И начались толки о том, как будет дальше. Жизнь отдыхающих показана просто и узнаваемо, немного с юмором. При этом, вся история, отношения между героями соотнесены с событиями далекой древности, описанных в древнегреческих мифах. Но точная датировка – май 1958 года – возвращает к реальности, к тому, что происходило в те дни во Франции, которая оказалась на грани национальной катастрофы из-за гражданской войны.

В «Отеле «Ифигения» в большей степени, чем в остальных пьесах заметны уроки чеховской драматургии – будничные диалоги на фоне разворачивающейся далеко от этих мест катастрофы, которая по-своему может сказаться на судьбе каждого из героев пьесы.

Это одна группа текстов, где обозначена взаимосвязь описанного с реальными событиями.

Есть и другая группа пьес. Среди них, конечно же, «Ни с того ни с сего» Натали Саррот, «Гипотеза» Робера Пенже, «Свекольный сад, или Людвиг ван Бетховен» Ролана Дюбийара. Здесь первостепеннее модернизм в литературе, влияние театра абсурда и даже кинематографа, что отвечает

истинно галльскому духу отношения к жизни. Натали Саррот, классик французской литературы, в своем маленьком драматическом шедевре показывает, что новомодные веяния ей не чужды. Она блистательно описывает ситуацию, когда друзья могут обидеться из-за пустяка (что отсылает российского читателя к Гоголю, который Натали Саррот мог быть хорошо известен по определению). Но тут не только псевдоплатонический диалог, а и сатира на тоталитарное общество. Каждый из друзей может власти пожаловаться на другого, но обязан доказать обоснованность своих претензий. А в ином случае сам будет сам жестоко наказан за нарушение закона. А пьеса («Свекольный сад…) – воспринимается как произведение мистическое, похожее на «Репетицию оркестра» Феллини. А по сути своей есть разыгранное в лицах размышление о том, что есть искусство, что есть музыка и ее исполнители. При всей остроумности композиции пьесы, инфернальности и вневременности, внепространственности описанной в пьесе ситуации, содержание ее достаточно достоверно и полно точных примет, взаимоотношении и характеров. И снова необходимо подчеркнуть, что в пьесах французских драматургов показаны не модели поведения, а в меру театральной условности живые люди.

Занимательна и «Гипотеза» Пенже. Драматург представляет лектора, который рассказывает о том, что могло бы быть с известной слушателям личностью. Он напоминает и политического деятеля, и пациента психиатрической клиники. Его рассуждения столь же логичны, сколь и абсурдны. А использование современных средств выразительности вроде экрана, на который проецируется изображение человека, читающего текст (то есть лектор вдруг становится слушателем самого себя, стреляет в свое экранное изображение), сближают этот монолог не только с произведениями Беккета или Ионеско, а и с русской литературой, то есть снова чеховская нота в иноязычной интерпретации.

Практически все, что вошло в данный сборник французской драматургии, написано с явным национальным колоритом – элегантно, остроумно и увлекательно. И, без сомнения, может иметь успех на российской сцене. Собственно, ради этого и затевалась данная антология – обратить внимание на авторов, пьесы которых вполне могут стать репертуарными спектаклями, темы и сюжеты которых интересны. И по тому, как представлена драматургии Франции послевоенного периода европейской истории, видно, насколько эти произведения оригинальны и самодостаточны.

Илья Исаков