Олег РЯБОВ | Авторитет на службе

Авторитет на службе

У любого настоящего, ну – я имею в виду настоящего профессора, у которого и кафедра есть, и жена доцент, и дочка доцент, и которого знают профессионалы-ученые во всем мире, – должна быть ещё и дача. Вот про дачу я и хотел рассказать.

Давид Львович Каховский был гастроэнтерологом и настоящим профессором: он и заведующим кафедрой был в мединституте, и хирургом практикующим и широко известным. И даже свои, им одним применяемые способы общения с больными, у него были, про которые все коллеги его знали, но не распространялись. Так – во всех сомнительных случаях, он предпочтение отдавал вскрытию, то есть полостной операции. А уж если там ничего не подтверждалось, то Давид Львович всё равно или аппендикс удалит, или, в крайнем случае, когда диагноз не подтверждался, подарит больному после операции пару-тройку камешков, извлечённых из мочевого пузыря предыдущего пациента и бережно сохраненных для такого случая, подарит с соответствующими словами. Были случаи, когда он позволял себе роскошь и успокаивал больного тем, что сумел у него обнаружить раковую опухоль в зачаточной стадии и спас его от неминуемой в будущем, если не гибели, то большой проблемы, точно. В общем, с фантазией работал профессор.

Так ведь то и понятно, на то он и профессор, что у него свои методики, своя школа, то есть ученики, и свои увлечения, то есть хобби. А настоящими увлечениями Давида Львовича Каховского были шахматы и охота. В больнице, где профессор был заведующим отделением, шахматные доски с расставленными фигурами и с зануленными шахматными часами стояли в кабинете, в осмотровой комнате и в приемном покое, а в институте, где он преподавал, шахматные доски были и него в кабинете, и в кабинете у проректора по учебной части. Также и ружей у Каховского в коллекции дома, то есть в ящике железном специальном, для хранения оружия приспособленном, было пять штук: от карабина многозарядного до настоящего произведения искусства бельгийского ружейного мастера Антона Лебеды. Такое ружьё профессору по слухам подарил когда-то чуть ли не сам Алексей Косыгин за прекрасно выполненную операцию и спасение важного товарища.

Для полноты образа доложу, что жена профессора Лидия Львовна была доцентом и известным опытным врачом-гинекологом. Любила она очень разные бриллианты, и, обвешав себя, как ёлку, в них же она и лекции читала. Кроме этого, она курила какие-то дешёвые сигареты без фильтра, но через уникальный мундштук ювелирной работы с золотой монограммой. Давид Львович в шутку на неё сердился за это и, хмуря брови, говорил, что вот – раньше она со студентами развратничала, а теперь студенты на неё не смотрят, так она развратничает с сигаретами. Но это курение у Лидии Львовны с фронта осталось – девчонкой ещё успела она повоевать, медсестрой была; там, на фронте, в полевом госпитале и с Давидом Львовичем познакомилась и задружилась с ним на всю жизнь.

Дочь у профессора Каховского, Лена, как и супруга – тоже доцент мединститута. Что про неё сказать? Ну, про то, как она ещё в студенческом возрасте, возвращаясь с поздней гулянки от подружки домой, перелазила через забор, а соседский здоровенный и лохматый пёс-кавказец спросонья не узнал её и цапнул за мягкое место. Травма была серьёзная, профессор подавал на соседа в суд и суд тот выиграл. Мягкое место у дочери зажило, от пса избавились, с соседом помирились. Хотя ещё много лет, вспоминая тот случай, и сосед, и профессор, и Лена пытались выяснить: проглотил пёс откушенный кусок мягкого места или выплюнул?

Дача, в общем-то, Давиду Львовичу нужна была только для порядка – положено, чтобы у профессора была дача. И появилась она у него случайно: вдова ректора его же родного мединститута, с которым он дружил много лет и который внезапно скончался, предложила ему – он и купил. Так что всё, может быть и не случайно, а по правилам и по-взрослому. Тем более, что дача эта была построена и зарегистрирована в каком-то специальном дачном товариществе, созданном ещё при Сталине для видных деятелей науки и культуры, и продавались освободившиеся участки с домиками только по согласованию с остальными жителями всего дачного посёлка, а среди них простых людей не бывало отродясь: профессора, академики да народные артисты.

Но тут никаких проблем у Давида Львовича не возникло: все соседи по даче прекрасно знали профессора Каховского, и возражений против его соседства не имели.   Дачный посёлок располагался на берегу речки Кудьмы, и до ближайшей деревни было от посёлка три километра, полчаса ходьбы. Так что и с молоком, и с творогом, и с яичками деревенскими проблем не было, приносили местные хозяйки каждое утро – только закажи. Речка небольшая, но покупаться можно, и окуньков с плотвичками на ушицу надёргать удочкой тоже можно. У многих дачников ещё и лодки с моторами есть, а до Волги тут рукою подать — десять минут и ты на волжских золотых песках. Я уже не говорю про грибы и ягоды, которых рядом было столько, что не выберешь за лето.  Ну, и общение!

Справа, за забором – профессор, директор академического института, слева, за забором – главный инженер крупного завода, тоже с научной степенью, ниже – народный артист Неякий, дальше ещё три профессорских дачи — из их же мединститута. Словом – все свои. Есть с кем в шахматы сыграть или язык почесать, что тоже иногда необходимо. А, пусть и худенькая машина у Давида Львовича, десятилетний «Москвич», но всё же сел – и ты в городе через час.

Так я перейду ближе к делу. В конце восьмидесятых, да и в начале девяностых народ сильно обнищал и поиздержался, воровать стал простой народ, нагло воровать, без зазрения совести. Всё воровали тогда: и рельсы с путей железнодорожных в металлолом шли, и провода из алюминия с высоковольтных линий срезали – как цветной металл, провода на приёмке вторсырья высоко ценились. Колёса с машин снимали, и лобовые стекла вынимали, а у кого с трещиной стекло было, так те просто счастливчиками себя считали и могли хоть на этот счёт не беспокоиться.  Из дачных домиков и инструмент уносили, и кастрюли, и съестные запасы заготовленные хозяйками на зиму.

И решило тогда правление дачного кооператива, в которое записан был теперь Давид Львович, как-то обезопасить свои строения от нежеланных гостей и нанять сторожа. Даже было решено, с учётом серьёзности мероприятия, сброситься, купить и поставить где-нибудь тут же на территории, среди дачек специальный домишко с отоплением для этого будущего охранника: а то, что же – для хорошей собаки и то будка положена.

И уж не знаю, кто из собравшихся, да и неважно это, но высказал замечательную мысль, что сторож этот должен быть непременно человеком с криминальным прошлым. Мол, только такого и будут побаиваться местные жулики, алкоголики и проходимцы. Одним словом – нужен авторитет! И все согласились.

Таким авторитетом местным оказался Витя Краснощеков, мужик из соседней деревни, сорока лет, женатый и с двумя ходками в места не столь отдаленные; оба раза за воровство. То, что надо! Хотя, ничего криминального в его внешности не было: и с гаечным ключом, и с лопатой, и с топором его около избы можно было видеть – нормальный деревенский мужик. А, что украл чего-то – так надо было, вот и украл.

Дело летом было, все профессора в отпусках, да и не только профессора, которые лекции студентам читают, но и разные директора тоже в отпуска летом ходят. На следующий день собрали повторное правление участники дачного товарищества. И Витю Краснощекова пригласили. Тот пришёл. А что и не прийти, когда по доброму зовут, и к тому же солидные люди?

Собрались в этот раз все на дачной веранде у профессора Каховского, всего шесть человек, и Витя седьмой. Стали все претензии свои да пожелания высказывать, Виктору, а его только так уважительно теперь звали да ещё и «на Вы». И зарплату ему озвучили, и домушку пообещали с отоплением. А только вдруг Давиду Львовичу что-то очень знакомым показалось лицо будущего сотрудника кооператива, он и спросил:

– Виктор, а скажите мне, пожалуйста – вы у меня не лечились случайно? Я вас не оперировал когда-нибудь? Что-то лицо мне ваше очень знакомо!

– Да, нет, – отвечал Виктор Краснощеков профессору Каховскому, – зачем мне у вас лечиться – я здоровый, слава богу. А в лицо вы меня помните потому, что я у вас три года назад мотор лодочный украл. Вот на суде вы меня и видели, и  запомнили меня потому.

Вопросов у участников правления дачного кооператива к кандидату больше не было, всем понравился Виктор Краснощеков, и был он принят на работу, и утвержден на должность сторожа-охранника с очень солидным окладом по тогдашним деревенским меркам.

Могу доложить, что и до сих пор он работает в этом кооперативе, и все им довольны. Вот что значит – правильно решить поставленную задачу.

Олег Рябов, 29. 04. 20.

Фотоиллюстрация Yackov Yaki Sechenko.