Лали КОСАШВИЛИ | Тбилиси — праздник жизни

Старые тбилисские дворики с домами, обрамленными открытыми деревянными балкончиками, по накалу страстей напоминали итальянские с их шумными и темпераментными жильцами. Это были своеобразные клубы под открытым небом, но не чопорные английские клубы, а абсолютно демократичные тбилисские клубы, где царил плюрализм мнений, где звучали грузинский, русский, армянский…

Кстати, о языках.  В Тбилиси они так переплелись между собой, так органично дополняли и оживляли друг друга, что порой говорящие между собой тбилисцы плавно переходили с одного на другой, на третий и так далее… Тбилисец мог произнести длинную тираду на грузинском, время от времени подкрепляя для пущей убедительности русскими словами, пословицами и поговорками, а в конце прочитать вам отрывок из Пушкина, Лермонтова.  И это было не удивительно, ведь это был город романтиков, рыцарей, поэтов, художников и певцов.  Шумные обильные застолья обязательно перемежались красивыми мелодичными грузинскими песнями, тамада вел стол, это был не просто праздник кулинарных изысков, коими славится грузинская кухня, это был праздник единения душ, где говорили о любви, о Родине, о дружбе и верности… Это был просто праздник жизни!

Риторический тбилисский вопрос.

Представьте воскресное тбилисское утро. Весна… Город медленно пробуждается ото сна, в домах распахиваются ставни, открываются окна.  Легкий ветерок доносит запах свежезаваренного кофе, вкусно и аппетитно пахнет свежеиспеченными хачапури, кое-где жарятся яичницы и омлеты, доносится красивая музыка и певучая грузинская речь.  Начинается новый день, озаренный светом ласкового тбилисского солнца. «Дила мшвидобиса!» (доброе утро) — доносится из окон, соседи здороваются и желают друг другу мира.

Кто-то может спросить: «А какая главная отличительная черта тбилисцев?».  Я так вам отвечу — можно перечислить кучу достоинств, и не последнее место среди них займут гостеприимство, взаимовыручка, уважительность, жизнелюбие, чувство юмора, музыкальность. По моему личному  мнению, главная отличительная черта — доброжелательность, ибо желать друг другу добра присуще людям благородным и щедрым душой.

Возможно, вам покажется, что я слишком идеализирую своих земляков и все вижу в розовых очках. «Не может быть все так идеально», — скажете вы. Но поверьте, что так было, а впрочем, и есть. Только в Тбилиси водитель троллейбуса поздно ночью мог ждать пассажира, забежавшего ненадолго в больницу к родственнику. И только в Тбилиси случайный прохожий, которого остановил бы приезжий с вопросом, как пройти к проспекту Руставели, мог отложить свои дела и отвести гостя до пункта назначения.

Иначе никак, ведь это вопрос чести. «Что скажут люди?!» — риторический тбилисский вопрос.  И вопрос этот не требует ответа, он сам ответ.  И ответ этот прост, он давно стал девизом жизни.  Как сказал великий Руставели, «что раздашь — оно твое, а что нет — для всех пропало».

А юмор… Этот колоритный ни с чем несравнимый грузинский юмор.  Ведь не зря по этому поводу сказал сатирик: «На первом месте еврейский юмор, потом долго никого нет».  И на втором месте грузинский юмор.  Хотите наглядный пример? Пожалуйста!

Маршрутное такси… Таких много разъезжало по улицам Тбилиси в прошлые годы, да и cейчас их немало. Так вот… Маpшрутное такси, переполненное людьми, приближалось к чулочной фабрике (была когда-то такая в нашем городе, а может, есть и сейчас).

Напротив меня сидит настороженная, озабоченная чем-то молодая симпатичная женщина. Обращаясь к водителю, она выдает по-грузински фразу, вошедшую в анналы тбилисского юмора: «Останови у чулок!»

Водитель, повернувшись к даме, удивленно поднимает брови домиком, хитро расплывшись в улыбке, говорит: «Вах, мадам, если я доберусь до чулок, меня никто и никогда не остановит».  Маршрутку трясло от смеха, виновница всеобщего веселья смеялась со всеми.

Водитель в одночасье стал кумиром пассажирской братии и был негласно и единогласно принят в гильдию местных комиков. Ездить с ним было сплошное удовольствие, поскольку каждый раз он выдавал очередной перл, обильно посыпанный острым перцем и украшенный его доброй улыбкой.

Или вот такая сцена… К друзьям моей двоюродной сестры приехали гости из высокогорного селения.

В тот день шел сильный дождь, как говорили в Тбилиси, в такую погоду собаку не выгонят из дома. Но так случилось, что в доме напротив умер кто-то, и именно в этот день должны были быть похороны. Когда похоронная процессия вышла из дома, ударила молния, загрохотал гром. Полил дождь, как из ведра. И полил с таким шумом и силой, что гости, пребывавшие в доме подруги моей сестры, подскочили к окну и увидели такую картину — гроб с телом покойного не несли, нет… с ним бегали по двору с бешеной скоростью, как с трофеем, который достался после долгого и кровопролитного сражения.

Гости, наблюдавшие из окна эту сцену, недоуменно переглянулись и один из них с совершенно серьезным видом произнес: «Вах, что происходит? Украли что ли?!»

Жаль, что окна были закрыты, потому что если бы уважаемый покойник услышал бы эту фразу и хохот присутствующих в квартире, этот бедолага, наверняка, воскрес бы из мертвых и пошел бы пить вино, запивая им всякие вкусности, приготовленные для собственных поминок…

О ВКУСНОСТЯХ И НЕ ТОЛЬКО

Грузинская кухня — поэма в стихах, обильно сдобренная орехами, зеленью, приправами и острым перцем, смешение всего этого дает конечный невероятный, только грузинской кухне присущий аромат. Этим ароматом наполнены уголки Старого города, они притягивают, одурманивают и зовут домой. А названия грузинских блюд сами по себе звучат как музыка — хинкали, чакапули, хачапури, лобиани, чихиртма, мцвади. Это очень вкусно: я поездила немало, мне всегда интересно пробовать что-нибудь новое, но скажу вам честно, меня избалованную всем этим, непросто удивить.

Я выросла в маленьком тбилисском дворике в самом центре старого города. Там, где мирно соседствуют друг с другом еврейская синагога, Кафедральный христианский храм, григорианская армянская церковь и мусульманская мечеть. И никто не придавал никакого значения тому, кто, куда и когда ходит молиться. А любимый всеми Буба (В. Кикабидзе), на которого молились все вне зависимости от национальности, так и пел в одной из своих песен «Молись, где хочешь, где пожелаешь, но только оставайся Человеком…»

Наш дворик был на 99% заселен евреями, это был маленький Израиль в отдельно взятом дворе, и лишь одна армянская семья жила этажом ниже. Рядом с нами, примыкая вплотную, был другой двор, заселен он был армянами и грузинами. Все знали друг о друге все или почти все, угощали друг друга, ходили в гости. Вели дебаты о политике и не только.. Страсти накалялись лишь в одном-единственном случае, когда играли «Динамо» Тбилиси и «Арарат» Ереван. И выражалось это в бурных криках, доносящихся из окон домов в пользу той или иной команды.

А какое было раздолье, когда начиналась еврейская пасха, а после — христианская, мы обменивались мацой, харосетом, крашеными яйцами и куличами. Это было, как обмен верительными грамотами и соответственно послами, в роли которых выступали мы — дети, ибо именно нас отсылали в соседний двор с угощением для наших добрых соседей.

Ах, какие запахи разных вкусностей наполняли воздух!!! Мы, настоящие знатоки, прекрасно знали, что самые вкусные котлеты у тети Зины с первого этажа, а вот хинкали нам больше нравились у тети Розы. Они, конечно, знали прекрасно об этом и неизменно угощали нас своей стряпней, ведь детей в Тбилиси любили, холили и баловали, и мы, естественно, умело этим пользовались…

ГОСТЕЙ В ТБИЛИСИ ОЧЕНЬ ЛЮБЯТ

Эта забавная новогодняя история случилась в нашем замечательном городе. Возможно, кто-то из вас уже слышал ее. Лично мне много лет назад ее рассказала двоюродная сестра — уникальный спец по части тбилисского  фольклора.
Представьте стандартную тбилисскую квартиру в многоэтажном доме (корпусе, как говорили в Тбилиси). Канун Нового года. Самый любимый и почитаемый в Тбилиси праздник. К нему готовились загодя, тщательно и с любовью. Закупались самые лучшие продукты, готовились самые изысканные блюда грузинской кухни… и, разумеется, до блеска надраивался дом.
А сейчас представьте: на часах – десять часов вечера. Хозяйка квартиры тщательно натирает полы мастикой и половиками из войлока (были такие популярны в Тбилиси), доводит их до зеркального блеска. Скользя на половиках  по квартире, периодически сбегая на кухню, где в кастрюлях что-то аппетитно  скворчит, тушится и жарится, наполняя квартиру невероятными ароматами, хозяйка в предвкушении праздника мурлычет под нос какой-то прилипчивый мотивчик.

В духовке подходит пирог и вот-вот должны подойти домочадцы. Стол накрыт белоснежной скатертью и уставлен вкусностями. Ну скажите, что может испортить настроение в такой сказочный вечер? Разве что незваный гость. Но гостей в Тбилиси любят! Очень любят!!! На первом месте у грузина- мама, на втором — гость!!!
Впрочем, гостей в тот вечер в том доме не ждали… И вдруг неожиданно и ехидно задребежавший звонок разрушил все планы. Сняв передник и пригладив волосы, хозяйка дома открыла дверь и обнаружила
гостей… пятерых здоровых упитанных родственников мужа из высокогорного селения с огромными сумками в руках, в мокрых ботинках и пальто, припорошенных снегом.
— Снег идет, — виновато улыбнулись они.

— Ничего, входите, пожалуйста, берите половики и проходите, я отойду ненадолго, — ответила она с приветливой улыбкой и исчезла на кухне.

Каково же было удивление хозяйки, когда, вернувшись, она обнаружила всех пятерых гостей в мокрых ботинках и с половиками в руках, разгуливающих по натертому паркету. Где-то там, глубоко в душе, она беззвучно заплакала, но на лице ее продолжала сиять приветливая улыбка…

Ведь гостей в Тбилиси любят! Очень любят!

ЛЮТАЯ «ЛЮБОВЬ»

Домашние задания по математике делал мой брат. Он честно пытался мне объяснить, приобщить к математике, проникнуться ею, почувствовать вкус и разбудить любовь, но уже на второй минуте психовал, вырывал тетрадку и сам писал мне решение. Я визжала, требовала объяснений, искренне хотела прочувствовать, проникнуться и так далее…

Но начиналась ссора, вмешивалась мама и призывала строго к порядку. Разобиженный, рассерженный, но – подозреваю —  в глубине души довольный, что наконец его оставили в покое, брат возвращался к чтению книжки или просмотру телевизора. Был он образцово-показательным учеником. К вечеру все домашние задания  были сделаны, портфель уложен, совесть чиста, и брат наслаждался жизнью в отличие от меня, люто ненавидящей точные науки, отравляющие мою юную душу.
Так что, когда прозвенел мой последний звонок, он очень сладостно и ласково прозвенел и для моего брата!

Выпускной по математике мы писали в коридоре второго  этажа нашей славной 43-й школы. Это был первый и, кажется, последний год, когда по радио объявляли экзаменационные задачи, причем указывали номер и  страницу в учебнике (какому дебилу в министерстве пришла в голову подобная идея, остается загадкой). Мой брат услышал по радио все экзаменационные варианты, решил и побежал в школу с решенными задачами…

К этому времени я уже корпела над своим вариантом, даже решила парочку, закусывая черным плиточным шоколадом. Было такое поветрие в Тбилиси — на выпускные экзамены родители отправляли детей, снабдив шоколадом, чтобы мозги хорошо работали, и не дай Бог, ребенок от стресса не потерял в весе… «Дети- цветы жизни!» Я думаю, эта фраза, как и многие другие, родилась именно в Тбилиси…

Так вот, мой умный и верный брат поднялся по водосточной трубе, кинул решение нескольких вариантов кому-то из ребят, естественно попросив передать мне… Но не тут- то было! Те, кто находились поблизости от водосточной трубы, воспользовались, разумеется. Привалило же людям счастье на блюдце с голубой каемочкой, грех упустить такой шанс…

А я в полном неведении продолжала «потеть» дальше, не забывая закусывать шоколадом для работы мозга, пока это дело не взяла в свои руки моя подружка Зара. Она подбежала, вырвала записку и, бросив ее мне на колени, строго сказала: «Пиши!»

Что-то я успела, что-то нет. Короче, Лобачевский из меня не вышел, как и Ландау, и Менделеев… Увы!!!  А может и к счастью, Бог его знает?!

ТУТА

Они из моего тбилисского солнечного детства. Я так давно хочу написать про них… Славных, милых, добрых… Не хочется называть их стариками. Я часто вспоминаю о них со светлой улыбкой, их лица мелькают перед глазами, и сердце наполняется теплотой.

Все они без исключения были соседями моего деда и жили в старом прекрасном районе Тбилиси, на Плеханова. Когда-то в давние времена это была немецкая слобода. Буржуазные дома того времени сохранились до сих пор — подъезды с мраморными лестницами и мозаичными полами, высокие потолки и венецианские окна, — все это было как привет из прошлого, из того самого, где царили взаимоуважение и дружба.

В том мире к друг другу обращались исключительно по имени и отчеству, вечерами собирались за чашечкой кофе или чая и обсуждали новости культуры и международные новости. А я, тогда еще малышка, прислушивалась к их речам, — разумеется, не все понимая, но как завороженная вглядывалась в их лица и восхищалась их аристократическими манерами…

А они таковыми и были в прошлой своей жизни. Милый добрый дядя Леван, спортивный болельщик, тетя Люба — тихая и немногословная, тетя Тамара, заботливая жена дяди Левана, Елена Николаевна — истинная аристократка и по происхождению, и по манерам, дочь царского генерала, чей портрет висел на стене в ее комнате и ее дочь Галина Константиновна…

Ну и, конечно, наша замечательная Наталья Владимировна, которую мы дети ласково звали Тутой. От нее за версту пахло крепчайшим табаком,
помню ее длинные пальцы и постоянную папиросу в мундштуке. Она была тоже «из тех самых», из бывших дворян, обрусевшего рода Лункевичей, блестяще владела французским и подрабатывала тем, что обучала французскому всех желающих. А желающие были интеллигентные молодые люди — певцы и музыканты. Среди таковых был молодой Важа Чачава — начинающий  пианист, потом он переехал в Москву и стал аккомпаниатором Образцовой.

Я и мой брат были любимцами Туты. Наши фотографии в красивых  овальных  рамках висели у нее на стене среди любимых ее учеников. Жила она в маленькой комнате рядом с квартирой моего деда. Первым делом, приходя к дедушке, я забегала к Туте поздороваться и пообщаться  Обычно меня ожидал какой-нибудь маленький подарок в виде миниатюрной куколки на восьмое марта, набора карандашей и еще чего-нибудь. Каждый из этих подарков был сделан с огромной любовью к нам, детям.

Еще помню стопки журнала «Огонек». По тем временам это был  единственный  красочный глянцевый журнал. Я усаживалась за большой стол в комнате Туты, листала журналы или рисовала тонко наточенными карандашами, а Тута в это время решала кроссворды или занималась с учениками  французским. Я слушала красивую музыку французских слов, наслаждалась уютом и теплом.

На христианскую пасху у Туты всегда были кулич и красиво крашенные яйца, а еще кто-то приносил ей забавные композиции, выполненные из дерева на пасхальные темы, все это было красочно и жутко  интересно. А еще мне нравилось наблюдать, как ловко и красиво Тута расправлялась с кроссвордами, заполняя их тонко наточенным карандашом.

Понятно, что она была высокообразованным человеком, много читала и интересовалась искусством и литературой, телевизора не держала, жила изолированно, отстраненная от советской жизни с ее первомаями и 7 ноября. Она продолжала доживать свою жизнь в том своем особенном  мире, который ее вполне устраивал.

Незадолго до своей смерти она написала завещание. Завещала свою комнату со всем содержимым, с уникальной библиотекой — дореволюционными изданиями Пушкина, энциклопедией Брокгауза и Эфрона моему брату (своему любимцу), но «милые» дальние родственники ее, уже больную, заставили переписать завещание в свою пользу. Мы приняли это спокойно и узнали об этом только после ее смерти. А хоронил ее мой папа…
Светлая ей память, нашей доброй милой Туте.

Лали Косашвили

Рисунки автора