Ирина Митрофанова | Волшебники среди нас

Волшебники среди нас

Вид с балкона уже начинал раздражать ее. Хотя раньше после рабочего дня она любила вот так выйти на балкон вечером, особенно весной или летом. Ей нравилось смотреть на покачивающиеся верхушки деревьев, наблюдать за прохожими и проезжающими машинами. Несмотря на то, что апрель подходил уже к концу, настоящего тепла еще не было и чуть окутанные легкой зеленой дымкой ветви деревьев будто застыли в зыбком безвременье, весна сделала пару шагов навстречу лету, а потом приостановилась – призадумалась, а стоит ли дальше… С другой стороны, это даже немного радовало, ведь если бы погода стала совсем замечательной, сидеть дома на дистанционке было бы еще более обидно. За этот карантинный месяц Вере иногда начинало казаться, что в принципе и так тоже можно жить. Ее работа мало изменилась, делала она тоже самое, просто теперь не видела лиц своих сотрудников, впрочем, не настолько ей были дороги эти лица, чтобы заскучать по ним… Достаточно было деловых сообщений из мессенджеров. Она выбиралась на улицу раз в три дня, в ближайшие магазины. В лифте было забавно угадывать соседей с других этажей, некоторых и, правда, стало сходу не узнать. В маске тоже есть свои плюсы, например, краситься ненужно. Хотя некоторый девушки–соседки глаза красили по полной программе и становились похожими на каких–то загадочных существ из мрачноватых сказок, особенно если маски были черными. У Веры маска была простецкая, многоразовая, белая с голубыми бабочками, в магазине напротив купила, чем-то она ее порадовала, а заказывать себе по Интернету черную аля вамп она не стала. Вот совсем не хотелось сейчас быть вамп, наоборот, хотелось чего–то простого непосредственного, доверчивого, как венок из ромашек и васильков, а вот одуванчики хоть кое-где уже появились, совсем не радовали, и их ярко желтый, цыплячий цвет, будто напоминал о возможности подхватить инфекцию, а еще вспоминался «птичий грипп», хотя он и не имел никакого отношения к теперешней ситуации.

***
– Дед, а ты оказывается еще и рисуешь? Вот это, да. А почему раньше?..
– Ей надоел вид с балкона, пусть удивится. Девушку надо удивлять.
– Какую девушку?
– Верочку… Ее тоже Верочкой зовут, как бабушку твою…

***
На балкон она вышла примерно в час, время рабочего перерыва, рабочий режим оставался прежним же, хоть они теперь и работали дистанционно. Все та же вывеска магазина «Продукты», расположившегося на первом этаже старой пятиэтажки, редкие машины, редкие прохожие, затихшая весна…
Нет не затихшая, другая весна, и как-то это возможно, чтобы весна и только карандашом… Но откуда столько света… И эти дома, старые из прошлого века; родившиеся в пору ее детства; и совсем новая высотка, они все будто улыбаются, и прохожие, какие красивые рисованные прохожие, и ее собственные руки, лежащие на перилах балкона. «У меня что такие красивые руки, если их нарисовать карандашом?». Наваждение быстро исчезло. «Видимо, я схожу с ума от этого домашнего заточения», – подумала Вера, – «Но как же это удивительно…»

***
В следующий раз наваждение длилось дольше. Только теперь весна была нарисована масляными красками, яблони и вишни стояли в цвету, хотя по времени этот период еще не наступил. В один из дней на балконе ее ждала осень, она не знала, что это за техника или направление в искусстве, но листья были огромны и падали не с деревьев, что росли внизу, а будто с самого неба, кружили в невероятных багряно-желтых вальсах… В какой-то момент прямо перед ней в воздухе возник желудь, размером с метеорит, он потрогала его рукой – желудь хихикнул как от щекотки и взмыл ввысь.
Чудо чудилось день ото дня, примерно с часу до двух, как раз в ее обеденный перерыв. Однажды нарисовалось бесчисленное количество радуг и прохожие стали передвигаться по ним словно по мостам, от дома до дома, только теперь они чаще входили не в подъезды, а прямо в окна своих квартир. Дальше художник и вовсе расхулиганился, но по-доброму, нестрашно совсем. Например, однажды изобразил всех и вся зеленым, словно на этот раз орудовал начинающим подсыхать фломастером, но все равно талантливо.

Эти часы на балконе казались ей бессмысленно-прекрасными, и очень не хотелось, чтобы все это заканчивалось, но Вера откуда-то знала, что еще чуть-чуть и закончится.

***
В тот последний раз возникшее перед ней напоминало классический мультфильм. Была зима, с пышными сугробами, тепло светящимися окнами, филигранными сосульками, румяными детьми и взрослыми, горками, санками и смехом. И на балконе она была только в начале, а потом оказалась на улице маленькой, рисованной девочкой, и вокруг было много таких же маленьких, рисованных детей, и все они катались с горки, и она тоже летела на огромной скорости, а потом санки выскользнули из–под нее, и она взмыла в небо выше крыш домов, а потом рухнула в огромный, пушистый сугроб, и там было так хорошо – тепло и снежно, что не хотелось вылезать. Но чья–то рука, вытащила ее оттуда за шиворот и поставила на твердую дорожку. Рука, как оказалась, принадлежала веселому деду, не деду Морозу, а обычному, хотя нет, необычному, очень доброму, рисованному деду.

– А это Верочка, мой внук Павел, – представил он Вере своего внука.

Внук был смешной, в сдвинутой на бок шапке–ушанке, длинном пальто на вырост и с клюшкой.

– Мы что, в мультфильме? – спросила Вера.
– Да я же специально не учился этому, просто рисовал, что нравилось когда–то или просто в голову само собой пришло, вот мультфильмы эти любил смотреть. Хорошо их рисовали, и похоже иногда прям очень на нашу ту жизнь, и при этом какая–то другая жизнь создается, но тоже очень живая.
– Да, точно. А вы и дальше будете рисовать и мне показывать вот так?
– Нет, дальше не буду, подзадержался я тут, Вер, сначала Веру свою, бабушку его, все не мог оставить, не смогла бы она тут без меня и без чуда, дети как-то без чуда смогли обходиться, когда выросли, а вот Верочка моя нет, а потом, когда Вера уже ушла, внуку я здесь нужен очень был.
– Да, – утвердительно кивнул мальчик. – Я без деда тут не согласен быть…
– Ну, теперь-то, когда я тебе Верочку нашел, отпустишь меня?
– Не знаю, – неуверенно ответил мальчик. – Подумаю еще.

***
А потом карантин закончился, Вера вернулась на работу, все вновь вошло в свою колею. Каждый вечер она выходила на балкон и вспоминала то чудо. И хотя больше ничего волшебного не происходило, чудо продолжало жить в ней. Как–то раз она ехала в лифте с соседкой с верхнего этажа. Тетя Света была молодой активной пенсионеркой, организовала клуб таких же молодых, активных пенсионеров, и теперь они все время что–то устраивали, какие–то выставки–вечера, старались найти тех жителей района, которыми район мог бы гордиться. Тетя Света знала, что Вера умеет неплохо написать для районной газеты и их сайта общественников, и иногда просила ее посетить какие–то мероприятия, особо навязчивой не была, да и Вера, когда могла, не отказывалась, поскольку с душой они эти мероприятия проводили, и врать, и преукрашивать в заметках было не нужно. Тетя Света рассказала о выставке художника, что они устраивают в местном ДК. Удивительно, что талант художника проснулся только во время карантина, до этого он никогда не рисовал. Человек он был уже пожилой и умер за день до того, как карантин закончился. Но остался его внук, который эти картины ей и представил.

***
– Да, он никогда не рисовал раньше, – рассказывал Павел. – Выходит карантин его вдохновил или даже не знаю что… Жалко, что он ушел, я ж никуда его не выпускал, заразиться было негде. Так странно, что его нет… Но у вас есть его картины, вы же узнаете свою улицу Радужную. Вот такая она у вас теперь есть волшебная.
Весна в карандаше, желудь -метеорит, радуги-мосты, и она-маленькая в том самом мультфильме… Оказывается вместе с художником и его внуком. «Кстати, что-то есть в чертах лица от того мальчишки», – подумала Вера, глядя на Павла.

Жители района, в основном бабушки с внуками разглядывали картины с интересом, детям особенно понравился летающий желудь-метеорит.

Вера подошла к Павлу, который сказав свое небольшое вступительное слово, теперь скромно стоял в углу, наблюдая за посетителями выставки.

– Меня Вера зовут, – представилась она, – Вы мне, вряд ли, поверите, но я эти картины уже видела, мне их ваш дедушка показывал, когда я на балкон выходила, и они были живые, и я в них тоже жила, ну, нарисованная…
– Ну и почему же нет… Очень даже может быть, – задумчиво ответил Павел. – Он же волшебник был, он мог… Подождите, как вы сказали, вас зовут?!

Ирина Митрофанова

Фотоиллюстрация Натальи Волковой