Галина Феликсон | После потопа

ВНАЧАЛЕ

А Каин Авеля убил в слепом порыве,
Не ведая о смерти ничего.
Вокруг сверкало жизни торжество,
Родные были веселы и живы.
А этот вдруг лежит – стеклянный взгляд,
Бледнеет, остывает понемногу.
И Каин закричал: «Ну что ж ты, брат!
Вставай скорей! Я не хотел, ей Богу!»
Он за руки тянул, глядел в глаза,
Шептал на ухо: «Ну же встань, попробуй!»
Отчаянье давно сменило злобу.
Но не было уже пути назад.
Так смерть пришла на Землю в первый раз,
Чтоб навсегда остаться среди нас.

ПОСЛЕ ПОТОПА

Людских деяний смыв последний прах,
Затих потоп, устав хлестать волнами.
Остался только Ной с тремя сынами
На от грехов очищенных камнях.
Сыны решили жизнь начать с азов,
Друг другу плечи стиснув на прощанье.
И оставались, как воспоминанья,
На влажных тропах лужицы следов.
Три брата шли сквозь радужный поток,
Ещё неся в себе тепло объятий.
И каждый твёрдо знал, что люди – братья,
И каждый верил – смыл вражду потоп.
Опять столетий потянулась нить.
Народы суетятся озверело.
Душа хранить былое не умела,
А память всё успела позабыть.
Увидеть бы, шагнув сквозь забытьё –
По мокрым травам уходили трое.
Мы – чада их, семья, потомки Ноя.
Так что мы делим и хотим чего?
Как будто вспять событий вал скользит
На прежний путь к Содому и Гоморре.
Взорвётся мир и выплеснется море,
И грянут с неба вечные дожди.
Да сгинет день! Да будет день иной!
Над хлябью волн скользнёт рассвет неверный.
И по камням, очищенным от скверны,
Пойдёт с тремя сынами новый Ной.

ЛОТОВА ЖЕНА

Город смеялся и пел,
Пил, размножался, гадил,
Заповеди презрел,
Жил по своим законам,
Злобной утехи ради.
В мерзости и зловонье
Город смеялся и пел.
Где-то за гранью добра
Прячется детство.
Юность не спит до утра
В жадных объятьях страстей.
Жизни святое наследство
Город украл у людей
Где-то за гранью добра.
Вечно грешить не дано.
Стало отравой
Похоти грязной вино.
Брызнул багровый рассвет
Огненной лавой.
Пламенем город одет –
Вечно грешить не дано.
Мчался в отчаянье Лот
По бездорожью.
Гарью пропитанный пот
Лился с усталых ланит.
Губы шептали с дрожью:
–  Пусть нас Всевышний хранит! –
Мчался в отчаянье Лот.

Женщина медленно шла.
В пепле горячем
Город, сожжённый дотла,
Корчился, бился, стонал,
Болью незрячей
Плечи её обнимал.
Женщина медленно шла.
Память, как нищий слепой,
Ковыляя наощупь,
Робко зовёт за собой
В город, которого нет.
Там на обугленной площади
Ищет минувшего след
Память, как нищий слепой.
Женщина шла тяжело.
В слабых ладонях
Время устало текло
Каплями мёртвых минут.
Бился надломленным звоном
Треснувший сердца сосуд.
Женщина шла тяжело.
Как же найти забытьё?
Жалом змеиным
Жизнь раздвоилась её.
Между стало и было
Женщина посредине
Глыбой солёной застыла.
Как же найти забытьё?..

ИСХОД

Своей избитой плотью – не душой
Рабы однажды возжелали воли.
– Есть, верно, за пустыней мир большой:
Мир без бича, без окриков, без боли.
Там можно без усилий и забот
Нам жить единым праведным народом.
Мы совершим великий наш Исход
Во имя братства, равенства, свободы.
С обжитых мест в неведомую даль
Они ушли с надеждой и тревогой.
Но каждый нёс в душе свою печаль,
Свой ужас перед дальнею дорогой.
Они ушли искать удел иной,
Покинув немудрящие пожитки.
Но каждый нёс, как узел за спиной,
Свои пороки, беды и ошибки.
Преодолевши постоянный страх,
Ушли без сожаленья, хлопнув дверью.
Но каждый нёс, как цепи на ногах,
Усталость, равнодушие, безверье.
Оставив господам убогий дом,
Они ушли, растаяли в тумане.
Но каждый нёс, как память о былом,
Вражду и злобу, глупость и обманы.

Они пошли нестройною толпой,
Босые ступни обжигал песок.
Но каждый шёл наедине с собой
И ел отдельно скудный свой кусок.
Они брели навстречу всем ветрам.
Над павшими кружилось вороньё.
И каждый вспоминал, как по утрам
Давал хозяин пищу и питьё.
Им так хотелось в прежнем шалаше
Опять заснуть в привычной темноте.
Как трудно раздавить раба в душе!
Как долог путь к свободе и мечте!
И до сих пор в плену бездумных снов,
Покорны переменчивой судьбе,
Они влачат ярмо былых оков
Плечом к плечу, но каждый – сам себе.
Как по пустыне, движется народ.
Сменяет деда внук, а сын – отца.
Идёт тысячелетьями Исход,
Но и сегодня нет ему конца.

Галина ФЕЛИКСОН
Из книги «Сотворение мира»

Иллюстрация Yackov Yacki Sechenko