Михаил Юпп. Эхо от прочитанного

Цикл «Среди стихов японских и вещиц…» – не стилизации, не перепевы, не переводы. Это, скорее, эхо от прочитанного, от увиденного в музеях и частных собраниях. Давно мне хотелось споэтизировать прекрасное и загадочное искусство и литературу страны Восходящего Солнца. На японском флаге символ солнца изображён стилизованной хризантемой. В стихах встречаются названия уникальных предметов прикладного искусства Японии. Вот нэцкэ – искусно вырезанные брелоки из кости и других материалов талантливыми резчиками. Предназначались нэцкэ, имея две дырочки, для шнуров на старинной японской одежде, на которую подвешивали всевозможные предметы: кошелёк, трубку, кисет, ножницы и проч., так как карманов на этой одежде не было. Вот – окимоно изящные фигуры и композиции, так же вырезанные из кости и служащие декоративным украшением японского домашнего интерьера. Вот – инро, раскрывающиеся коробочки для медицинских препаратов: таблеток, порошка и т.д. Инро, как и нэцкэ, носили подвешенными к старояпонской одежде. Фарфор сацумо создавался в строго японской традиции, а фарфор имари получил своё название от портового городка Имари, где находилась фабрика фарфора.

Что касается литературы, то, как это ни странно, основоположниками классической прозы 9-11 веков оказались придворные дамы. Мужчины-прозаики появились в Японии только в 13-14 веках. Поэт и учёный средневековой Японии – Ки-но Цураюки был одним из создателей пятистиший танка:

Росою утренней
Покрытое жнивьё
В горах, на дальнем поле.
Как не задуматься
О бренном этом мире!

Великий и всемирно известный поэт Мацуо Басё явился непревзойдённым мастером трёхстиший хокку или хайку. Почти всю жизнь он был нищим, бродил один или с учениками по дорогам Японии, спал на земле под открытым небом:

По горной тропинке иду,
Вдруг стало мне отчего-то легко.
Фиалки в густой траве.

Выдающийся поэт и драматург Тикамацу Мондзаэмон внёс в японскую театральную культуру трагические события своего времени. Его произведения до сих пор идут на сценах театра Кабуки и театра Но. Знаменитый поэт Кобаяси Исса родился в простой крестьянской семье, но благодаря природному таланту стал так же, как и Басё, любимым поэтом японского народа:

Иссякло вино.
Теперь-то самое время
Полюбоваться луной.

А прекрасная поэтесса Ёсано Акико во всеуслышание заговорила от лица женщин Японии. Её книга «Спутанные волосы» впервые осветила все стороны любви. Критики-современники и критики наших дней называют её «японской Ахматовой». Кстати, в своё время великая Анна Андреевна написала: «Я научила женщин говорить… / Но, Боже, как их замолчать заставить!», что никоим образом не касается Ёсано Акико.
Многие годы как в России, так и в Зарубежье, я тщательно собирал и изучал культурное наследие многих народов мира, и Япония, как и другие страны буддийского региона,  занимает в моём интересе далеко не последнее место. Этот небольшой обзор-предисловие к циклу стихов на японскую тему я закончу танкой любимого поэта молодёжи Японии – Исикава Такубоку (1886-1912):

Застыли палочки в руке,
И вдруг подумал я с испугом:
«О, неужели наконец
К порядкам, заведённым в мире,
Я тоже исподволь привык!»

СРЕДИ СТИХОВ ЯПОНСКИХ И ВЕЩИЦ…
2016
Филадельфия

* * *

Среди стихов японских и вещиц
Дальневосточной замкнутой культуры,
Сквозь расстояния глядели со страниц
Загадочного времени натуры.
Пленяла музыка коротеньких стихов,
А взгляд пленяла живопись предметов.
Запоминались имена богов
И золотые имена поэтов:

Сайгё, Басё, Кёрай и Такубоку,
Препровождая в созерцательный момент,
Своеобразный раскрывали понемногу
Японского мышления секрет.
А Хиросигэ, Хокусай и Утамаро
Вошли неповторимостью своей
В историю искусств земного шара,
Обогатив признательность людей.

Вот нэцкэ, окимоно и инро,
Фарфор сацумо и фармор имари;
Коллекционное пополнили добро
В музеях на обоих полушариях.
Мечты и помыслы души устремлены
Туда, где бабочка над хризантемой вьётся,
Где над сокровищами островной страны,
Обожествлённое восходит солнце!..

ЗОЛОТЫЕ ГОДА ОКИМОНО
Коллекционерам окимоно – Яну и Ларисе Вульфиным

Выставляла всегда церемонно
Восходящего солнца страна –
Золотые года окимоно,
Славных резчиков имена.
Из слонового бивня ажурно
Бытовой появлялся сюжет,
Оттеняя жёлто-фигурный,
Виртуозной работы предмет.

Сокровенная мысль творения
Увлекала людские сердца.
О, какие произведения –
Выходили из-под резца!
Окимоно являли радость
Неизвестных Европе светил.
В созерцательную прозрачность,
Мастер – зрителя уносил.

Знатоки окимоно ценили
Выше ценных резных камней.
От огня и воды хранили,
От невежественных людей.
Оживали в частных собраниях
Восходящим солнцем страны,
Имена в японских названиях –
Персонажей седой старины…

ТВОРЧЕСТВО ПРИДВОРНЫХ ДАМ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЯПОНИИ

Удивительно!.. Не кавалеры,
А созвездие придворных дам
Осветила замкнутые сферы
И приблизила к японским островам.
Век девятый, скрытые интриги
В стенах императорских дворцов.
Конкурсные проблески и блики –
Утончённейших стихов.

Листопады гениальных строчек
Дам, увы, живущих для утех.
Кавалером посланный цветочек,
Усладительный имел успех.
Всё решали юности мгновения,
Жажда обновления и страсть.
Оба уносились без стеснения –
К чёрту в пасть.

А потом в постели одиночества,
После долгих слёз на рукавах,
Оставляли знаковое творчество
В дневниковой прозе и стихах.
Дам придворных тексты сохранила
Память всех японских островов.
О, судьбы магическая сила!
О, неразделённая любовь!..

ОДИНОКИЕ ДУМЫ ДОЧЕРИ ЯПОНСКОГО АРИСТОКРАТА

На рассвете плачущие окна
Отдалили оголённый сад.
Мокрые прозрачные волокна
Одиноко по стеклу скользят.
Бесполезные слова елозят,
Не дают забыться и заснуть.
В прошлые столетия уносят,
Выворачивая наизнанку суть.

В снах блуждает дочь аристократа,
Поверяя думы дневнику.
Юная прелестница когда-то
Превратилась в старую каргу.
Плачут строки «Сарасина никки»
Танками изящного письма.
И мелькают личности и лики,
И несётся вихрем кутерьма.

В императорском дворце интриги
Распахнут любое кимоно,
Но спасают дорогие книги
И дождём закрытое окно.
На рассвете сны противоречат
Жизни до безумия пустой.
Вот бы кто-то заглянул под вечер,
И развеял скуку болтовнёй?..

ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ С КИ-НО ЦУРАЮКИ

Приятно танки Ки-но Цураюки
Под ритм капель дождевых читать.
И постигая призрачные звуки,
Сегодняшнее время отрицать.
Затем опять в причудливую даль
Глядеть аристократом сквозь беседу
О чём-то с кем-то, чтобы ощутить печаль
В унылом путешествии по свету.

Воображать, как разговорчивый скворец,
Что танки Ки-но Цураюки понимаю
Что всё, что происходит, наконец,
К сегодняшним событьям приближаю.
Но время разделяющее нас
Без перевода дерзостно смеётся.
Одновременно профиль и анфас
Изобразив на хризантеме солнца.

Приятно танки Ки-но Цураюки
В пути читать чванливым господам.
Звенят за столиком соседним рюмки,
Сморкается тыквообразный хам.
Однако путешествую под ритм
Однообразных капель, так сказать,
Аристократом явно недобитым
В причудливых словах, япона мать!..

НЕУЗАННЫЙ ОБЛИК БАСЁ (1644-1694)

Остановить пытаюсь на мгновение
Загадочной Фортуны колесо,
Чтоб не мешало вечное движение
Мне наконец-то встретиться с Басё.
Предчувствия всегда молниеносны,
Когда веками грезишь наяву.
Роняют малахитовые сосны,
Агатовые шишки на траву.

Встречается подслеповатый нищий,
Его застенчивый блуждает взгляд.
Он делится со мною скудной пищей,
А сосны настороженно шуршат.
Взаправду времена остановились:
Святые пчёлки песенки поют,
Сиреневые птички разрезвились,
Гранатовые ягодки клюют.

Неторопливая беседа обещает
Мгновения событий прояснить.
А бабочка-поэзия играет,
Во что играет нам не уследить.
Прощаемся и с благопожеланием
Выходим на дорогу. Вот и всё.
Смеётся солнце над моим отчаяньем,
Что в нищем я не разглядел Басё…

ЧТО НАВЕЯЛИ ДРАМАТИЧЕСКИЕ ПОЭМЫ ТИКАМАЦУ МОНДЗАЭМОН (1693-1724)

Нет, эта маска вам, конечно, не к лицу,
В ней столько тягомутины и скуки,
Что без сомнения поэт Тикамацу
Её отвергнет в театре Кабуки.
Однако может быть возьмут в театре Но,
Но переделают тайком по ходу пьесы.
Не спорьте, всё давно уж решено,
У нас свои, простите, интересы…

Прощайте! Вам, как прежде, не везёт,
Вас, псевдосочинитель, с вашей маской;
Из озорства наш городской народ
Измажет серой несмываемою краской.
Что?.. Вы наймёте пьяных самураев,
Чтоб отмстить за все мои слова.
Нет, вы действительно из раздолбаев,
У вас трухой набита голова…

Так, или приблизительно, в театре
Происходил столь идиотский эпизод,
Увы, за сроком давности, навряд ли
Сегодняшнее время разберёт…
А я, упорствуя, в сюжеты проникаю
Старояпонских драматических поэм,
Где у сосны с Тикамацу вдыхаю
Смолистый запах вечно юных тем.

ИНОЕ КОБАЯСИ ИССА (1763-1927)

Что-то доверительно-простое
И, конечно же, по мере сил,
Созерцая, в общем-то, иное,
Кобаяси Исса приоткрыл.
Там в ином домашние заботы:
Птицы, насекомые, цветы,
Горькие скитальческие годы
В мире иллюзорной красоты.

И наперекор судьбе и року,
Неотступно за строкой строка,
Доверительно-простые хокку
Покоряли страны и века.
Кобаяси Исса неустанно
Близкое-иное распознал,
Потому что в жизни постоянно
Вечное цветение искал.

Промелькнуло время познаваний,
Где судьбы крутилось колесо:
От глубин буддийских созерцаний,
До высот бессмертного Басё.
Несгибаемым упорством кипариса,
Доверительно из года в год;
Всё, что создал Кобаяси Исса,
Несомненно нас переживёт.

СПУТАННЫЕ ВОЛОСЫ ЁСАНО АКИНО (1878-1942)

Эстетствую, вхожу в сады чужие
Поэзии японских островов.
Как самураев раны ножевые
Кровосочатся замыслы стихов.
Далёкий мир воображением приближен
И общечеловеческий порыв –
Оболган, обезволен и унижен,
Невежество эпох не устранив.

Судьба клещами времени захватанна,
Но в созерцания любовных грёз,
Ёсана Акико – японская Ахматова –
Явила прелесть спутанных волос.
Качается на ветвях страсти чувство,
Повелевая мириадами листвы.
Не в этом ли явлении – искусство,
Запечатлело искренность любви?

Не в этих ли параметрах значения
Сосредоточила в потоке слов –
Поэзия прозрачные мгновения,
Японских лаконических стихов?
Эстетствую, в садах чужих гуляю,
Любуюсь лепестками чайных роз.
С Ёсано Акико к созвездьям улетаю
На крыльях-строках спутанных волос!..

Михаил Юпп