СОРТИРОВКА: Сергей Жуковский

Чёрная BMW Х6 слегка притормозила на глянцевой от недавнего дождя дороге и, блестя живыми бликами жёлтых округлых фонарей на лакированной крыше, медленно повернула в тёмную арку. Едва шурша шинами по мокрому асфальту, прокатила вдоль длинной семиэтажной «сталинки». И, грузно вскарабкавшись правыми скатами на бордюр, остановилась.

– Как – рак?! – рассмеялся Жора. – Что это такое ты городишь, Валентин Петрович?! Врач пожевал губами. Медленно вылез из-за громадного, красного полированного дерева, стола. Открыл пластиковую зелёную папку. Достал два целлулоидных разноцветных листа.

Сегодня – сорок дней,
как нет
тебя со мною.
Этот свет
отличен от того лишь тенью

Моя бабушка всегда говорила, что тяжёлую блокаду и голод она и моя мама, а её дочь пережила только благодаря нашему коту Ваське. Если бы не этот рыжий хулиган, мы с дочерью умерли бы с голоду как многие другие.

Никогда не знаешь – где тебя настигнет счастье: в маленькой деревушке, примостившейся у альпийского склона, по которому – когда солнце стремительно открывают и закрывают несущиеся тучки – бегут одна за другой вверх пушистые изумрудные ёлочки;

Хоть в кандидатах
были Лис
и Волк, что многих перегрыз,
и храбрый Заяц,

Для вас, мультитачных отроков и отроковниц XXI века, это слово означает не очень многое. Например: пюре, зразы, драники, «в мундире», жареная с лучком или банально сваренная. Для нас же, задорных сентябрьских студентов первых курсов конца 80-х годов века ХХ – целую жизнь: месяц тошнотворных, ни свет, ни заря, пробуждений в какой-нибудь местной деревянной хате, весёлой, с лёгкими, озорными матюжками, погрузки в УРАЛы и выдвижений по ухабистым местным деревенским автобанам на поля…

Сразу скажу: раз двадцать или тридцать. Точно уже и не помню. Но вот один день, который, казалось, тянулся несколько суток, запомнился навсегда. Декабрь 1989-го. Стужа – под 30 вдруг сменилась почти весенней оттепелью, градуса 2-3, кажется, и мы тихим караванчиком ранним зимним утречком выдвинулись на Великую Отечественную войну.

Телефон нежно затренькал, когда Пётр Иванович покупал на рынке помидоры. Мужчина приложил трубку к уху, уронил на заплёванный асфальт полный полиэтиленовый пакет и, грубо толкая людей, побежал к выходу.

А когда Женька опомнился, всё, собственно говоря, было уже кончено: из разбитого вдребезги окна подземного кондитерского магазинчика торчали толстые, в чёрных джинсах и вишнёвых модельных итальянских туфлях мужские ноги; двое отроков с пивом восторженно открыли щербатые рты; Надька, Женькина жёнка, в порванной бежевой блузке, беззвучно рыдала; а сам Володька, придавленный тремя ментами и закованный в браслеты, лежал носом к окурку «Camel»…