«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Об авторе
Родилась в г. Николаеве, живу в Ростове-на-Дону. Автор восьми поэтических сборников, член трёх писательских союзов. Публиковалась в альманахах «ПаровозЪ», «Белый ворон», в журналах «Дети Ра», «Нева», «Новая Юность», «Крещатик», «Зинзивер», Prosōdia, «
Куда ты денешься?
куда ты денешься, проснёшься и пойдёшь
по снегу, снегу, под деревьями в воронах
вдоль вечности в подробных воробьях…
А. Месропян
А куда ты денешься – нальёшь в стакан молока –
погасить отраву простым, имманентно чистым.
Все фрагменты истинны – небо, грачи, река, —
но неверно склеены, пазл не получился,
инородным, лишним ты в нём торчишь звеном
и звенишь от боли звоночком велосипедным –
на проспекте, в пробке. Заладил опять одно –
молока, свободы, воздуха… не успеешь,
что ли, шестнадцатый твой черёд.
Жди пока, бормочи стихи, до тебя ли, право,
завтра будет суббота, утро, свобода – вот
и подышишь, и выплеснешь на листки отраву.
Никуда не денусь – сверну от реки наверх,
и спиной к рассвету – в набитый битком троллейбус, —
к монитору. Винтик, колёсико, интроверт,
обучаем, активен, — годен. Твоя валентность
позволяет и то, и это, — и только дух
корпораций ты не переносишь на дух.
Боливар спокоен, но он не выносит двух
ипостасей, он – лошадь. Есть слово – надо.
Никуда не денусь, всё будет, как в прошлый раз,
колесо сансары не зря проходили в школе.
Богу – душу, кесарю – нефть и газ,
мне – слова и рифмы на радостном минном поле.
***
Мой летящий анапест,
ты бог на своей колеснице,
льётся слово, как олово –
только б не в землю пролиться,
спицы плотно сливаются,
кудри сплетаются ветром,
но кончается нить –
не тянуться же ей километры,
нить – клубочком под горлом,
клубочек из снов – он конечен,
только хвостик покажет –
и всё погружается в вечность,
тонешь в ней, онемев,
нет в тебе даже слова «не надо»,
но в зерне перемен
вызревает твой новый анапест.
***
Я сегодня слепая и косная,
я спала с четырёх до шести,
я одно поняла – дело к осени,
только мне до неё не дойти,
только нет ни линейки, ни правила,
отделяющих твердь от воды,
глупо две бесконечности стравливать,
на обеих оставлю следы.
***
Всегда остаётся хоть что-то для будущей сказки –
завязка сюжета, намёк на желанье героя,
пучок перспектив, не сулящих понятной развязки,
возможность опять уклониться от общего строя,
всегда есть цепочка, хоть ниточка, краешек скотча –
потянешь и выйдешь внезапно в осеннюю рощу,
и слово наивное падает в жирную почву,
и видишь, насколько всё было сложнее, и проще,
и ярче. И дерево жизни ползёт и ветвится
змеистыми мыслями, формами гнева и света,
и корни его обнимают нежнее планету,
и крону его навещают нездешние птицы,
герои с большими сердцами и маленьким мозгом
страдают, рыдают, сдают и сливают, что можно,
а хищные вороны свет заслонили крылами
и лижет подножия башен ползучее пламя…
Я снова приеду – знакомиться, а не прощаться,
глядеть, ликовать, открывать и записывать в строку –
платаны, бакланы, жасмины, и ямбы, и тропы,
пока не накроет туман пеленой без пощады
и не засияет, рекой притворяясь, дорога.
***
Я забыла, как звать моё слово,
среди сотни волшебных имён
затерялось, уже не готова —
дикой птицей… Вот разве что сон —
всё по Гоголю – ведьму покажет,
я узнаю себя по строке
и составлю натальные карты,
и по ним полечу налегке,
дифирамб – то есть дважды рождённый –
ветру, воле, траве и волне –
станет радугой, дикой жердёлой,
Афродита поможет влюблённым,
а глаголы вернутся ко мне.
***
Ищу, на что бы опереться.
Всё рассыпается, как мел.
И потому впадаю в детство –
как в самый нижний свой предел.
***
Если кто-то берёт твоё сердце и жмёт в кулаке –
не проси его быть осторожнее: он не услышит.
Скоро вы поплывёте по медленной серой реке.
А пока ещё утренний голос смиренней и выше
облаков – только не для тебя, ты идёшь, невесом,
глух и слеп для всего – только камень твой вечно с тобою.
Он ползёт по дороге с твоим потемневшим лицом,
удушая тебя всей своей неподъёмной любовью.
Больше нет ничего, кроме лютой собачьей тоски,
виновато влекущей свой хвост по асфальту и грязи.
Дай мне руку, старик, помоги добрести до реки,
донести до неё свой навек прояснившийся разум.
Отче наш повторяя с инертностью маховика,
соразмерив свой шаг с этим холодом, впрыснутым в вены,
словно пуля, поддетая лёгким движеньем курка,
буду тихо лететь, чтобы чётко впечататься в стену.
***
Солнца нет. Но кому-то навстречу
протянули соцветья жердёлы*.
Кто зажег эти хрупкие свечи,
влил энергию в наши глаголы?
Бога нет. Но так хочется плакать –
не от боли – от смутной тревоги,
оттого, что дождливо, и слякоть,
и вороны, и мысли – о Боге.
*так в Ростове называют дикие абрикосы с мелкими плодами
***
Тихо тает свеча, сталактитами снов обрастая,
хвоя крымской сосны отражает промокшее утро,
в поднебесье кричат о своем перелётные стаи,
облака облекая в тончайшую ткань перламутра.
март морозом прибил нашей смелости первые всходы,
но случилась не зря эйфория восхода и стужи.
он взошел, этот взгляд, беззащитный – а значит, свободный,
значит, будет капель, и стихи, и глазастые лужи.
Смысла нет, не ищи, не нужны никому эти строки.
Ну какие потомки, когда нас не знают соседи!
Низачем, просто так, потому что мы так одиноки.
Низачем, просто так, потому что на улице ветер…
Как легко ты ступил на черту между снами и былью!
Как ребёнок, которому в жизни пока что всё ясно.
Осторожно смеюсь и боюсь – вдруг фальшивые крылья?
Но полет настоящий, мой ангел, полет настоящий…
Я сказала не то, что хотела, а что получилось –
отчего же смолкает молва и стихают метели?
Это сложно понять, я боюсь, это все мне приснилось –
но уже прилетели, мой ангел, уже прилетели…
Я не верю глазам – снова ландыши у переходов!
Посмотри – это май, а недавно подснежники были.
Дрожь из пальцев уйдет, и скворцы прилетят, и природа
перескажет опять нам свои быстротечные были.
Тихо тает свеча, сталактитами снов обрастая.
Где смолкают слова – только там начинается Слово.
И жердёлы цветут, и уже тополя облетают,
и светает уже – на часах половина шестого…
«Болезнью века стало многословье»
Н. Скрёбов
***
Как вы беспомощны, слова!
Всё верно – но немузыкально!
Зато доподлинна листва,
зато трава – документальна.
Пока нас много – мир добрей.
Но главных слов не скажешь хором.
Не знают сто богатырей
того, что знает Мудрый Ворон.
Когда душа чиста, проста –
увидишь без терзаний лишних
в мазне иконы – лик Христа,
в пустом саду – цветенье вишни.
Смотри внимательно, светло,
не сочиняя тайных смыслов,
смотри сквозь мутное стекло,
пока оно не станет чистым.
Значенье слов равно нулю.
(Вода бывает в разных видах.)
Но – повторяю, что люблю,
как повторяю вдох и выдох…
Ольга Андреева