Ольга АНДРЕЕВА | Дикие пляжи

ДИКИЕ ПЛЯЖИ

Яна  обнаружила недалеко за городом совершенно робинзоновский берег, ни души в обе стороны пляжа. Середина октября. Адриатическое море. Прямо напротив Бара, через двести морских километров – Адриатика узкая в этом месте — итальянский Бари. Прямо из порта, где «Барска пловидба», ходит туда паром – но нужен шенген. Ничего, ей пока и на этом берегу глядеть-не наглядеться…

Прозрачная вода, видна вся округлая галька на дне, причудливо изрезаны берега, сосны здесь особенные — гибкие толстые стволы романтически устремлены и арочно изогнуты. По гальке приятно ступать. Правда, Янина младшая дочь Аня предупреждала, что здесь водятся морские ежи. А они особенно приятны тем, что их иглы, вонзившись в ступню, в ней как правило и остаются, отломившись, а значит, надо их извлекать хирургическим путём. Поэтому в воду лучше заходить в специальных тапочках. Или хотя бы в простых шлёпках.

Для начала Яне очень хотелось взглянуть хотя бы на морского ёжика, он пока вызывал у неё  больше любопытства, чем опасения.

На спуске к пляжу от большой автостоянки был стенд с фотографиями и предупреждением: не нарушайте покоя рыб и других морских организмов. «Не ометајте одмор риба и других морских организама». Правда, никаких организмов Яна не встретила, кроме мальков и крабиков, а медуз в октябрьском море вообще не видела ни разу.

***

Через два дня она нашла много этих ежей, когда гуляла в порту. Прекрасное место, где сначала огромный яхтклуб, множество корабликов – от самых маленьких до огромных и амбициозных  — плещутся в чистейшей воде залива.  А чуть дальше — большие океанские корабли. Сначала мирный  прекрасный «Logos», пришедший в Бар с миссионерскими целями, (кстати, Яна всегда недоумевала – зачем в нём столько народу? Пишут, там около трёхсот волонтёров – наверное, для религиозных мероприятий во время стоянок в разных городах по всему миру).

А дальше – военные крейсера, база НАТО. Совершенно непонятно, почему они открыты всем глазам, а не спрятаны. С другой стороны – с гор, подступивших к Бару, в любой слабенький бинокль база всё равно была бы как на ладони. Пара красавцев «Мистралей» вообще прогуливалась по заливу очень часто – один шёл к Сутоморе, другой уходил к горизонту в сторону Бари. А ещё на закате (эти невероятные закаты в Баре!) низко над пляжем летали вертолёты «Апачи», чуть за пальмы не цеплялись.

Мимо яхт можно пройти вдоль паба Yacht Club к выставленным на берег сушиться старым брошенным кораблям. Здесь и красавица Dulcinea, старый парусник, в её пробитую обшивку можно просунуть руку и ощутить там, внутри, просмоленные канаты.

Дальше — вагончик, перегородивший вид на море, ангар. Его надо обогнуть слева – и выйти на длинный пирс, ведущий к маяку.  Здесь, под маяком, сидят рыбаки, Яна с ними приветливо здоровается по-черногорски (так приятно обкатывать на языке новые слова). Люди здесь общительные, разговорчивые, быть иной было бы невежливо.

В тёплую погоду отсюда, с торца пирса, ныряют в воду мальчишки.

Пирс укреплён с двух сторон светлыми ноздреватыми камнями, на них удобно сидеть, опустив ноги в воду. Но осторожно – вот тут-то,на камнях, и живут морские ежи. И если на всех пляжах тебе повезло и ты ни разу не на наступил на живой колючий шарик размером с яйцо, то здесь, на пирсе, без резиновых тапочек в воду не войдёшь.

***

Хорошо, что никого нет на пляже. Говорят, летом здесь, в Баре, были толпы отдыхающих. Яна ведь дома чудом бросила купальник в чемодан, в случайной спешке – а он здесь оказался гораздо полезнее множества привезенных тёплых вещей.

Хочется пить, а воды она не взяла. Вспоминает, что недалеко по трассе мужчина продавал с машины гранаты – наверное, из своего сада. Возвращается к нему, берёт четыре самых крупных и красных. Три с половиной евро.

Резать гранат нечем, ножа она тоже не взяла, поэтому бросает прекрасный плод о камни.

Это самый вкусный гранат в её жизни. Зёрна крупные, сочные и божественно сладкие. Яна  съедает его весь, до зёрнышка. Три других укладывает в тени рядом с рюкзаком.

Сегодня она планирует здесь обгореть. Она очень постарается. Она ещё никогда не загорала в октябре.

Тут недалеко кафе «Хемингуэй». Но если бы его здесь и не было – в таком месте невозможно не вспомнить о Хемингуэе.

И, разумеется, по Хемингуэю сейчас сюда должен прийти человек, с которым у неё окажется много общего и начнётся сюжет. Какой-нибудь немолодой рыбак, наверное. Или возникнет некий нейтральный посредник, который познакомит Яну с таким человеком.

Но ей не нужен никакой человек, в её жизни все вакансии заняты. Ей нужно найти, удержать, сохранить себя в этом рассыпающемся мире.

В её Украине и в её России происходят уже полгода жесточайшие вещи, каждый день. Яне надо об этом думать. И ещё о многом другом.

Шлёпки мешают  плыть. Она их снимает, бросает на берег. Камни видны на дне, на них никого нет, никаких ежей. А дальше – Яна уже плывёт. Вода теплейшая. Оплывает вокруг большого камня и выходит. Замечает некоторое шевеление под окатышем у берега, поднимает его. Во все стороны разбегаются крабики-малыши, размером с больших пауков.

Выходит на берег и замечает на сухом камне существо – именно такое, каким в её представлении и может быть морской ёж. Отправляет Ане фото. Аня говорит – «бедненький…».

Внутри у него дырочка. Там уже всё высохло. Яна забирает его с собой.

И камень с дырочкой – куриного бога – она тоже там нашла. Довольно увесистый, поменьше не попался.  А ещё там на сосне подвешена на верёвке целая коллекция больших дырчатых камней! Красиво.

Позже они обнаружат целый пляжик этих куриных богов – просто очень много камней с дырочками. И Яна наконец прояснит для себя их загадку.

Оказывается, если верить гуглу, эти дырочки в разноцветной гальке из песчаника проделывает специальный моллюск-камнеточец. Он похож на крохотную мидию. Он выделяет на поверхность камня специальную кислоту – а затем просверливает дырочку. В ней же часто и прячется. Иногда они светятся в темноте.

Наверное, этих моллюсков много тут, на Ратаце, рядом с развалинами доминиканского монастыря.

***

Это шестое море в её биографии. Даже если считать его частью Средиземного — на Средиземном она ещё нигде не была. Чёрное и Азовское – с детства, Балтийское – совсем недавно, Мраморное и Эгейское – в прошлом январе, в Турции, прямо перед войной, как оказалось. Сейчас та их мирная Турция кажется такой далёкой.

Загорая, Яна слушает лекцию Морваэна (Александра Блехера) об Иване Грозном – она оказалась закачанной в телефоне. Старательно поворачивается к солнцу разными сторонами. Иногда через пляж проходят люди. Молодая пара задержалась, посидели на камнях, но тоже ушли. Возможно, Яна помешала их уединению.

Вдруг плейер в телефоне умолкает. Яна уверенно открывает рюкзак, ищет пауэр-банк. Увы, его она тоже  забыла дома – собиралась в восторженной спешке…  Но уходить отсюда ей совсем не хочется. Достает свой дорожный блокнот, читает старые записи, ещё из аэропорта, кое-что дописывает.

На пляж приходит женщина, явно из местных, расстилает под скалой большое толстое чёрное полотенце с надписью «Budva». Яна отошла подальше, им не видно теперь друг друга за изгибом скалы. Начала играть в блокнотике в слова – расчерчивает квадрат шесть на шесть.

Поворачивается, чтобы подставить солнцу спину – и видит эту женщину абсолютно голой. Она очень полная, смуглая, крепкая, ей за пятьдесят. Она стоит в море по щиколотку.

Именно в это время на пустынном пляже появляется мужчина. Яна отворачивается, чтобы не смотреть на их встречу. Он проходит мимо обнажённой, уходит дальше, за камни. Женщина всё так же стоит и смотрит на воду.

Идёт другой мужчина. Женщина уплывает от берега. Мужчина останавливается напротив неё на берегу, долго смотрит на море. У Яны складывается впечатление, что она не может выйти, пока он там стоит. Но вода ведь прозрачное, он отлично видит, что на ней ничего нет!

Минут через десять Яна снова бросает на них взгляд. Парень уже тоже голый, он входит в воду. Он молодой и стройный. Они перебрасываются парой слов. Яна не расслышала, каких. Кто они друг другу?

Или это нудистский пляж?

Надо уходить. Яна здесь явно лишняя.

Завтра она возьмёт зарядку и проведёт на море целый день – если опять солнце будет.

***

И вот через день она снова на этом же пляже. Хотела найти другой, но Аня принесла им свои тапочки для плавания – очень крутые, из ярко-жёлтого каучука, куда лучше этих пластиковых уродских кандалов, которые продаются на всех пляжах, и здесь тоже. Тапки Яне великоваты, хороши и на мужа, и они решили в них купаться по очереди. Но как это часто бывает, Яна собралась гораздо быстрее и выходила из дому раньше – и сказала, что будет его ждать там же, где была вчера, объяснив, как найти это место. А уже потом, вместе, они поищут другой пляж.

Приветливо поздоровалась с продавцом гранатов, сказала, что они были очень вкусные, он, похоже, её понял.  На лежаках из дерева пока было свободно, но Яна не стала с ними связываться – потом придёт кто-нибудь и предложит заплатить – а она не то чтобы готова сорить деньгами.

Прошла в свой тенистый уголок. Никого.

Яна  ложится на солнце и дослушивает вчерашнюю лекцию об Иване Грозном. Потом находит на ютубе «Персоналии» Морваэна – и слушает про Инессу Арманд и Надежду Крупскую – Саша Блехер прекрасен и непредсказуем.

Идёт купаться. Вода сегодня много холоднее вчерашнего, хотя так же солнечно. Поэтому быстро возвращается, садится на солнце, подставив спину прямым солнечным лучам, и читает «Отель» Хейли, она начала его ещё в аэропорту Адлера – и ей очень нравится.

Появляется человек. Человек-поплавок такой, очень толстый, тюленевидный  крепыш лет пятидесяти. Бродит по пляжу в плавках. Здороваются, здесь все со всеми здороваются. Читая, Яна  слышит по-сербски:

— Море је данас хладно.

— Да, вчера теплее было! – она старается отчётливо выговаривать.

— Jуче? Da, da!

Помолчав, произносит уверенно:

— Руса!

— Да! – смеётся Яна в ответ.

— Руса, Путин, йо-йо! – радуется толстяк.

Яна в шоке. Что, и здесь тоже???

— Ну нет. Путин – нет.

— Нет? – он ещё больше веселится, говорит с ней на русском – умеет немного.

— Но если на тебя напал, надо защищать!

— На нас никто не нападал. Мы напали – Яна говорит как можно твёрже.

— Да, да. Нападать на чужой страна – плохо. – легко соглашается он. Уходит к своему лежбищу, Яна на камне спиной к нему читает Хейли.

Через пять минут слышит сзади вопрос:

— А какой град в Руса?

— Ростов-на-Дону – оборачивается к нему, и видит, что он лежит совершенно голый на спине и нисколько не стесняется. Яна в панике читает ещё две минуты, ни слова не понимая, и начинает осознавать, что ей пора. Не спеша, чтобы не обидеть толстяка, уходит к себе в тень. Вести светскую беседу в таких обстоятельствах она не готова.

Но совсем уходить с пляжа ей ещё рано. Обматывается парео (это тонкий осенний шарфик на самом деле, взять настоящее парео ей в октябрьском Ростове  и в голову не пришло), надевает рюкзак и прямо в жёлтых прекрасных купальных тапках шлёпает по гальке в сторону Бара. Говорит толстяку как можно спокойнее «до видженья» и не слушает его вопросов вслед. Теперь она уже не сомневается, что здесь дикий пляж – но вот знать бы, где его граница.

Дальше какая-то стройка.  За ней виден на песке загорающий мужчина, кажется, в плавках. Яна располагается в сорока метрах от него. Ненадолго окунается и читает Хейли дальше, накрыв голову шарфом-парео, чтобы видеть в его тени экран телефона. Через полчаса идёт через камни на следующий пляжик. Красавец-черногорец предлагает ей место с ним рядом или хотя бы помощь в перелезании через камни. Яна вежливо отказывается.

За камнями видит мужчину и женщину в купальных костюмах, они говорят по-сербски. В смысле, по-черногорски, разницы, собственно, никакой.

Садится недалеко от них. Дальше не идёт, поскольку там под зонтом устроился опять кто-то голый, мужеского полу. Но он довольно далеко. Яна любуется молодой парой, взобравшейся на скалу. С удовольствием слушает красивую сербскую речь людей постарше. Читает.

Через какое-то время слева от неё кто-то входит в воду – она и не заметила, как туда подошли. Поднимает глаза и видит некрасивый мужской голый зад.

Здесь тоже нудистский пляж. Надо идти в Бар, в черту города, на городской. Она складывает всё в рюкзак, повязывает  парео.  Надо будет пройти мимо ещё одного загоральщика, под зонтом, но уж — отвернётся как-нибудь.

Яна относится к этим людям спокойно и доброжелательно. Сама она так не смогла бы, точнее, ей это было бы неприятно. А они специально за этим сюда и приехали.

Позже она прочла, что нудистских пляжей в Черногории совсем немного. И большинство именно между Баром и Сутоморе, здесь – и чуть дальше, возле развалин доминиканского монастыря на маленьком мысе Ратац. Там восхитительные закрытые со всех сторон скалами полукруглые пляжики, живописно обросшие этими причудливыми соснами с кронами самых невероятных форм, непредсказуемых, как облака, на прихотливо изогнутых стволах. Если она правильно поняла, называются они чёрные сосны – хотя вовсе не чёрные, как и сама Черногория – вовсе не из чёрных гор.

Аня пыталась Яне выговорить, что она слишком драматизирует своё отношение к этим пляжам. Вот она, Аня – нет. Хотя и не ходит туда. А вот её подруга, не найдя на обычном пляже свободной раздевалки, отправилась переодеваться на нудистский пляж.

Да и Яна не драматизирует. Но представила, как жадно ухватилась бы за эту тему родная  пропаганда, как осуждала бы «падение нравов». И уже только поэтому Яна — за. Они ведь врут. Она ведь легко нашла для себя другие пляжи, где все в купальниках.

Чуть позже на Ратаце Аня категорически отказалась даже обсуждать купание на пляжике, занятом всего лишь одним обнажённым купальщиком. Всё-таки русской девочке в обществе  мамы, папы и жениха там было бы не совсем уютно.

Яна собиралась пройти, отвернувшись, мимо последнего нудиста на её пути.

Но он, увидев её сборы, натянул шорты.

И окликнул её, попросил не уходить.

— Ты из Руса? Да. Я хотел один русский слово спросить!

И сразу назвал свою профессию – наверное, чтобы Яна поняла, удостоверилась, что он приличный человек. Он морской инженер-экономист.

— А ваш какой профессия?

Яна ответила – проектирование автодорог. Он стал  спрашивать, рядовой она инженер или руководитель. Слово «главный» ему очень понравилось.

А он занимается обеспечением вот этих самых паромов, которые ходят между Баром и итальянским городом Бари.

Это чудесная история. Когда  римляне в десятом веке приплыли на это место, они сказали: поскольку это поселение находится прямо напротив нашего Бари – здесь будет город Антибариум!

Вот так Бар и назывался до прихода сербов. А сербы любят краткость.

— Богдан – с ударением на первый слог представился ей новый знакомый.

— Яна – сказала она. Богдан стал уточнять, Яна или Янина. Да, местные предпочитают полное имя, у них речь взрослая, прохладная, без сюсюканья.

Очень нравится Яне их речь с большой долей старославянских корней. И редуцирование гласных тоже очень нравится.

Она похвалила его русский, спросила – откуда? Он приятно удивился –

— Правда хорошо говорю?

— Я всё понимаю! – искренне сказала Яна. Это была правда. Хотя ни падежей, ни лиц он не соблюдал.

— В низшая школа, в Югославия, мы все его учить обязательно! Не в средняя, а ещё ниже!

— А сейчас не учат?

— Сейчас учат, кто хочет.

— Есть такие школы?

— Да, есть!

Да, Яна слышала, даже в Баре две русские школы! Но это для приезжих соотечественников, их здесь много.

Заговорили о текущей проклятой войне. Богдан слышал по телевизору, что на этих захваченных территориях на самом деле живут русские, а украинцы их обижают!

— Да нет же! – начала было она.

— Да я знаю, знаю, это пропаганда!  — поддержал Богдан. И тут же спросил:

— А чем русские отличаются от украинцев? Бывают чистые русские?

— Да ничем не отличаются. Давно все перемешались, – сказала я.

— Я так и думал.

— Просто Путин хочет отнять эту землю и войти в историю.  – Надо было ему сказать, что Путин хочет вернуть Советский Союз, так доходчивее было бы. Но наличие путинской пропаганды аж на черногорском телевидении её настолько изумило, что она не сразу нашла нужную аргументацию.

Когда она произнесла слово «мобилизация», он поддержал – знаю-знаю! Нельзя туда ехать, убьют!

— Да, и самому придётся убивать украинцев, – он горячо поддержал.

Богдан сказал, что учился в том самом прекрасном городе Которе, куда Яна с детьми  ездили совсем недавно – там когда-то была морская академия, единственная на всю Югославию.

Сказал, что Черногория красивее и Албании, и других стран. О Сербии говорил с большим теплом, чем о других соседях.

Он сейчас в отпуске, по утрам бегает «в лесу» — в сосновом скверике напротив дома Ани с Ильёй, там есть тренажёры. А потом весь день вот так балдеет на этом пляже.

Показал Яне границы нудистского пляжа – он понял, что она их не знала, наверное, русские часто тут изумляются.  Сказал, что всегда возит с собой в машине вот эту доску – он на ней загорал, устроив сверху двойное покрытие из одеялка. Зонтик укрепил камнями. Весело сказал, что любит загорать именно на нудистском.

Расспросил о Яниных детях, сбежавших сюда от войны и от мобилизации. Она рассказала, как они не смогли заключить брак – едва успели подать заявление, как Черногория закрыла российское консульство. Аня тогда выложила в инстаграм развесёлый пост «моя личная жизнь в двух актах» — фото их заявления и приказ о закрытии консульства. Остался выход – ехать жениться в третью страну. Например, в Грузии это делают быстро и без лишних документов.

***

В октябре 22-го Аня уговорила родителей приехать к ним хоть ненадолго. Просто купила  дорогие невозвратные билеты. Чудовищные новости 10 октября – об одном из самых жутких ракетных обстрелов Киева, Харькова, Днепра — Яна прочла уже в Белграде, в аэропорту. Хотелось заглядывать каждому в глаза и говорить – это не мы…

Кстати, при взлёте самолёта в аэропорту Сочи пассажиры аплодировали, это не анекдот. Это была радость и благодарность вырвавшихся из-под мобилизации.

А перед этим, весной, Аня перевозила из Москвы кошку Басю. В Адлере они с Яной и Басей остановились на день в частной гостинице, где измученную переездом надменную кошь напрасно пытался очаровать хозяйкин кот Тимофей – подстриженный под льва бежево-рыжий полуперсидский увалень. Бася раздражённо фыркала и всё норовила сбежать на балкон, куда Яна с Аней её не пускали – могла и спрыгнуть, были уже в её биографии такие подвиги.

Хозяйка гостиницы ненавязчиво выведала у Ани, куда она улетает с кошкой. Аня рассказала, что их московский филиал полностью релоцируется в Черногорию. О причине не упомянула.

— Ну да, я слышала, конечно, о такой тенденции – что Запад переманивает к себе наши молодые умы, — многозначительно произнесла хозяйка. У Ани с Яной в глазах было написано – при чём тут Запад, люди бегут от войны… — но вслух они этого не сказали. Не хватало ещё дискуссии с упрёками в недостаточном патриотизме…

В аэропорту они встретили девушку с парнем, которые тоже везли кошку. Девочка оказалась студенткой из Ростова, она  первый раз летела самолётом, для кошки нужен целый пакет документов, у них на двоих гора багажа и ручной клади, улетают в Стамбул, в никуда.

Уже в самолёте Аня оказалась рядом с владелицей крохотной собаки в переноске – они вчера встречались в ветклинике… Это теперь верная примета – если люди везут животных – значит, не отдыхать летят, вернутся не скоро…

***

Дети живут  в Баре, это чудесный маленький очень древний и очень мирный город. Много появилось здесь в последние месяцы здесь совсем растерявшихся русских. Менее всего они похожи на представителей абсолютного зла, и черногорцы к ним относятся очень хорошо, часто как умеют переходят на русский, объясняя приезжим местные реалии.

А над городом, на горе – Старый Бар. История города феерическая, он переходил от римлян к сербам, от византийцев к венецианцам, а в промежутках был независимым королевством. В 16-м веке перешёл к османам, а в конце 19-го черногорцы освободили свой приморский город – но немного перестарались. От артобстрелов загорелись пороховые склады – и город был очень сильно разрушен. Жители решили отстроить его заново немного ниже и ближе к морю – а старый Бар сохранить потомкам на память и в назидание.

Дорога вниз, в город из старого города очень живописная. В утопающей в цветах и плодах Черногории что только не растёт и не зреет сейчас — гранаты, киви, все цитрусовые, оливки — но Яне больше всего нравятся хрупкие айвовые деревца, удерживающие огромные тяжёлые плоды.

***

Богдан спрашивал, где находится этот её Ростов. А когда Яна сказала, что работала когда-то в Сибири, спросил благоговейно:

— Там страшно? – и оба потом смеялись.

Яна попрощалась, он сказал – приходите завтра.

— Если дождя не будет… — засмеялась она. А сама подумала, что придёт уж теперь на городской  пляж. Или на Красный – Crvena Plaža – он чуть дальше в сторону Сутоморе, из крупного красно-коричневого песка.

— Здесь и в дождь не холодно. Тем более вам – вы же из Руса!

Да, Богдан действительно спросил у неё напоследок одно русское слово.

— Сейчас, я забыл… Сейчас посмотрю… — достал блокнот, нашёл. – Вот. Что значит – «грустно»?

Домой она возвращалась любимой дорогой, через Кралевско шеталиште – променад короля Николы, летний дворец которого тут же недалеко, на набережной. (А театр в Цетинье называется Кралевско позориште.)

***

А на следующий день приехал Гифт. Путешествие Аниной полосатой собаки через всю Европу благополучно завершилось. Специальная фирма-перевозчик забирает кошек и собак в Подмосковье – и развозит по разным странам. В мирное время этой услугой пользовались в основном продавцы породистых щенков. А сейчас ребята вдруг стали невероятно востребованы… Кошку Басю Аня перевезла в мае самолётом, в переноске. Было сложно с документами, но всё же физически возможно. А сорокакилограммового Гифта в самолёт не пустят. С февраля он жил у Яны в Ростове, а в начале октября они с ним приехали поездом в Москву, там их встретила курьер Лидия на машине, пёс приехал в Подольск, погулял там с Яной ещё часа три и доверчиво запрыгнул в клетку…

Дорога у него получилась долгой, восемь дней. Белоруссия – Литва – Польша – Венгрия -Румыния — Болгария — Греция — Албания — и наконец, Черногория, Бар.  Разумеется, всех собак выгуливали дважды в день, а кроме того, они прошли множество таможен, поэтому путешествие затянулось. Всем хозяевам через чат присылали фото и видео их путешественников.

В Баре пёс очень обрадовался встрече, но когда его «новые хозяева», по его представлениям, стали садиться в машину – дисциплинированно подбежал к своей клетке. Хорошие ребята, Гифту понравились.

Теперь он  осваивает новые владения, сибаритствует на всю катушку.

***

В черногорском языке два алфавита – кириллица и латиница. Эта норма даже внесена в Конституцию – пиши на каком хочешь. Таблички на улицах – двумя шрифтами.

— Ударение надо ставить на слог раньше, чем тебе хочется – посоветовала Аня. Полезное правило, Яна позже убедилась. А уж на последний слог черногорское ударение не падает никогда.

Когда Аня спросила в книжном учебник черногорского языка, а его не было – ей порекомендовали взять сербский – разница очень незначительна, как между двумя диалектами.

Коли – это куда. Время – это погода. Позориште – это театр. Право – это прямо.

А десно (да!) – это вправо. Вообще в языке много старославянских корней – млеко, брашно, град, око, врата… Это очень красиво.

Гласных в словах меньше, чем в русском. Поэтому  часто ударение падает как раз на отсутствующий гласный звук. Например — крв (кровь), црв (червь), црн (черный).

Яне понравилось, как вольно черногорцы обращаются с мягким знаком – его просто приклеивают к согласной, которую надо смягчить – њ, љ.

По строю язык больше напоминает украинский, чем русский. Мягких Е и И мало, в основном прохладные, «взрослые» Э и Ы. Сближает его с украинским и отсутствие редукции безударных – под ударением и без ударения гласные звучат одинаково. И многие слова — именно по украинскому варианту – там, где русский от украинского отличается: рахун, злочин, додати, коштати… А другие слова – как раз по русскому аналогу. Зная и русский, и украинский — в целом понимать сербский или черногорский не так уж и сложно, сложнее научиться говорить. Хотя и незнакомых Яне слов в черногорском вполне достаточно, например – коноба и конобар (ресторан и официант).

Язык очень мелодичный, заслушаешься.

Может быть, Яна его и выучит когда-нибудь. Не те сейчас времена, чтобы уверенно планировать своё будущее…

Позже в группе «Барская жизнь» в фейсбуке она увидела чьё-то объявление, развеселившее ленту: «ищу жену, русскую или украинку». Черногорцы не видят разницы, и уж тем более не видят смысла в этой войне.

Черногория, 2022 год

Ольга Андреева