«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Предисловие к сборнику рассказов
Шушенский бор – место, ничем не примечательное с первого взгляда: просто сосновый лес, каких много. Пожалуй, это самый распространенный тип лесных насаждений не только в стране, но и даже в мире. В нем нет никакой экзотики, которую любят туристы и читатели популярных журналов. Здесь вы не найдете ни снежного барса, ни переднеазиатского леопарда, ни тигра, ни архара, ни огромных свирепых медведей, рвущих друг друга на куски. Если это вас разочаровало, что ж, мне жаль, но вам не стоит читать мою книгу дальше, потому что она не похожа на все то, что я написала прежде. Дело в том, что у каждого человека наверняка есть особое место, где он чувствует себя спокойно и безопасно, отдыхая душой, чтобы найти в себе силы и смысл жить дальше. Для кого-то это место – дом. Я – человек леса, и домом своим считаю Перовское лесничество национального парка «Шушенский бор». Есть еще и Горное, с непроходимыми скалами, волками, медведями и браконьерами, ставящими петли на кабаргу.
Жизнь там бежит стремительно, как ревущие волны водопада, ниспадающие девятью каскадами вниз, как сели, меняющие облик древних Саянских гор и оставляющие на них глубокие шрамы. Горы всегда прекрасны и притягательны, но отдыхаю я на равнине, где бесконечно долго можно сидеть на пышном ковре зеленого мха, устремив взгляд в вышину, где заканчиваются у самых небес янтарные мачтовые стволы и с тихим гулом парят на ветру зеленые вершины, словно паруса корабля, устремленного в бесконечность. С ранних лет они дарили мне свою силу, шептали колыбельные, когда я засыпала двухлетним ребенком, завернутым в отцовскую шинель на пригорке, красном от опавшей хвои, рассказывали свои истории – истории Шушенского бора, которые в этой книге я расскажу и вам. Лес всегда говорит с теми, кто умеет его слушать.
О чем они – эти истории? О рассветах. Они всегда разные, не похожие один на другой. Осенью они тихие, кроткие, с мягким шлейфом седых туманов и серебряными каплями дождинок, повисших на распростертых сосновых лапах, с тонким сладковатым запахом тлена от прелой опавшей листвы и пронзительной горечью трав, с кружевом дрожащей на ветру паутины и шуршанием листопада, под который рождается новый день и новый гриб проклевывается на свет, расправляя шляпку. Зимние рассветы – золотые, морозные, с синими извилистыми тенями на голубых снегах. Первые солнечные лучи искрятся и рассыпаются мелкой радугой, проходя сквозь хвоинки крон, как сквозь реснички дефрактора. Они полны кристальной свежести, белизны и голубизны, драгоценного блеска и холодного, безудержного сияния, слепящего взгляд. Бор в эти мгновения похож на расписные царские палаты, полные великолепия и разноцветных мозаик. Хрустальную тишину разбивает лишь треск промерзших за ночь стволов деревьев, да с тихим шелестом сползет с сосны снеговая шапка, белой лавиной обрушиваясь на голову и за шиворот случайному путнику, застигнутому врасплох. В феврале на рассвете белое безмолвие нарушают громкие крики зайцев-русаков, сходящихся в поединке во время гона на опушках и старых вырубках. Весенние рассветы кроваво-красные, тревожные, берущие за душу, полные дикой древности, дыхания жизни, едва уловимых движений в темной глубине бора. Все живое радуется, ликует, томится ожиданием благодатного тепла, набухает жизнью влажная грязь на проталинах, из лона которой уже появились мохнатые лапки прострелов, словно одетые в пуховые варежки, а следы на осевшем плотном снегу все чаще становятся парными…
В самой глухой и непроходимой части парка, известной сотрудникам как сороковой квартал, токует глухарь на сосновой ветке, вдохновенно запрокинув голову к поднимающемуся солнцу, не слыша и не видя ничего вокруг, и песня его полна страсти, которую едва ли когда-нибудь поймем и испытаем мы, люди, разучившиеся давно жить и любить по-настоящему, так, как если бы этот наступающий день был для нас последним и роковым. Летние рассветы – звонкие, веселые и оранжевые, с жаровыми соснами, уходящими в безмятежную глубину небес, с теплым запахом нагретой на солнце смолистой коры и лесной земляники, с рассыпающимися трелями зяблика, тихой флейтой иволги, стрекотанием дроздов, знакомым каждому с детства голосом кукушки и, если повезет, звучным низким криком выпи на болотах. В крупнотравных березняках небо падает в траву золотыми и бордовыми каплями венериных башмачков – настоящего, крупноцветкового, вздутого и крапчатого. Они горят издали россыпью рубиновых звезд. Зеленомошный бор устилает бело-розовый ковер цветущей грушанки. Но, пожалуй, самый красивый щемящий сердце звук, который можно услышать на рассвете лишь только в начале лета – курлыканье серых журавлей, живущих на Желтовском мысу у озера Перово. Рассвет – самое прекрасное время в сутках, и все, что можно увидеть в нашем бору, можно увидеть именно на рассвете… Для этого не обязательно быть натуралистом. Достаточно просто уметь слышать, слушать и понимать. Тогда Шушенский бор обязательно раскроется перед вами и расскажет свои истории, как каждый день рассказывает их мне, а потому мне остается только делиться всем увиденным и услышанным с вами. Что вижу – о том пишу, поскольку голос мой не отличается вокальными данными, как у древних акынов. И если мое сочинение вам еще не наскучило, то – за мной, читатель, на прогулку по мягким лесным тропинкам, в которых, быть может, вы узнаете и свой лес из далекого детства… Все боры очень похожи, но нет между ними двух одинаковых…
Элинор Пэйт
Фотоиллюстрации автора