Виктор Финкель | Соположение трех великих поэзий Америки и России

Предисловие

В нашем разделенном мире со странами, отличающимися друг от друга системой ценностей, языком, общей культурой, верованиями и, если хотите, предрассудками, важно и, безусловно, значимо всячески помогать взаимопониманию и толерантности во всех смыслах и направлениях этих емких слов. И огромное значение в этом имеет Поэзия, представленная Великими Поэтами различных стран, в данном случае, Америки и России.

В статье рассматривается соположение творчества трех Великих Поэтов Мира: Эмили Дикинсон (декабрь 10, 1830 – май 15, 1886), Марины Цветаевой (26 сентября [8 октября] 1892 – 31 августа 1941) и Анны Ахматовой (11 [23] июня 1889 – 5 марта 1966).

В случае Дикинсон – Цветаевой речь идет о мощном, многовариантном и многослойном пересечении поэтических массивов, а зачастую и о тождественности поэтических строк, стихотворений и методов. Отсутствуют какие-либо указания о том, что Цветаева знала творчество и само имя Эмили Дикинсон. Во всяком случае, автору они не известны. Это позволило автору говорить о родстве поэтических душ Эмили Дикинсон и Марины Цветаевой.

В случае Дикинсон – Ахматовой речь идет об ажурном соприкосновении двух Великих поэзий.

Складывается устойчивое впечатление, что в сложном и суровом мире Земли подлинно Великая и, по существу, Наднациональная Поэзия, представленная в нашем случае замечательными американским и русскими поэтами, помимо всего прочего, способна и объединять…

ДИКИНСОН И ЦВЕТАЕВА

ОБЩНОСТЬ ПОЭТИЧЕСКИХ ДУШ

Доклад на конференции Американской ассоциации преподавателей славянских и восточноевропейских языков

(AATSEEL. New York, Marriott Marquis. 27–30 December, 2002, New York, NY)

 

My Period begin Emily. Dickinson #693
If I should die, And you should live – And time should gurgle on – And morn should beam – And noon should burn – As it has usual done – If Birds should build as early And Bees as bustling go – One might depart at option From enterprise below! Emily Dickinson # 54	Пусть я умру – Ты будешь жить – И суждено опять Заре – блеснуть, Полудню жечь, И времени журчать. И будут пчелы черпать сок – Не стихнет стая птиц, Могу я смело взять расчет – Курс акций устоит. Эмили. Дикинсон #54 Translated by V. Markova
No Rack can torture me – My Soul – at Liberty – Behind this mortal Bone There knits a bolder One – You cannot prick with saw – Nor pierce with Scimitar – Two Bodies – therefore be – Bind One – The Other fly – Emily Dickinson #384	Дыба не сломит меня – Душа моя вольна. Кроме этих – смертных – костей Есть другие – сильней. Палачу до них не достать. Бессильна дамасская сталь. Два тела кто покорит? То – связано – Это – бежит. Эмили Дикинсон #384 Translated by V.Markova
	Ледяной костер, огневой фонтан! Высоко несу свой высокий стан, Высоко несу свой высокий сан – Собеседницы и Наследницы! Марина Цветаева. «Что другим не нужно – несите мне» т.1, стр.424.
My life closed twice before its close – It yet remains to see If Immortality unveil A third event to me Emily Dickinson #1732	Дважды жизнь моя кончилась – раньше конца – Остается теперь открыть – Вместит ли Вечность сама Третье такое событие – Эмили Дикинсон #1732 Translated by V. Markova

___________

© Library of Congress. Viktor Finkel

Copyright of Writers Guild of America. Viktor Finkel

Эмили Дикинсон и Марина Цветаева – два великих поэта, преодолевших национальные рамки и ставших Мировым культурным достоянием. Их жизнь протекала в различных временных поясах и на различных континентах. Эмили Дикинсон – неотъемлемая часть 19 века. Её глубинная высокоинтеллектуальная поэзия развивается и существует в относительно спокойных рамках, когда гражданин государства мог принадлежать себе, и даже самое крупное и трагическое политическое событие Америки второй половины века – Гражданская Война, отнюдь не доминирует на страницах Дикинсон. Марина Цветаева, хотя и родилась в 1892 году, – органическая часть двадцатого века. Ужасающего столетия трех мировых войн, в том числе одной – Холодной, гражданской войны в России и сотен других, полыхавших во всех концах земного шара. Именно в этом столетии спазматические приступы политического, идеологического и шовинистического бешенства и безумия привели к возникновению двух тупиковых ветвей в истории человечества – фашизма и коммунизма. Марина Цветаева – дитя первых сорока лет этого страшного и безжалостного века. Она существовала и писала на фоне Первой мировой войны, Революции и Гражданской войны в России, фашистской диктатуры в Германии, на фоне потерявшей ориентацию между двумя Мировыми войнами Европы и, наконец, в начальный период Второй мировой войны. Все эти годы, едва ли, не любой человек, по крайней мере, России, был крохотным, почти беспомощным винтиком гигантских воюющих и взаимоненавидящих систем.

Итак, совершенно понятно корневое изначальное отличие судеб двух великих поэтов. Двух совершенно различных мировых линий их материального существования в этом бренном и страшном мире. Вместе с тем, несмотря на различные языки, континенты, национальные особенности стран происхождения и проживания, несмотря на абсолютно различные исторические эпохи, в их творчестве обнаруживаются удивительные почти мистические параллели и ассоциации. Это тем более поразительно, что Цветаева родилась через 6 лет после смерти Дикинсон, и, насколько можно судить по полному собранию сочинений Цветаевой, не была знакома не только с творчеством Дикинсон, но и с самим её именем! Это обстоятельство отмечалось ранее Джейн Таубман (1992).

Представим читателю сравнительный и, по возможности, количественный анализ двух великих Поэзий – Дикинсон и Цветаевой, – и обозначим некоторые, наиболее очевидные их пересечения.

Эмили Дикинсон цитируется по классическому изданию под редакцией Thomas h. Johnson «The Complete Poems of Emily Dickinson» (1960). Марина Цветаева – по «Собранию сочинений в семи томах». Москва, Эллис Лак, 1994 (1994).

БОГ РЕЛИГИЯ ДУША

Оба поэта – христиане различных конфессий. Эмили Дикинсон принадлежала к пуританской теологической ветви Новой Англии (Пресвитерианство) и была человеком глубинно, изначально религиозным. Марина Цветаева – певец русского православия. Обе Поэзии насыщены Религией, как по сути, так и терминологически. Cпектры религиозных компонент поэзии Дикинсон и Цветаевой близки. В целом, в 1775 стихотворениях Дикинсон содержатся не менее 764 терминов этого направления. В творчестве Цветаевой (примерно, 1933 произведения) религиозно нагруженных терминов, фраз и словосочетаний не менее, чем 2338(!)

Оба поэта многократно используют слово «Душа». Дикинсон – не реже 102 раз, Цветаева – не менее 148 раз

Отношение обеих Поэтов к Высшему смыслу характеризуется абсолютной верой. Поэтому Дикинсон пишет: «The Scientist of Faith» (#1241) (PNT¹). Вместе с тем, оно включает и элементы дискуссии. У Дикинсон это может быть, например (# 185):

«Faith» is a fine invention

When Gentlemen can see –

But Microscopes are prudent

In an Emergency

MR² .VD³

Вера – прекрасное изобретение

Для «зрящих незримое», господа.

Но осторожность велит – тем не менее –

И в микроскоп заглянуть иногда.

(Перевод В.Марковой)

У Цветаевой дискуссионные, а нередко, и фрондерствующие элементы выражены заметно резче (Бог! – Я живу! – Бог! – Значит ты не умер! 1919):

Бог! – Я живу! – Бог! – Значит ты не умер!

Бог, мы союзники с тобой!

Но ты старик угрюмый,

А я – герольд с трубой.

А в стихотворении “Эмигрант” (1923) и вовсе грубо:

Заблудившийся между грыж и глыб

Бог в блудилище.

КОРНИ ПОЭЗИИ И МОТИВАЦИЯ ТВОРЧЕСТВА

Эмили Дикинсон осознает себя следствием Великих Сил и Обстоятельств (# 1099)

So I must baffle at the Hint

And cipher at the Sign

And make much blunder, if at last

I take the clue divine –

MR, VD

И я должна понять Сигнал –

Расшифровать Намёк –

И вновь плутать – пока учу

Верховный мой урок.

(Перевод В.Марковой)

Она признает себя продуктом Великого замысла и Производства (# 1176)

We never know how great we are

Till we are asked to rise

And then if we are true to plan

Our statures touch the skies –

MR

Мы не знаем – как высоки –

Пока не встаём во весь рост –

Тогда – если мы верны чертежу –

Головой достаем до звёзд,

(Перевод В.Марковой)

Дикинсон не строит иллюзий о корнях своего ума (#155)

The Breaking of the Day

Addeth to my Degree –

If any ask me how –

Artist – who drew me so –

Must tell!

MR, VD

Восход – и я лечу –

Но как и почему –

В чем сила этих крыл?

Тот – кто меня лепил –

Найдет ответ.

(Перевод В.Марковой)

Подобно этому, Цветаева осознает свою вторичность. В 1918 году она написала классические строки, являющиеся наиболее яркими в обращении к Богу:

Я – страница твоему перу.

Все приму. Я белая страница.

Я – хранитель твоему добру:

Возвращу и возвращу сторицей.

Я – деревня, черная земля.

Ты мне – луч и дождевая влага.

Ты – Господь и Господин, а я –

Чернозем – и белая бумага!

Аксиоматически приемлет Цветаева и Божественное происхождение своей поэзии (Поступь моя легкая. 1918):

Бог меня одну поставил

Посреди большого света.

– Ты не женщина, а птица,

Посему – летай и пой.

Между 1918 и 1920 годами у Цветаевой нет сомнения в истоках своего таланта (Наградил меня Господь. 1918):

Наградил меня Господь

Сердцем светлым и железным,

Даром певчим, даром слезным.

Дикинсон яростно и бескомпромиссно отстаивает своё поэтическое авторство (# 709):

Thought belong to him who gave it –

Then – to Him Who bear

Its Corporeal illustration – Sell

The Royal Air –

MD⁴ VD

Мысль принадлежит по праву

Лишь тому – кто мог

Дать её небесной сути

Телесный аналог.

(Перевод В.Марковой)

Более того, Дикинсон претендует на равенство своих возможностей с Господом (# 632):

The Brain is just the weight of God –

For – Heft them – Pound for Pound –

And they will differ – if they do –

As Syllable from Sound –

MR, VD

Наш мозг весомей всех Земель –

Уравновесит Бога –

С ним – фунт на фунт – сойдется –

Он звук – основа Слога.

(Перевод В.Марковой)

Но и этого Дикинсон мало. Поэт претендует, ни мало ни много, быть выше, не в первый раз греховно оттесняя Господний Рай лишь на четвёртое место (569):

I reckon – when I count at all –

First – Poets – then the Sun –

Then Summer – then the Heaven of God –

And then – the List is done

MR

Сочтем по порядку – во-первых – Поэт –

Солнце – во-вторых –

Лето – затем господний рай –

И перечень закрыт.

(Перевод В.Марковой)

Примерно, такая же фрондерствующая последовательность существует и в поэзии Цветаевой. В противофазе с приведенным выше из «Поступь моя легкая» (1918), она пишет, в «Пути» (1923) следующее: «Гудят моей высокой тяги/Лирические провода». Я подчеркиваю здесь «моей»! А в Н.Н.В (1920) Цветаева, вопреки Божественной Духовности, подчеркивает телесность, материальность своей поэзии: «…я писала – чернотою крови,/Не пурпуром чернил.». Не удивительным в этом ряду оказывается и дальнейшее замечание (Чем – не боги же – поэты.1928): «Чем – не боги же – поэты!», как и четыре строчки из «Есть в мире лишние, добавочные» (1923):

Поэты мы – и в рифме с париями,

Но выступив из берегов,

Мы бога у богинь оспариваем

И девственницу у богов.

Да и уровень своей поэзии представляется Цветаевой внеземным, космическим, почти Божеским (Поэты. 1923):

…Ибо путь комет –

Поэтов путь. Развеянные звенья

Причинности – вот связь его! Кверх лбом –

Отчайтесь! Поэтовы затменья

Не предугаданы календарем

У Дикинсон неоднократно повторяется мысли о жертвенности и самосжигании поэта и превращении его самого в собственно Поэзию. В частности, в # 883:

The Poets light but Lamps

Themselves – go out –

The Wicks they stimulate –

If vital Light

Inhere as do the Suns –

MR, VD

Поэт лишь лампу зажжет –

Он сам – погаснет –

Но если огонь Фитиля

Шлет Жизненный Свет

Трудясь по методу Солнц –

(Перевод В.Марковой)

Этот же мотив совсем не редок и у Цветаевой. Например, в «Балкон (1922):

Да, ибо этот бой с любовью

Дик и жестокосерд.

Дабы с гранитного надбровья

Взмыв – выдышаться в смерть!

Или в «Любовь! Любовь и в судорогах, и в гробе» (1920):

И если всё ж – плеча, крыла, колена

Сжав – на погост дала себя увесть, –

То лишь затем, чтобы смеясь над тленом,

Стихом восстать – иль розаном расцвесть!

Или, наконец, в «Что другим не нужно – несите мне» (1918):

Птица Феникс я, только в огне пою!

Поддержите высокую жизнь мою!

Высоко горю и горю до тла,

И да будет вам ночь светла.

Дикинсон убеждена в великой значимости и предназначении поэта (# 441), способного превращать, подобно Мидасу, в золото, в данном случае – поэтическое, – все окружающее его, в том числе и самое незначительное, ординарное, безусловно вторичное и даже нечто нечистое:

This was a Poet – It is That

Distills amazing sense

From ordinary Meanings –

And Attar so immense

From the familiar species

That perished by the Door –

MR, VD

Он был Поэт –

Гигантский смысл

Умел он отжимать

Из будничных понятий –

Редчайший аромат

Из самых ординарных трав,

Замусоривших двор –

(Перевод В.Марковой)

Этот мотив близок Цветаевой и педалируется ею неоднократно. Ближе всего к этой линии Цветаева приближается в «Стихи растут, как звезды и как розы» (1918):

Стихи растут, как звезды и как розы,

Как красота – ненужная в семье.

А на венцы и на апофеозы –

Один ответ: – Откуда мне сие’?

Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты,

Небесный гость в четыре лепестка.

О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты

Закон звезды и формула цветка.

Рудой, для переплавки в поэзию может быть, в частности, легкий флирт (Комедьант. 1918):

Не любовь, а лихорадка!

Легкий бой лукав и лжив.

Нынче тошно, завтра сладко,

Нынче помер, завтра – жив.

Бой кипит. Смешно обоим:

Как умен – и как умна!

…

Не любовь, а лицемерье,

Лицедейство – не любовь!

И итогом этих (в скобках –

Несодеянных!) грехов –

Будет легонькая стопка

Восхитительных стихов.

По крайней мере, однажды, Цветаева назвала свои стихи и вовсе безжалостно, хотя и двусмысленно «Свалочной ямой моих Высочеств!» (Руки – и в круг 1922). Подобно мартеновской печи, переплавляющей любой металлолом в высококачественную легированную сталь, Поэт готов превратить всё ненужное, все отходы мира – материальные, нравственные, чувственные, – в гениальную поэзию (Что другим не нужно – несите мне. 1918):

Что другим не нужно – несите мне:

Все должно сгореть на моем огне!

Я и жизнь маню, я и смерть маню

В легкий дар моему огню

Косвенно, этот же мотив просматривается и в «Два исхода» (1911):

Со мной в ночи шептались тени,

Ко мне ласкались кольца дыма,

Я знала тайны всех растений

И песни всех колоколов, –

С М Е Р Т Ь

Творчество Эмили Дикинсон и Марины Цветаевой неразрывно связаны с категорией смерти. Это один из неотъемлемых ингредиентов поэзии и восприятия мира обеих поэтов.

Анализ контрольных слов показывает, что слово «Смерть» и смежные с ней термины (Death, Perish, Dead, Grave, Tomb, Graveyard) встречаются на страницах Дикинсон не менее, чем 364 раза, т.е. почти в каждом пятом стихотворении.

В стихотворениях Цветаевой терминология смерти и ассоциативных понятий и словосочетаний еще концентрированней – они упоминаются не реже чем 628 (!) раз, то есть в 32 процентах произведений!

Эмили Дикинсон испытывала поразительный интерес к смерти, как явлению и процессу. Смерть для неё – это, едва ли, не основной Персонаж, масштаб любого явления. Более того – это Наука. Поэтому, (# 539) «The Science of the Grave» (PNT). Более того, Дикинсон воспевает Смерть и в этом направлении она явно достигает трудно осмысливаемой обычным человеком, крайности «I like a look of Agony» (# 241) (PNT). Сродни этой позиции постоянное присутствие Смерти на страницах Цветаевой, все творчество которой неразрывно связано с категорией Смерти. Смерть – один из неотъемлемых ингредиентов её поэзии и восприятия мира, как и глубинно суицидный её настрой «Мазурка – море – смерть – Марина» (Уедешь в дальние края).

Столь поразительный интерес Дикинсон к смерти и удивительная тяга Цветаевой к смерти, завершившаяся, в конечном итоге, общеизвестным актом суицида, позволяют, в чисто предположительном плане, выдвинуть гипотезу о серьёзном душевном надломе обеих Великих поэтов. Не случайно Цветаева писала (Руки заживо скрещены. 1920): «Вдоль души моей – трещина./Мое дело – пропащее»). Причем, надломе подобном!

М У Д Р О С Т Ь

Контрольными словами Дикинсон, определяющими эту категорию избраны, в частности: Infinity, Immortality, Eternity, Life, Everlasting и многие другие из этого мудростно-нагруженного ряда и их сочетания. Их количество в оригинальной поэзии Эмили Дикинсон не менее чем 234.

Семантически близкую компоненту мудрости содержит и поэзия Цветаевой. Терминология категорий мудрости используется ею не реже 106 раз.

Р А З Р У Ш Е Н И Е

Поэзия Дикинсон и Цветаевой – прeпарирующая. Это поэзия со скальпелем в руках. Сердцевиной её является разрушение. Подобный хирургический анализ близок к детской практике разрушения игрушки с целью понять её устройство.

Продемонстрируем лишь один пример тождественности мышления Дикинсон и Цветаевой в этом направлении. Он относится к безжалостности поэтического анатомирования. У Эмили Дикинсон это стихотворение # 861:

Split the Lark – and you’ll find the Musiс –

Bulb after Bulb, in Silver rolled –

Scanty dealt to the Summer Morning

Saved for your Ear when Lutes be old.

Loose the Flood – you shall find it patent –

Gush after Gush, reserved for you –

Scarlet Experiment! Sceptic Thomas!

Now, do you doubt that your Bird was true?

MR VD

Вскройте Жаворонка! Там музыка скрыта –

Лепесток в лепестке из серебра.

На нее скупятся для летнего утра.

Она про запас –

Когда Лютня стара.

Отомкните поток! Он насквозь неподделен.

Из горла бьет за струей струя.

Багровый опыт!

Теперь ты веришь –

Фома – что подлинна птица твоя?

(перевод В. Марковой)

Сопоставим приведенное со стихотворением Марины Цветаевой «Леты подводный свет,» (1922):

Леты подводный свет,

Красного сердца риф.

Застолбенел ланцет,

Певчее горло вскрыв:

Не раскаленность жёрл,

Не распаленность скверн –

Нерастворенный перл

В горечи певчих горл.

Го’ре горе’! Граним,

Плавим и мрем – вотще.

Ибо нерастворим

В голосовом луче

Жемчуг…

Железом в хрип,

Тысячей пил и свёрл –

Неизвлеченный шип

В горечи певчих горл.

Проведем простейшее сопоставление этих произведений. Прежде всего, основная базисная их формула тождественна – вскройте певчее горло – там сокрыта музыка. Что такое музыка? У Дикинсон – это серебро, у Цветаевой – перл, жемчуг, железо. Излученный звук уподобляется потоку жидкости. У Дикинсон это два слова – струя и поток, У Цветаевой на жидкое состояние указывают: подводный свет, риф и слово «плавим». Бесчеловечный, кровавый характер поэтического эксперимента выражен: у Дикинсон – посредством «багровый опыт», у Цветаевой – через «раскаленность жёрл», «распаленность скверн», «тысячи пил и свёрл –/Неизвлеченный шип». Категория прошедшей вечности: у Дикинсон – «Когда Лютня стара», у Цветаевой – «Леты подводный свет». Чистота, монохроматичность звукового потока у Дикинсон передана посредством «Он насквозь неподделен», у Цветаевой – это «Нерастворенный перл», «нерастворим/В голосовом луче». Итак, возможны лишь два варианта. Либо это вольный перевод Цветаевой со стихотворения Дикинсон (никем и ничем пока не доказан), либо это независимые всплески одной и той же безжалостной гениальной поэтической, а не исключено и Божественной, души – в 1864 (Дикинсон) и в 1922 (Цветаева).

В связи с этим же стихотворением Цветаевой выделим одну строчку из него:

Го’ре горе’! Граним,

И сопоставим её со строкой из стихотвoрения Эмили Дикинсон # 89 , написанного в 1859 году:

Grief – Hills – Eternity –

MR VD

Вечность – Го’ре – Гора’.

(Перевод В.Марковой)

Следует иметь в виду, что вероятность соседствования двух столь далеких, столь несовместимых, столь, в принципе, не стыкуемых слов, как Го’ре и Гора’ (возвышенности) в двух различных поэзиях практически стремится к нулю. Поэтому к категории случайности это событие отнести нельзя.

Дополним сказанное еще одним общим в поэзии Дикинсон и Цветаевой – боль не имеет ровным счетом никакого значения. Она остается за рамками эксперимента. Дикинсон ею просто пренебрегает. Скальпель хирурга – Поэта не предваряется анестезией (# 1736):

Proud of my broken heart, since thou didst break it.

PNT

И это особенно хорошо чувствуется в физически трудно переносимом (# 1764):

An ear can break a human heart

As quickly as a spear,

We wish the ear had not a heart

So dangerously near.

MR VD

Способно ухо – как ножом –

По сердцу полоснуть

Ведь сердце глухо – но к нему

Сквозь слух короткий путь.

(перевод В. Марковой)

Отстранена от боли и поэзия Цветаевой. Полная бесчувственность, обезболенность встречаются неоднократно, например: «Это ж оловом соловью/Глотку залить…» или «Глотка –трещиной» (Молодец) или «Сулемы хлебнув…» (Бог, внемли рабе послушной!), «Я учу: губам полезно/Раскаленное железо» (Але), «Стеклянный , в груди осколок» (Сон Разина) или в (Заря пылала, догорая. 1920):

…И если сердце, разрываясь,

Без лекаря снимает швы, –

Знай, что от сердца – голова есть,

И есть топор – от головы…

Представляется, что демонстрируемое вслух словесное, ментальное неприятие боли или её реальное нечувствие, так называемое отсутствие синдрома боли, неестественно для здорового человека и, в свою очередь, свидетельствует о душевном надломе или прямом душевном нездоровье.

М А Т Е Р И А Л О В Е Д Е Н И Е

Эмили Дикинсон широко использует в поэзии термины из материаловедения, точнее из того направления, которое в Америке называют Material Science. Их у нее насчитывается не менее 201(!)

Поэзия Марины Цветаевой – это подлинный экскурс в материаловедение. Здесь представлены чистые металлы, сплавы, многочисленные словесные комбинации с их участием, кристаллические материалы, драгоценные камни и пр. Общее количество упоминаний такого рода не менее двухсот семидесяти девяти (279)!

В частности, у Дикинсон встречается дважды слово «Carrara». Имеется в виду Каррарский мрамор: «…Her Carrara Guide post» (#795) и «Who wrought Carrara in me» (#1046). У Цветаевой это слово также встречается, по меньшей мере, дважды. Один раз в классических строках из «Попытки ревности»: «После мраморов Каррары/Как живется вам с трухой/Гипсовой?». Второй – в: «Фортуне»: «А на каррарском мраморе – взамен/Орнаментов и прочего витийства –/Пусть будет так: «Ее любил Лозэн». Различия, конечно, очевидны. Однако печать вечности, пусть с различными оттенками, но существует и там, и здесь.

Слово мрамор – «Marble» встречается у Дикинсон не реже 7 раз. Это «how dreary – Marbles –» (# 231), «Marble Disc» (# 310), «Lids of Marble» (# 457), «my Marble feet» (# 510), «Marble names» (# 610), «marble tea» (# 1743). У Цветаевой – не менее 25 раз. В частности, в «Молодец»: «Прадедовы мрамора… Мраморных оторопей… Гудит в мраморах… Грядет в мраморах… Громки мраморные плиты… Звонки мраморные стены… Месяц да мраморы… С высот – мраморов,

Пыл – в мраморах

Пар – в мраморах,

Пир – в мраморах,

Жар – в мраморах

Таким образом, тяга к этому слову обеих поэтов сомнения не вызывает.

Н А У К А

Строфы любого Великого поэта – суть Божественного происхождения. И творчество Дикинсон и Цветаевой позволяют нам лишний раз убедиться в этом. Поэзия этих выдающихся поэтов содержит информацию о реальной конструкции природы. Причем, иной раз, их информированность явно опережает свое время!

О чем бы ни писала Эмилия Дикинсон, она прежде всего мыслитель, аналитик и… почти физик (Виктор Финкель, 2000). И это касается основной группы реперных слов из математики, физики и астрономии.

Сопоставим эти материалы с научной терминологией, содержащейся в поэзии Марины Цветаевой.

Уже простое сопоставление показывает соразмерное присутствие у обеих поэтов научной терминологии: Математика – у Дикинсон 93, у Цветаевой – 37, Время – у Дикинсон 46, у Цветаевой – 37, Физика – у Дикинсон 237, у Цветаевой 208, Астрономия – у Дикинсон – 72, у Цветаевой – 31.

Но дело не только в числовой созвучности. Имеются пересечения настолько удивительные и маловероятные, что о случайности говорить не приходится. У Дикинсон в стихотворении # 834 от 1984 года, в котором, по существу, она пишет о завтрашнем дне науки, когда время будет взвешено и вес этот будет ничтожно мал, порядка «веса света»:

Before He comes we weigh the Time!

‘Tis Heavy and ‘tis Light.

PNT

В стихотворении «Н.Н.Н.» (1920 г.) у Цветаевой есть четыре строки:

Ты на солнечных часах

Монастырских – вызнал время?

На небесных на весах –

Взвесил час?

О формальных совпадениях. У Дикинсон «Он», у Цветаевой «Tы». У Дикинсон о Божественной религиозной компоненте говорит большая буква «H» в «He». У Цветаевой о том же свидетельствует слово «Монастырских». У обеих поэтов речь с безусловностью идет о взвешивании времени.» В целом, оба Великих поэта Получили Свыше и послали нам намек на связь времени и веса во Вселенной! Это физика завтрашнего дня!

Но самым поразительным и невероятным является провидение Дикинсон лазера (Виктор Финкель, 2000). В 1862 году в стихотворении #374 она написала:

I was to Heaven –

‘Twas a small Town –

Lit – with a Ruby –

Lathed – with Down –

MR

Я была на небе –

Это маленький Город

Освещен рубином –

Выстлан пухом – как голубь

(перевод В.Марковой)

Во времена Дикинсон рубин был не более, чем драгоценный камень, способный отражать, преломлять и рассеивать свет, но… не излучать его! Но допустим, это поэтическое преувеличение, игра воображения. Однако в стихотворении # 1463 от 1879 года есть строчки, позволяющие посмотреть на всё совершенно иначе:

A Route of Evanescence

With a revolving Wheel –

A Resonance of Emerald –

A Rush of Cochineal –

MR VD

Дорога мимолетности –

Вихрь крошечных колес –

Брызги изумруда –

Рубина резонанс.

(перевод В.Марковой)

Речь идет о существовании в твердом теле процессов резонанса. Сюда же уместно добавить и сомнения Дикинсон (#697) от 1863 года, подтверждающие то обстоятельство, что к вопросу о колебаниях она возвращалась не один раз на протяжении, по меньшей мере, шестнадцати лет:

Never a Fellow matched this Topaz –

And his Emerald Swing –

PNT

Следует уточнить, что изумруд не является кристаллом, используемым для получения лазерного эффекта. Это всего лишь драгоценный, камень, оцениваемый, иногда, выше алмаза. Однако это кристаллическая структура, в которой существуют процессы колебаний и резонанса на электронном уровне. И в этом отношении существует некоторая косвенная общность между изумрудом и рубином. Для того, чтобы использованные Дикинсон слова – Lit, Ruby, Resonance, Swing – оказались привязанными к физической реальности нашего века, приведем фрагменты статей из двух энциклопедий:

(Stephen 1989, 1997):

«LASER. A device that uses the principle of amplification of electromagnetic waves by stimulated emission of radiation and operates in the infrared, visible, or ultraviolet region. The term laser is acronym for light amplification by stimulated emission of radiation, or a light amplifier.»

«A laser amplifier can be made into a laser oscillator by arranging suitable mirrors on either end of the amplifier. These are called the resonator. Thus the essential parts of a laser oscillator are an amplifying medium, a source of pump power, and a resonator. Radiation that is directed straight along the axis bounces back and forth between the mirrors and can remain in the resonator long enough to build up a strong oscillation».

(Van Nostrand’s 1995):

«…the laser is an oscillator whose output depends upon the selective amplification of one of the single-frequency modes of the resonant cavity containing the active laser medium».

«Early Ruby Laser. It is recorded that the first optical laser was demonstrated by Maiman (Hughes Aircraft Research Laboratories) in 1960. Maiman used a ruby (active laser medium), which is a single crystal of aluminum oxide doped with chromium impurities.»

Сопоставление поэтических текстов Эмили Дикинсон с приведенной выше научной характеристикой лазеров позволяет думать, что Поэт представлял себе, естественно, в ориентировочном и условном виде, то, что в 1960 году стало Великим научным открытием. И состоялось это Провидение за 98 лет до собственно открытия лазера!!!

Обратимся к творчеству Цветаевой (Виктор Финкель, 2013).

Не вызывает сомнения и то, что Цветаева, конечно же, читала толстовский «Гиперболоид инженера Гарина». Сочетание геометрической оптики с гиперболоидом могло привести к серии стихотворений, в которых мощный световой луч способен активно разрушающе влиять на окружающий мир: «Разительного света сноп.» (Поэма конца 1924); «Шли от него лучи –/Жаркие струны по снегу!» (Думали – человек. 1916); «Луч серебристый пронзил облака» (1909). Более того, от почти реально «ослепляющей» образности (Молодец. 1922):

Как ударит из стремян

Лунный луч по хрусталям.

Как взыграет, раскалясь,

Лунный луч во хрусталях.

Да как упрется

В лик ее лепый…

– Батюшки-светы!

Очи-то – слепы!

до поражающего светового луча (Царь –девица. 1920): «Что это вдруг стальным лучом/Рассекло луч вечерний?/…/Что за сноп/Из воды, за лучи-за-стрелы?/Середь моря, что ль, солнце село?/Что за кровь на моей груди?». И диапазон образов, использованных здесь поэтом, весьма широк. От грозовых и молнийных (Ударило в виноградник. 1935):

Ударило в виноградник –

Такое сквозь мглу седу –

Что каждый кусток, как всадник,

Копьем пригвожден к седлу.

Из туч с золотым обрезом –

Такое – на краснозем,

Что весь световым железом

Пронизан – пробит – пронзен.

До почти военно-полевых (На красном коне. 1921):

Солдаты! Какого врага – бьем?

В груди холодок – жгуч.

И входит, и входит стальным копьем

Под левую грудь – луч.

Итак, цветаевский световой луч способен убивать. Возникает вопрос – это фантастический литературный луч гиперболоида Гарина или невольный, неосознанный и некристаллизованный взгляд в будущее – в лазерное. Впрочем, не такое уж и далекое будущее – на каких-то 38 лет вперед! Ответ содержится на страницах поэзии Цветаевой. Прямого указания на лазер там нет… Но косвенное – существует. Прежде всего, Цветаева, по меньшей мере, четырежды упоминает слово «гранат». В «Поэма горы» (1924): «Персефоны –зерно гранатовое», дважды в стихотворении «Не умрешь, народ!» (1939):

Не умрешь, народ!

Бог тебя хранит!

Сердцем дал – гранат,

Грудью дал – гранит.

Процветай, народ, –

Твердый, как скрижаль,

Жаркий, как гранат,

Чистый, как хрусталь.

и четвертое, самое интересное приведено в стихотворении «Народ» (1939):

В твоей груди зарыт – горит! –

Гранат, творит – магнит.)

…Что радий из своей груди

Достал и подал: вот!

Сегодня невозможно восстановить мыслительный ход мозга Цветаевой. Да и не при чем здесь её мозг! Он был попросту не готов к анализу лазерных проблем. Цветаева об этом не имела, да и не могла иметь ровным счетом никакого понятия. Поэтому при написании «Народа» связка из двух слов «Гранат» – «Магнит» была для читателя не более, чем словесной эквилибристикой или наукообразной абракадаброй. Однако, если сопоставить этот словесный дуэт с нашим сегодняшними уровнем знаний, ситуация оказывается совершенно иной… Прежде всего, итриево-алюминиевый гранат, активированный ионами неодима, является диэлектрическим кристаллом, обладающим лазерным эффектом! И тогда «В твоей груди зарыт – горит! –/Гранат…» звучит совсем по-иному – гранат излучает свет! Об этом же идет речь и в приведенном выше стихотворении «Париж»: «Жаркий, как гранат,». Если же добавить к этому то обстоятельство, что свет – это электромагнитная волна, то «Гранат, творит – магнит.» и означает: гранат, т.е. лазер излучает электромагнитную световую волну!!! Добавьте сюда и последние две строчки со словом «радий». Ведь это слово, к которому все привыкли, происходит от латинского Radium, вытекающего из radius – луч. Общеизвестно, что радий является мощным источником α- , β- и γ- лучей. Первые и вторые представляют собой потоки частиц, а вот третьи – жесткие, короткие электромагнитные волны – коротковолновые братья света. И совсем не случайно Цветаева и воспринимала Чехословакию и Богемские горы, как родину радия – родину света (Родина радия. 1938–1939):

Можно ль, чтоб века

Бич слепоок

Родину света

Взял под сапог?

Взглянь на те горы!

В этих горах –

Лучшее найдено:

Родина – радия.

Странник, всем взором

Глаз и души

Взглянь на те горы!

В сердце впиши

Каждую впадину:

Родина – радия…

Итак, слово «радий» в стихотворении «Народ» не является случайным – оно подчеркивает логическую, а точнее трансцендентальную линию поэта: «Гранат» создает «Магнит» (т.е. электромагнитное, и в частности, световое излучение) и излучение (в частности, γ-излучение) от светоносного «Радия». Ну, и, наконец, сегодня существуют лазеры, излучающие γ-лучи!

Таким образом, Цветаева интуитивно чувствовала, а точнее, ей было подсказано Сверху то, что через 21 год будет названо великим открытием человечества – открытием лазера и мазера!!!

Итак, Цветаева, спустя 77 лет в своей форме, в рамках своего поэтического воображения продолжает линию Дикинсон и предсказывает открытие лазера, а возможно и мазера.

ПОЭТИЧЕСКАЯ ТЕХНОЛОГИЯ.

Поэтические технологии Дикинсон и Цветаевой близки, а в некоторых отношениях – эквивалентны (Виктор Финкель 2000, 2002, 2003, 2006, Viktor Finkel 2009). Перечислим лишь некоторые точки их пересечения:

1.Спеллингование и сепарирование логических элементов – раскалывание, дробление понятий на составные элементы – поэтическое дифференцирование. Дикинсон, зачастую, использует категорию разрушения для четкого пространственного, смыслового, логического и временного разделения понятий и качественно отличных состояний (# 305):

The difference between Despair

And Fear – is like the One

Between the instant of a Wreck –

And when the Wreck has been

MR

Отличие Отчаянья

От страха – как Разлом –

За миг до катастрофы –

И через миг – потом

(Перевод В.Марковой)

Нередко, Дикинсон спеллингует методом, когда в качестве слагаемых явления или название вместо слогов используются отдельные слова (# 668):

“Nature” if what we see –

The Hill – the Afternoon –

Squirrel – Eclipse – the Bumble bee –

Nay – Nature is Heaven –

Nature is what we hear –

The Bobolink – the Sea –

Thunder – the Cricket –

Nay – Nature is Harmony –

MR

Природа – тебя мы видим:

Вечер – Гребни холмов –

Белка – Затмение – Мотылек –

Нет – ты Небо само!

Природа – тебя мы слышим:

Кузнечик – Пчела – Молния –

Боболинк – Океан,

Небо – ты сама Гармония!

(Перевод В. Марковой)

Иной раз, Дикинсон требуется предельное дробление. Именно подобным необратимым разрушением объясняется ею атомная структура струны (#410):

She said her Strings were snapt –

Her Bow – to Atoms blown –

PNT

Cпеллингование у Цветаевой может быть и линейно очевидным, как, например, в «Пожалей» (1920:

Дай-кось я с ним рядом ляжу…

Зако – ла – чи – вай!

или «В Шенбруне (1909)»:

Буквы ринулись с страниц,

Строчка – полк. Запели трубы…

Но и почти по-Дикинсоновски препарирующий: «Плач цыганки по графу Зубову» (1923), «Расколюсь – так в стклянь» (1923) или «Ночные шепота: шелка» (1922):

И в эту суету сует

Сей меч – рассвет.

И по-Дикинсоновски итожащей («Федра», (1927):

Но разрозненные куски

В целом – целое могут дать,

Поучительное, как знать?

2. Дикинсон создала свой поэтико-математический язык словесных, буквенных, орфографических, пустотных и иных операторов, способных звучать на порядок сильнее собственно используемого обозначения. Безусловным оператором такого рода является, в частности, тире. (Виктор Финкель 2000). Особенность его в безусловной внесинтаксичности использования. Примером такого рода синтаксически необоснованного тире являeтся (# 632):

The Brain – is wider than the Sky –

MR

Наш мозг – пространнее Небес.

(Перевод В. Марковой)

В стихотворении # 692 тире – оператор времени:

The Sun kept setting – setting – still

…

The Dusk kept dropping – dropping – still

…

My Feet kept drowsing – drowsing – still

MR, VD

Спускался ниже – ниже – День,

…

Тесней – тесней – смыкалась Тень

…

От Ног полз выше – выше – Лед –

(Перевод И. Лихачева)

У Марины Цветаевой тире – самостоятельно действующий Персонаж поэтических Страниц, Смыслов и Текстов. Поэт с мистическим уважением относится к тире. (В седину – висок. 1925):

Как на знак тире –

Что на тайный знак

Брови вздрагивают.

Действующее вне синтаксических законов и над ними тире систематически присутствует в её поэзии. Лишь три примера. Первый из «– Где лебеди: – А лебеди ушли» (1918):

– Где лебеди? – А лебеди ушли.

– А вороны – А вороны – остались

Второй – из «Уедешь в дальние края» (1918):

И крутятся в твоем мозгу:

Мазурка – море – смерть – Марина…

Третий – из «Новогоднее.» (1927):

Свидимся – не знаю – но споемся.

С мне – самой неведомой землею –

С целым морем, Райнер, с целой мною!

Использует Цветаева тире и как оператор времени (Заповедей не блюла, не ходила к причастию. (1915)

Буду грешить – как грешу – как грешила: со страстью!

Из 1775 стихотворений Дикинсон не менее 810 оканчиваются тире. Ни о каких опечатках или синтаксической безграмотности не может идти речь. Это система, способная означать очень многое. Простейший вариант истолкования заключается в следующем. Эти произведения должны были быть продолжены в будущем. Может быть самой Дикинсон, а возможно, и другими – своего рода, приглашение к танцу, поэтическому танцу… Во всяком случае, Марина Цветаева воспроизвела это послание в будущее, этот уникальный метод не менее 16 раз!

Совершенно уникальным является и завершение стихотворения пустотой. Ни точки, ни тире, ни запятой, ни восклицательного знака – ничего! Эта ситуация встречается у Дикинсон не реже 61 (!) раза. У Цветаевой встречаются лишь два таких случая.

Если же говорить о синтаксисе в целом, то к обоим поэтам относятся слова Марины Цветаевой (В седину – висок. 1925):

В каждой строчке: стой!

В каждой точке – клад.

3. Создание метода поэтического интегрирования – образование словесного компаунда из взаимно нерастворимых, несмачиваемых, непроникающих понятий. У Дикинсон даже есть фраза, отображающая и обозначающая эту логику: (# 1395): “Elegy of Integrity”. Это могут быть: #1598 “The Phosphorus of God”, #680 “a Brittle Heaven”, #364 “Litanies of Lead”. Цветаева тоже использовала слово «интеграл» и писала в «Крысолове» (1925):

Не терял.

Начинал

Интеграл.

Интервал

Но гораздо важнее, что она широко использовала эту методику и создала немало словесных образований. Приведем только пример из «Широкое ложе для всех моих рек» (1922):

Чужой человек,

Дорогой человек,

Ночлег-человек,

Навек-человек!

…

Простор-человек,

Ниотколь-человек,

Сквозь-пол-человек,

Прошел-человек.

И две строчки из «Стихи к сыну» (1932):

В наш-час – страну! в сей-час – страну!

В на-Марс – страну! в без-нас – страну!

4. Беспрецедентная образность. Проиллюстрируем близость Дикинсон и Цветаевой лишь двумя примерами из представления о времени. У Дикинсон это стихотворение # 1473:

We were listening to the seconds’ Races

And the hoof of the Clock –

MR

Мы говорили – без слов –

Слушая дикую гонку секунд –

И копыта часов.

(Перевод В. Марковой)

У Цветаевой – это «Через снега, снега –» (1916):

Через снега, снега –

Слышишь голос, звучащий еще в Эдеме?

Это твой слуга

С тобой говорит, Господин мой – Время.

Черных твоих коней

Слышу топот.

5.Мощная экспрессия. Проиллюстрируем эту особенность двумя примерами, в которых есть некий общий знаменатель. У Дикинсон речь идет о стихотворении # 384:

No Rack can torture me –

My Soul – at Liberty –

Behind this mortal Bone

There knits a bolder One –

You cannot prick with saw –

Nor pierce with Scimitar –

MR VD

Дыба не сломит меня –

Душа моя вольна.

Кроме этих – смертных – костей

Есть другие – сильней.

Палачу до них не достать.

Бессильна дамасская сталь.

(Перевод В. Марковой)

Здесь В.Маркова неточно перевела слово “Scimitar”. В действительности, это кривой восточный меч, обычно называемый в русском языке ятаганом. Именно он и является упомянутым общим знаменателем с классическим цветаевским стихотворением «Ятаган! Огонь!» (1924):

Ятаган? Огонь?

Поскромнее, – куда как громко!

Боль, знакомая, как глазам – ладонь,

Как губам –

Имя собственного ребенка.

И Т О Г

Сближения и пересечения элементов поэзии Эмили Дикинсон и Марины Цветаевой просуммированы в таблице

Таблица

Пересечения поэзии Дикинсон и Цветаевой

 

№	Направление	Дикинсон Не менее	Цветаева Не менее	Степень сближения
1	Бог, Религия, Душа: 1.Вера 2.Религиозное фрондерство	746	2338	Предельное сближение
2	Смерть	364	628	Предельное сближение
3	Мудрость	234	106	Предельное сближение
4	Разрушение	99	90	Предельное сближение
5	Отстранение от боли			Полное совпадение
6	Материаловедение	201	279	Предельное сближение
7	Мрамор	7	25	Косвенное совпадение
8	Наука	348	313	Предельное сближение
9	Математика	93	37	Предельное сближение
10	Время	46	37	Предельное сближение
11	Физика	237	208	Предельное сближение
12	Астрономия	72	31	Предельное сближение
13	Вес света			Полное совпадение
14	Лазер			Полное совпадение
15	Поэтическая технология: 1.Поэтическое дифференцирование – Спеллингование 5. Поэтическое интегрирование 3.Система операторов 4.Тире в конце стихотворения 5.Пустота в конце стихотворения 6. Образность 7. Экспрессия	810 61	16 2	Предельное сближение
16	Го’ре, Гора’			Предельное сближение
17	Корни поэзии: 1 Признание Божественных корней своей поэзии 2. Отстаивание собственного поэтического приоритета и самозначимости. Фрондерствующие элементы поэзии			Предельное сближение
18	Мотивация творчества: 1.Способность превращать в поэзию любые материальные и моральные ценности окружающего мира. 2.Способность генерировать поэзию путем самосжигания самого себя. 3. Способность генерировать поэзию путем использования собственных чувств.			Предельное сближение

 

Перечисленное позволяет заключить, что поэтические души Эмили Дикинсон и Марины Цветаевой предельно близки. Допустимо предположение, что это искры одной и той же поэтической души, функционировавшей в различных исторических эпохах, на различных континентах и существовавшей в различных телах.

Кто следующий? Кто унаследовал Божескую поэтическую душу Дикинсон-Цветаевой? На этот вопрос может быть предложен следующий ответ: Поиск наследника среди многих сотен поэтов различных стран и континентов не увенчался успехом – фигуры масштаба Дикинсон – Цветаевой найти не удалось. Можно предположить, что акт суицида Марины Цветаевой разрушил конструкцию уникальной Поэтической души, и она либо погибла, либо распалась на многие Искры.

NOTES

1. Стихотворение не переводилось между 1969 и 1981 годами (The poem was not translated in the years 1969–81 (PNT))

2 Смысл при переводе сохранен (The meaning is retained in translation (MR)).

3 Существуют отклонения при переводе (There are vocabulary deviations from the original (VD)).

4. Смысл при переводе искажен (The meaning is distorted (MD).)

WORKS CITED

Dickinson Emily// The Complete Poems of Emily Dickinson, Edited by Thomas J.

Johnson, 1960.

Марина Цветаева// Собрание сочинений в семи томах. Москва Эллис Лак 1994.

Виктор Финкель //Поэзия Эмилии Дикинсон через призму русского перевода в

бывшем Советском Союзе// Russian Language Journal, Winter – Spring –

Fall 2000, Volume 54, Numbers 177–179, p.201–238.

Виктор Финкель//ДИКИНСОН И ЦВЕТАЕВА. Общность поэтических душ.

Филадельфия, 2003.

Виктор Финкель//Дикинсон и Цветаева–Родственные поэтические

души.//СЛОВО/WORD. 2006, №51, стр.79–85. Журнальный вариант.

Viktor Finkel//Дикинсон и Цветаева: родственные поэтические души//

AATSEEL 2002. Program of the 2002 Annual Meeting. NY Marriott Marguis

27–30 December 2002. New York, NY

Viktor Finkel//Russian Translations of Emily Dickinson’s Poetry (1969–1992)//The

Emily Dickinson Journal,Volume XVIII, Number 1, 2009.

Виктор Финкель//«В иголку продеваю луч», Мастерская, май, 2013

Jacobs, Stephen F., Schawlow, Arthur L. McGraw-Hill.// Concise Encyclopedia of Science and Technology, Second Edition, 1989. p, 1041.

Jacobs, Stephen F., Schawlow, Arthur L., Pantell, Richard. McGraw-Hill//

Encyclopedia of Science and Technology, 1997, v. 9, p 651.

Джейт Таубман//Тире у Эмили Дикинсон и Марины Цветаевой. // Марина

Цветаева. 1892 – 1992. Норвичский симпрозиум. Том.2. Нортфилд,

Вермонт, 1992.

Van Nostrand’s Scientific Encyclopedia, Eighth Edition, 1995, p. 1845.

ДИКИНСОН И АХМАТОВА

СОПРИКОСНОВЕНИЕ ВЕЛИКИХ ПОЭЗИЙ

Доклады на конференциях

Американской ассоциации преподавателей

славянских и восточноевропейских языков

(AATSEEL. Chicago Hilton Hotel. December 27–30, 2007, Chicago,IL)

(AATSEEL. Hyatt Regency Penn’s Landing. December 27–30, 2009, Philadelphia, PA)

Речь идет о поэзиях Эмили Дикинсон и Анны Ахматовой [1–4]. Эмили Дикинсон (1830–1886) – великий поэт Америки. Анна Ахматова (1889–1966) – великий поэт России. Периоды жизни и деятельности первой и второй разнесены во времени. Казалось бы, что может быть общего между ними? Между тем, поэзии их пересекаются!

1. Великий американский поэт Эмили Дикинсон (1830–1886), убежденная в огромной значимости и предназначении Поэта, написала своё знаменитое стихотворение “This was a Poet – It is That” в 1862 году. Впервые оно было опубликовано в 1929 году и числится в классическом издании “The Complete Poems of Emily Diskinson. Edited by Thomas H.Johnson [5], выдержавшем с тех пор не менее шестнадцати изданий (!), под номером 448. Приведем его полностью:

This was a Poet – It is That

Distils amazing sense

From ordinary Meanings –

And Attar so immense

From the familiar species

That perished by the Door –

We wonder it was not Ourselves

Arrested it – before –

Of Pictures, the Discloser –

The Poet – it is He –

Entitles Us – by Contrast –

To ceaseless Poverty –

Of Portion – so unconscious –

The Robbing – could not harm –

Himself – to Him – a Fortune –

Exterior – to Time –

Впервые оно было переведено на русский язык В. Марковой и опубликовано в двух серьёзных изданиях – в 1976 году в «Стихотворения и поэмы», Художественная литература, Москва, [6] и в 1981 году – в «Стихотворения» [7] того же издательства:

Он был Поэт –

Гигантский смысл

Умел он отжимать

Из будничных понятий –

Редчайший аромат

Из самых ординарных трав,

Замусоривших двор –

Но до чего же слепы

Мы были до сих пор!

Картин Первоискатель –

Зоркости урок –

Поэт – нас по контрасту –

На нищету обрек.

Казне – столь невесомой –

Какой грозит урон?

Он – сам – свое богатство –

За чертой времен.

Следует заметить, что при переводе смысл стихотворения Дикинсон был, безусловно, сохранен.

Это стихотворение имеет неожиданное продолжение в русской поэзии. Дело в том, что в 1940 году в «Тайнах ремесла» (впервые опубликовано в журнале «Звезда». 1940. №3–4. С.75) Анна Ахматова написала известное стихотворение «Мне ни к чему одические рати»:

Мне ни к чему одические рати

И прелесть элегических затей.

По мне, в стихах все быть должно некстати,

Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,

Таинственная плесень на стене…

И стих уже звучит, задорен, нежен,

На радость вам и мне.

Трудно не увидеть [1–4] безусловной близости между стихотворениями. Для этого достаточно сопоставить первые шесть строчек оригинала Дикинсон или первые шесть строк из её перевода на русский язык с пятой по десятую строками стихотворения Анны Ахматовой.

2. Известно стихотворение Эмили Дикинсон (№1182), написанное в 1871 году и увидевшее свет в 1896 году:

Remembrance has a Rear and Front –

“Tis something like a House –

It has a Garret also

For Refuse and the Mouse.

Besides the deepest Cellar

That ever Mason laid –

Look to it by its Fantoms

Ourselves be not pursued –

Впервые на русский язык оно было переведено В.Марковой и опубликовано в 1976 и 1981 годах [6,7].

У Памяти есть фасад –

Есть у нее черный ход –

По лестнице вверх – Чердак –

Где мыши и старый комод.

И есть глубочайший Подвал –

Мили и мили вниз.

Берегись – чтоб его глубины

За тобою не погнались

Смысл стихотворения при переводе, безусловно, сохранен, хотя небольшие отклонения и существуют. У А.А.Ахматовой есть стихотворение «Подвал памяти» [8] (том 1. стр. 190), датируемое 18 января 1940 г. Вот его первая половина и последняя строчка:

Но сущий вздор, что я живу грустя

И что меня воспоминанье точит.

Не часто я у памяти в гостях,

Да и она всегда меня морочит.

Когда спускаюсь с фонарем в подвал,

Мне кажется – опять глухой обвал

За мной по узкой лестнице грохочет.

Чадит фонарь, вернуться не могу,

А знаю, что иду туда к врагу.

И я прошу как милости… Но там

Темно и тихо. Мой окончен праздник!

…

Но где мой дом и где рассудок мой?

Эпиграфом Ахматова взяла строку из Велемира Хлебникова: «О, погреб памяти». В тексте, однако, она воспользовалась словом «подвал». Это полностью совпадает с логикой Эмили Дикинсон, поскольку «подвал» есть лишь часть конструкции «дома памяти», включающей и чердак и собственно дом, и подвал. Если бы речь шла о следовании линии Хлебникова, возникло бы противоречие и неполнота, так как понятие «погреб» – это нечто отдельное от дома, и совершенно автономное, расположенное, например, во дворе дома. Складывается впечатление, что мотив Дикинсон о многоэтажности дома памяти, глубине подвала памяти, его опасности и способности преследовать и разрушать присутствует и в стихотворении А.Ахматовой [8]. Возможность заимствования из Дикинсон подтверждается и тем обстоятельством, что эта же тема представлена в поэзии Э.Дикинсон, по меньшей мере, еще раз стихотворением №1203, написанным в 1871 и опубликованным в 1896 году:

The Past is such a curious Creature

To look her in the Face

A Transport may receipt us

Or a Disgrace –

Unarmed if any meet her

I charge him fly

Her faded Ammunition

Might yet reply.

Прошлое – нет существа странней.

Глянешь в упор –

И тебя ожидает восторг

Или позор.

Безоружный – встретишь его –

Беги во всю прыть!

Заржавленное ружье

Может заговорить.

(перевод В.Марковой)

3. В 1940 году Анна Ахматова написала стихотворение «Лондонцам» [8], стр.205. В рукописи [8] (стр.405) его название было “To the Londoners” с эпиграфом «И сделалась война на небе. Апокалипсис». Там же указывается, что поэт имеет в виду двадцать четвертую драму Шекспира – еще не написанную, сверх двадцати трех канонических. Вот это стихотворение:

Двадцать четвертую драму Шекспира

Пишет время бесстрастной рукой.

Сами участники чумного пира,

Лучше мы Гамлета, Цезаря, Лира

Будем читать над свинцовой рекой;

Лучше сегодня голубку Джульетту

С пеньем и факелом в гроб провожать,

Лучше заглядывать в окна к Макбету,

Вместе с наемным убийцей дрожать,–

Только не эту, не эту, не эту,

Эту уже мы не в силах читать!

Когда вы читаете эти строки, вы не можете избавиться от ощущения, что перед автором лежало стихотворение Эмили Дикинсон за номером 741, написанное в 1863 и опубликованное в 1929 году:

Drama’s Vitallest Expression is the Common Day

That arise and set about Us –

Other Tragedy

Perish in the Recitation –

This – the best enact

When the Audience is scattered

And the Boxes shut –

“Hamlet” to Himself were Hamlet –

Had not Shakespeare wrote –

Though the “Romeo” left no Record

Of his Juliet,

It were infinite enacted

In the Human Heart –

Only Theatre recorded

Owner cannot shut –

Сопоставление английских корней, и терминологии: драма, Шекспир, Гамлет, Джульетта и других деталей, оставляет впечатление о том, что стихотворение Эмили Дикинсон послужило трамплином для написания «Лондонцам»

4. Приведенные выше три «макроскопических» совпадения поэзий Дикинсон и Ахматовой не единственные. Существует и заметное число «микроскопических», так сказать, «точечных» пересечений. Вот одно из них.

В стихотворении Дикинсон №89 “Some things that fly there be-“ (написано в 1859, опубликовано в1890) есть строчка

Grief –Hills – Eternity –

В.Маркова перевела её так:

Вечность – Го’ре – Гора

Небольшое отклонение – “Hill” – это не гора, а холм, – ничего не меняет по существу. У А.Ахматовой в стихотворении «Посвящение» [9] (том.1, стр. 196) есть строчка:

Пред этим горем гнутся горы.

Всё это не может быть случайностью. Известно, что Анна Ахматова владела английским языком. По непроверенным данным, она знала и любила поэзию Эмили Дикинсон. Поэтому прямое или опосредованное влияние Дикинсон вполне вероятно. Приведем некоторые обстоятельства в пользу этого утверждения.

Прежде всего, в последние десятилетие своей жизни Анна Ахматова причисляла себя к элитной группе российских поэтов: «Мы, переводчики…» [9]. И действительно, ею переведены произведения свыше ста пятидесяти авторов с более чем тридцати языков (как правило, с подстрочника). Что касается переводов с английского. Прежде всего, отмечается, [12], что побудительным к изучению Ахматовой английского языка явилось желание определить степень близости Пушкина к Байрону. Более определенно о ситуации здесь пишет сама Ахматова: «С осени 1927 стала самостоятельно учить английский язык….– через ½ года читала Теккерея pendant (c параллельным текстом – фр.). После Кисловодска – Байрон (для Пушкина), потом – Китса, Браунинга…» [10]. В предисловии к книге «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты» (M.; Л., Academia,1936) говориться [9]: «Все переводы, кроме одного, английских текстов сделаны А.А.Ахматовой…». Там же во второй вступительной статье… перечислены переводчики. В том числе А.А.Ахматова «С английского (№1,11,13)». В 1937 в первом томе – «Лицейские стихотворения» – академического Полного собрания сочинений Пушкина (в 15 т.; Издательство Академии наук СССР, 1937) подстрочные переводы английских отрывков для издания «Рукою Пушкина» выполнены Ахматовой [9]. В интервью 29 сентября 1936 г. для газеты «Литературный Ленинград» [9] Ахматова говорила о намерении переводить для издательства “Academia” трагедию Шелли «Ченчи». В конце 1933 г. приступила к переводу трагедии Шекспира «Макбет» [9]. Есть и другие детали. Так, например, по мнению Л.К.Чуковской [13], слово «Зазеркалье» вошло в поэзию Ахматовой после чтения ею по-английски повести Льюиса Кэрролла “Alice through the looking glass” в поезде, в ноябре 1941 г. В рабочих тетрадях Ахматовой встречается помета [14]: “R.Browning. “Dis aliter visum (подагра и слава)”, отсылающая к поэме Р. Баунинга: «Dis aliter visum, or le Byron de nos jours”. И наконец, в Дневниках Ахматовой [11] вы можете встретить её письмо:

8 августа 1965

В этот месяц, когда я, кажется, нуждалась в утешении, мне прислал его только – Элиот:

The only wisdom we can hope to acquire

Is the wisdom of: humility is endless.

(East Cocer II)

Приведенные выше материалы позволяют с определенностью утверждать, что А.Ахматова владела английским языком на уровне, по меньшей мере, чтения, и имела серьёзный опыт перевода английской классической литературы. Если добавить сюда упомянутые выше непроверенные данные о том, что она знала и любила поэзию Эмили Дикинсон, складывается впечатление, что близость текстов Дикинсон и Ахматовой не случайность. Вероятно, произошло следующее. А.Ахматова читала Э. Дикинсон на английском. Где это могло быть? Во всяком случае, не во Франции, где Ахматова была второй раз весной 1911 года, потому что стихотворение «This was a Poet – It is That» было впервые опубликовано в 1929 году. Стало быть, читала его Ахматова уже в России. После этого возникло нечто, что физики называют резонансом – внешняя сила (поэзия Дикинсон) возбуждает колебания поэтической системы (поэзия Ахматовой). В итоге, рождается стихотворение, несущее на себе и отпечаток изначальной поэзии, и матрицу поэтического таланта А. Ахматовой. Этот процесс не может быть назван плагиатом, да и не является им.

Все приведенные выше примеры пересечений поэзий Дикинсон и Ахматовой относятся к стихотворениям Ахматовой, датированных 1940-м годом. Что это за год? Известно, что сын Ахматовой Л.Н.Гумилев был арестован 10 марта 1938 году. 17(!) месяцев А.А.Ахматова провела в тюремных очередях. 1940 год – один из самых драматических во всей, всесторонне трагической жизни Поэта. Вот почему 25 августа 1941 года в осажденном Ленинграде, во время воздушной тревоги А.А Ахматова пишет [8] (стр. 306,322): «Из года сорокового,/Как с башни на всё гляжу». Другими словами, 40 год представлялся Ахматовой-матери более страшным, чем осажденный Ленинград и вторая мировая война! Можно думать, именно в этом 1940 году произошло сближение мышления Ахматовой с трагическим, мудростным и глубинно философическим мышлением Эмили Дикинсон. Именно в этом году у А.Ахматовой появляется «Клеопатра»:

И уже целовала Антония мертвые губы,

….

А завтра детей закуют. О, как мало осталось

Ей дела на свете – еще с мужиком пошутить

И черную змейку, как будто прощальную жалость,

На смуглую грудь равнодушной рукой положить.

И, кстати, у Эмили Дикинсон есть стихотворение №627 (написано в 1862, опубликовано в 1929 году), в котором упомянута “Cleopatra’s Company-/Repeated – in the sky – “ и “the Grave”! В этом году в лексике Ахматовой появляется слово «безумие» [8] (стр.200):

Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

Это слово в поэзии Дикинсон – “madness”, – встречается не редко, например, в №№435,1284. Именно в этом году Ахматова написала [8] (стр.206):

Один идет прямым путем,

Другой идет по кругу

….

А я иду – за мной беда,

У Э.Дикинсон (№10, написано в 1858, опубликовано в 1914 году) есть строчка “Go round end round”.

Предположительно, именно в 1940 году, или немного ранее, А.А.Ахматовой оказалось доступным какое-то из изданий Эмили Дикинсон на английском – в те годы на русский Дикинсон не переводилась. И произошло то, что произошло. Ахматовой понравилась поэзия Дикинсон и она нашла многое, на что её поэтическая душа отреагировала остро и заинтересованно. Однако ни в одном из случаев Ахматова не переводила стихотворения Дикинсон дословно. Поэтический аппарат великого русского поэта чувствительно воспринял поэтические импульсы и мысли Э. Дикинсон и переработал их по-своему, привязывая их к своим ощущениям, своему видению мира и к своим жизненным обстоятельствам. И всё это на базе собственной выдающейся поэтической техники.

Складывается впечатление, что этот процесс был локализован во времени, в основном, 1940-ым годом. Во всяком случае, нам удалось найти только один эпизод подобного «пересечения» позднее, в 1945 году. Речь идет о стихотворении А.Ахматовой «Кого когда-то называли люди». В нем есть точечные фрагменты и имена из двух произведений Эмили Дикинсон – №166 (“I met a King this afternoon”) и №527 (“To put this World down, like a Bundle –”).

ЛИТЕРАТУРА

[1] Viktor Finkel. Пересечение трех великих поэзий. Program of the 2007 Annual AATSEEL Meeting. Chicago Hilton Hotel. December 27–30, 2007. Chicago, Il. P.152–153.

[2] Viktor Finkel//Дикинсон и Ахматова. Соприкосновение великих поэзий. Program of the 2009 Annual AATSEEL Meeting. Hyatt Regency Penn’s Landing. December 27–30, 2009. Philadelphia, Pennsylvania

[3]. Виктор Финкель//Эмили Дикинсон и Анна Ахматова. Пересечение двух великих поэзий. СЛОВО\WORD №70 за 2011 г.

[4]. Виктор Финкель// «Удивительная перекличка:Дикинсон и Ахматова». Новое русское слово 2004. Уикэнд, 3–4 апреля»

[5]. The Complete Poems of Emily Diskinson. Edited by Thomas H.Johnson.1960

[6]. «Стихотворения и поэмы». Художественная литература. Москва. 1976

[7]. «Стихотворения» Художественная литература. Москва 1981

[8]. Анна Ахматова//Сочинения в двух томах. Том первый. Стр.190. Москва. Издательство «Цитадель». 1999

[9]. Н.В.Королева// «И вот чужое слово проступает…» О переводах Анны Ахматовой». В «Анна Ахматова. Собрание сочинений» 2004, том 7, стр.7–68. Москва. Эллис Лак 2000.

[10]. Н.В.Королева// «И вот чужое слово проступает…» О переводах Анны Ахматовой». В «Анна Ахматова. Собрание сочинений» 2004, том 8, стр.5–30. Москва. Эллис Лак 2000

[11]. «Анна Ахматова. Собрание сочинений» 2002, том 6, стр.327. Москва. Эллис Лак 2000.

[12]. «Анна Ахматова. Собрание сочинений» 1998, том 1, стр.632. Москва. Эллис Лак 1998

[13]. «Анна Ахматова. Собрание сочинений» 1999, том 2 книга вторая, стр.452. Москва. Эллис Лак 1999

[14]. «Анна Ахматова. Собрание сочинений» 1998, том 3, стр.530. Москва. Эллис Лак 1997

Виктор Финкель (1930). В эмиграции более 15 лет. Живет в Филадельфии, США. Опубликовал книги: ПОЭТЫ РУБЕЖА, ДИКИНСОН И ЦВЕТАЕВА – ОБЩНОСТЬ ПОЭТИЧЕСКИХ ДУШ, ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ КОМАНДИРОВКА, ВОДОПАД СМЕРТИ, ЛЮБОВЬ И СТАЛЬ, ПОРТРЕТ ТРЕЩИНЫ (На русском, английском, венгерском), ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ ТРЕЩИНЫ. МОСТЫ МЕЖДУ АМЕРИКАНСКОЙ И РУССКОЙ ПОЭЗИЯМИ. Публикации в THE EMILY DICKINSON JOURNAL, RUSSIAN LANGUAGE JOURNAL, НОВОЕ РУССКОЕ СЛОВО, СЛОВО\WORD, ШАЛОМ, ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ, 7 ИСКУССТВ, КРУГОЗОР, ГОСТИННАЯ, МЫ ЗДЕСЬ, ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЕВРОПЕЕЦ, МОСТЫ, МАСТЕРСКАЯ, «Я», ЗАРУБЕЖНЫЕ ЗАДВОРКИ, ЕВРЕЙСКАЯ ЖИЗНЬ/ОБЩИНА, НАВИГАТОР, ФИЛАДЕЛЬФИЯ, ПОСРЕДНИК. Выступил с десятью докладами по вопросам литературоведения на всеамериканских конференциях AATSEEL (American Association of Teachers of Slavic and East European Languages). В том числе, о творчестве Дикинсон, Цветаевой, Ахматовой, Пастернака. Одним из результатов исследований явилось обнаружение связи между поэзией Эмили Дикинсон, с одной стороны, и поэзиями Анны Ахматовой и Марины Цветаевой – с другой.