Изя БИССЕРГЛИК-ВАЙСНЕГЕР | Карьера Рувена

КАРЬЕРА РУВЕНА

Карьера Рувена прервалась так же неожиданно, как и началась. А вообще, он сам её прервал и, похоже, ни разу по этому поводу не переживал. В отличие от своих непосредственных командиров, от комвзвода до комдива. Шутка ли сказать, лучший солдат израильской армии, которого знает вся страна, которому прочили блестящее будущее и должность начальника генштаба лет через двадцать, вдруг от всего отказывается и становится простым смертным.

Нет, Рувен не отказался от военной службы. Как только где-то начинается очередная война, он тут как тут. Его не нужно звать — он сам приезжает на военную базу. Хотя мог бы уже давно не приезжать — его ранений за время срочной и потом, во время милуим, хватило бы на целое отделение. И никто не знает, чего у него больше — наград или ранений. Но сам Рувен не любит говорить ни о наградах, ни о своих ранениях. Он, вообще, тяжёлый человек для общения.

После того, как он чудом спасся из горящего бронетранспортёра, да ещё тащил на себе почти километр раненого товарища, уже в госпитале, его навестили сразу четверо военных юристов, предлагая ему подписать бумаги, по которым Рувену полагалась довольно внушительная сумма за ранение. Рувен тогда вежливо, но твёрдо отказался, хотя к золотой молодёжи, из тех, что рождаются с золотой ложкой во рту, никогда не принадлежал. Когда Рувена стали спрашивать о причинах отказа, он только нахмурился и попросил  оставить его в покое — ему нелегко общаться после полученных ран и ожогов. Так на этом та история и завершилась.

За время своей армейской службы, Рувен освоил несколько военных специальностей. Но лучше всего у него получалось быть снайпером. Из всех военных профессий, эта, пожалуй, требует не просто особых навыков. Тут чутьё нужно, особая интуиция, талант, одним словом. Тут посвящённым нужно быть. Да-да, именно, посвящённым, тем, кому твои далёкие предки, охотившиеся на мамонтов и бизонов, передали этот сокровенный охотничий инстинкт. И у Рувена он был, этот дар. Только вот какая незадача: именно этот дар его и погубил его военную карьеру.

Он уже и собеседование прошёл с командованием, и бумаги на него были все оформлены. Осталось пройти офицерские курсы и…. Но тут и произошло то самое событие, в результате которого Рувен решил оставить военную карьеру.

Было это лет 10 назад. Время было неспокойное, особенно — в Иерусалиме. Наезд за наездом на остановках общественного транспорта, на пешеходных переходах, а кроме того, арабы стали бросаться на евреев с ножами. Мы тогда думали, что это начало Третьей интифады.

Ничего нового, вроде бы, вот только была в этих нападениях непонятная особенность. И первым, кто её заметил, был Рувен. Дело происходило в Хевроне, где дежурила его часть. И вот в течение одной недели там произошло два инцидента. В первом молодой араб попытался напасть с ножом на солдат, охранявших КПП. Арабу удалось-таки ранить одного из солдат, но ранение оказалось пустяковым и солдаты достаточно легко нейтрализовали нападавшего.

А в другом случае нападавшей была и вовсе арабка, совсем ещё девчонка, студентка медицинского факультета Иерусалимского университета. Всё у неё вроде бы было хорошо — училась она на отлично, в больнице, где она работала медсестрой, отзывы о ней были только хвалебные.

Что заставило её взять в руки нож, непонятно. Может, кого из её семьи арестовали или промыли девчонке мозги, но только тогда, когда она стояла против солдат, крепко сжимая в руке операционный скальпель, слова неё не действовали. Её тоже нейтрализовали — сама виновата, солдаты предлагали ей бросить скальпель и, возможно, всё для этой арабки закончилось бы миром. Но арабка заупрямилась и даже попыталась приблизиться к солдатам на расстояние удара.

В конце концов, у солдат нервы тоже не железные. Сколько можно испытывать их терпение?!   Всё вроде бы ясно и понятно. Но тут молчаливый Рувен вдруг выдал: “Они не умеют убивать”. Сказал он это тихо и страшно как-то.

Никто из сослуживцев и не понял тогда, что он имел в виду, но все почувствовали непонятный и какой-то жуткий озноб.

— Ну и слава богу, что не умеют, — бодро сказал командир взвода, — Тут либо мы, либо они. А зависеть это будет от того, кто лучше воюет. Не забывайте, арабы далеко не дураки. Перед нами хитрый и безжалостный враг. И если бы они могли, то никого из нас уже не осталось бы в живых!

Рувен не стал ничего отвечать. Службу он свою нёс исправно, как и всё, что он делал в этой жизни. Но вот  спустя ещё неделю, в масличной роще произошло настоящее сражение. Хамасовцы устроили засаду и двое наших были тяжело ранены. Рувен сразу понял, что работает снайпер. Ещё недостаточно опытный, но весьма способный. Рувен вогнал ему пулю промеж глаз в ту секунду, когда араб уже готовился плавно нажать на спусковой крючок. Возможно, Рувен опередил того араба на доли секунды и потому с пулей в голове сейчас противник, а не он.

Как потом оказалось, арабским снайпером был пятнадцатилетний подросток. На Рувена это так подействовало, что ему даже психолог понадобился. Вот после той истории он и отказался от военной карьеры, и никто не смог его переубедить.

— Ты пойми, — убеждал его командир роты, — Если бы ты его не убил, он убил бы тебя, а возможно, кого-нибудь ещё из наших. И офицер снова повторил свою любимую фразу: мы, или они! Другого выбора у нас нет! Ты что выбираешь?

Рувен предпочёл работать в частной охране и учиться на инженера. И он таки стал хорошим инженером, неплохо зарабатывает, и если идёт война, то он снова там, на передовой. Как и сейчас.

Время от времени мы возвращаемся к той истории со снайпером-подростком.

— У тебя не было другого выхода, — говорю я.

— Знаю, — отвечает он.

— Ну, а тогда в чём дело?

В ответ он молчит и хмурится. Несколько раз он собирался уехать к одному из своих братьев не то во Францию, не то в Канаду, но потом остался, женился и живёт с семьёй по-прежнему в Израиле.

О войне он говорит крайне редко и только с самыми близкими. Когда на эту тему с ним пытается говорить кто-то из посторонних, он только угрюмо молчит и хмурится. Этого вполне достаточно, чтобы от него отстали.

Изя Биссерглик-Вайснегер

Фотоиллюстрация Натальи Волковой