«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Сегодня несколько книжных магазинов вслед за журналистами, писателями, учителями, учеными высказали то, о чем я думаю постоянно и что не позволяет мне жить и дышать: «Как можно продавать светлые, вечные, добрые книги, когда людей пытают? Как можно призывать кого-то к сопереживанию героям любимых книг, когда за мысль, высказанную фантазию, можно получить огромный срок, фактически пожизненный?». И это не абстрактные размышления, а реакция на целую череду страшных процессов, в частности, на последний по времени — процесс над молодыми людьми, только что приговоренными к сталинским срокам за преступление, которого они не совершали.
Да, я помню слова о том, что невозможно писать стихи после Освенцима, и знаю, что стихи все-таки пишутся. Но одно дело, когда страшное преступление, совершенное страной, осмыслено ее обществом, когда принесено покаяние и государство делает все, чтобы не допускать формирования людоедских взглядов и жестко пресекать любые действия, ведущие к возможности повторения подобного — так это происходит в современной Германии. И совсем другое, когда преступления, массовые убийства (именно так, а не нейтральными «политическими репрессиями» это абсолютно правильно называет в своем расследовании Денис Карагодин — почитайте, какие материалы он ежедневно выкладывает о происходившем в одной лишь Томской области в 30-е годы), совершенные государством при массовом одобрении общества, продолжают одобряться тем же обществом под тем же дремучим девизом «у нас просто так не сажают, значит, что-то было» — так это происходит в современной России. Людей не при инквизиции и не при Сталине, а здесь и сейчас пытают и дают им практически пожизненные сроки на основании «признаний», полученных под пытками — только вдумайтесь в это!
Продавцы не понимают, как при этом книги продавать. Я, автор книг, не понимаю, как их при этом писать, в частности, о современной жизни. Помещать все это в слепое пятно своего писательского зрения? Делать вид, что ничего особенного не происходит? Заметьте, не «происходило», а именно «происходит».
У меня нет ответа, и ничего конструктивного нет в этих моих словах. Я просто не могла их не написать. Ничье слово не будет лишним.
Анна Берсенева
Фотоиллюстрация автора
