Ирина КОЗАКОВА | Сказки, сказки…

Сказки, сказки…

ГРЯЗЬ

Недетская сказка о разбитой любви

Грязь родилась в сентябре.

Легкомысленный осенний Дождь, непостоянный и темпераментный, своим напором и бурно изливающейся лаской охмурил уснувшую было заброшенную цветочную Клумбу, между ними закрутился лёгкий роман, Клумба размякла и поддалась… Дождь капнул последней слезой на прощанье — и исчез.  А результатом этой скоропалительной любви стала маленькая Грязь, притулившаяся к каменному бордюру своей мамаши, всё ещё тонким перешейком-пуповиной держась за её мягкое тело, словно боясь оторваться и оказаться совсем одной в этом новом для неё мире.

Ночь была прохладной и ясной. Маленькая Грязь с удовольствием рассматривала звёздное небо. Иногда звёзды падали вниз, и Грязь всё ждала, что одна из них случайно упадёт рядом с ней. Но звёзды пролетали мимо, ночь сменилась утром,
и нежаркое солнце согрело продрогшую новорождённую.

Первым, кто проявил к ней интерес, стал забавный воробей. Сначала он попрыгал вокруг маленькой Грязи, покосился на неё черным глазом, склонив набок головку, и несколько раз тюкнул Грязь клювом. Ей было щекотно и весело. Не найдя ничего привлекательного, воробей улетел, оставив на мягкой поверхности узорные отпечатки лапок.

Немного погодя, из дверей школы, что по соседству, с криками и хохотом высыпали ребятишки. Их загорелые ноги в кроссовках и сандаликах наперегонки заспешили к Клумбе. Они перепрыгивали через бордюр, бегали и топтались, отрывая от её тела жирные комья. Набегавшись, ноги мчались прочь, унося на подошвах налипшую землю. Один комочек, не удержавшись, шмякнулся прямо в маленькую Грязь. Это было неожиданно и приятно. Маленькая Грязь больше не была маленькой!

Клумба проживала в самом центре парка. Здесь гуляли все: собачники с собаками, которые носились где попало и нещадно мяли Грязь лапами; мамы с колясками и орущими в них младенцами — они присаживались на бордюр и, укачивая своих чад, катали коляски взад-вперед, оставляя на Грязи изящный рисунок рифленых колес; неугомонные школьники… О-о! Эти шалуны доставляли Грязи самое большое удовольствие! С ними она играла: они бросали в неё разноцветные фантики, карандаши и камушки, а она в ответ плевалась, стараясь добраться до их коленок и шортиков. Как-то раз ей даже удалось дотянуться до носа рыжего мальчишки!

Время шло, Грязь росла, становилась плотнее и гуще. Она уже чувствовала себя вполне зрелой и даже достойной уважения, поскольку приходящие к Клумбе деликатно обходили её стороной, восклицая: «Осторожно, Грязь!»

Однажды утром она проснулась под тонкой корочкой льда и всё вокруг увидела словно через увеличительное стекло. И тут что-то белое и невесомое стало  сыпаться с неба, скрывая под собой и Клумбу, и её саму…

За целую зиму только одно событие разбудило задремавшую Грязь. Толстая спешащая тётя, наступив на неё, поскользнулась и шлепнулась своим большим теплым задом на оголившийся лед!..

…Весеннее солнце растопило и слежавшийся пожелтелый снег, и корочку льда, превратив их в прозрачную лужу. Из-за этой лужи ночью Грязь становилась черной, и в этой черноте светили звёзды и месяц. Днем же она была цветной: бело-голубой от неба с облаками и жёлто-красной от распустившихся на Клумбе цветов.

Однажды под вечер рядом с Клумбой, пыхтя и фыркая, остановился грузовик. Похлопав бортами, он, будто избавившись от надоевшего груза, взревел на радостях и умчался. А утром…

Утром Грязь увидела Его…

Он стоял на Клумбе, юный, кудрявый, и счастливо улыбался. Бронзовый Мальчик.

На его вытянутых руках лежала блестящая бронзовая рыба…

Подул ветер, и вода в луже зарябила. Отражение Мальчика в ней ожило и задвигалось. Казалось, будто он купает свою рыбу в цветах, и в облаках, и в небе… Юное бронзовое лицо было так близко! Грязи захотелось дотронуться до его лба и губ, и до вьющихся волос…

Но вскоре нещадное солнце иссушило лужу. Теперь Мальчик был далеко, и Грязь страдала и сохла. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы не резвый мотоцикл, который промчался прямо по ней! Грязь взлетела высоко в воздух и
плюхнулась прямо на голову бронзового Мальчика! Всем своим телом она обняла его кудри, медленно потекла по лбу и носу, нежно прижимаясь к губам, щекам, подбородку — и застыла… Грязь была совершенно счастлива!..

И тут гуляка Дождь решил нанести визит своей давней подруге Клумбе.

Увидев на ней чумазого Мальчика, он немедленно принялся смывать налипшую Грязь. Поработав на славу, Дождь стремительно умчался, а чисто вымытая бронзовая фигурка заблестела на солнце. И только самый внимательный прохожий смог бы заметить маленькие слезинки на бронзовом лице. А размытое тело влюбленной Грязи навечно смешалось с влажной Клумбой…

БУЛКА

Конечно, откуда ей было знать? Ей такое и в голову не пришло бы, этой толстой восьмилетней девочке с разувешанным разноцветными куклами-зайцами школьным рюкзаком. Из которого она выудила пластиковый пакет с булкой. Белой булкой с шоколадной мазилкой внутри. Мама позаботилась. Хоть и опаздывала утром на работу, но булку в рюкзак сунула. Ребёнок не должен ходить голодным. А толстая девочка — тем более. Её любят дома, такую пухлую и краснощёкую. И чем сильнее любят, тем больше булки.

Да она и слова такого не слышала — трагедия… И булку не со зла выкинула. Так просто. Жевать лень было, мазилка растаяла, да мало ли что! Не нести же это несъедобно-помятое домой! Ну, ей-богу!  Но до урны ещё дойти надо. А так — руку вниз опустила, пальцы растопырила — и как ни в чём не бывало…
Беги-беги, сладенькая, ты своё масло уже разлила…

…Чем я сегодня обедаю? О, булка! Белая, свежая, с шоколадом! Пре-кррраа-сно, пре-кррраа-сно! Деликатес. И что у них за манера — всё в пакеты совать?! Нет, не то чтобы я бурчала, и за это спасибо! Без труда, как известно, не вытащишь. Да и пакет этот — разок клювом поддеть и лапой соскрести. Всего и дел. Теперь только в сторону оттащить, чтобы эти двуногие своими ботинками рядом не шаркали. А то ходят тут, мешают, пылят. Вот, поближе к кустам, самое оно…
Да, бутербродик неслабенький! За раз не одолеть. Походить надо, чтобы утряслось. Ррраз-два, ррраз-два, что это там блестит?.. Ррраз-два… Эй-эй, птица мира, тебя звал кто-то ?!.

… Ах, ты! Я толстуху от самой школы вела. А эта ворона носатая!.. Сейчас же сожрёт всё, ненасытная! А что не сожрёт — утащит на какую-нибудь крышу. И в щель затолкает. Жадина! Ходит вон, важничает. Ей бы мои заботы — троих желторотых… Всё, была — не была!..

… Во нахалка! Ладно уж… Пусть поклюёт. Под присмотром. Знаю я этих, щас как налетят! Вчера из-под клюва пол-булки утащили, лень связываться было. Не люблю голубей. Глупые они. И приставучие. Как увидят, что я разжилась чем, так начинают круги выписывать, головой тык-тык, тык-тык, под ноги лезут, толкаются. Толку от них никакого, только шум и грязь…

Вон как булку-то общипывает! Голодная, видно. Ну, пусть клюёт, пока я сытая и добрая. Ррраз-два, ррраз… Берегись!!! Справа! Да лети же! Крррааа!..

… Раньше хорошо было. Бабка каждый день воду в банке меняла, куриные потроха приносила, суп с рыбой, сметану в щербатой плошке… Наешься — и спишь. Куда бабка подевалась?! Теперь вот все помойки обежишь, пока наешься…
Ну-ка, ну-ка, кто это в кустах возится? А, ворона… С этими не связываюсь. Клюются больно. И вообще, наглые. Не уважают. Глазом косят и прут на тебя: крыльями машут, орут… Хамьё!

…А это уже интереснее!  Худовата несколько, но зато молоденькая. Вот ты и отворковалась, сизокрылая…

— Мааама, ни-ха-чу-бул-ку! Хачу марожинае! — толстая девочка с трудом натянула футболку на живот. — Дай на мороженое!
— Мороженое — не еда, — мама уложила булку с ореховым маслом в пластиковый пакет. — Мороженое  — после булки. Обещаешь?

— Обещаю-обещаю! — толстуха сунула булку в рюкзак.

… Недалеко от школы, на металлической ограде, сидела ворона и, свернув набок голову, косила глазом на выходящих из двери детей. Рядом, в кустах, растянувшись и зажмурившись, дремал рыжий кот.

Палка

Не помню, как она оказалась в моей руке. Я просто вдруг почувствовала, что затекли пальцы. Потому что сжимают что-то круглое и жёсткое. И разжать их не получается, даже побелели уже!  Наверное, я машинально подобрала эту палку с парапета на набережной. Шла, смотрела на море, на волны и скалы, рука скользила по влажному шершавому бетону, и там лежала палка… Да что же пальцы никак не разжимаются?!

Я постучала концом палки по парапету. Деревом по бетону. По-сту-чала!.. А услышала звон. Как звон бокала, когда его за ножку держишь и чайной ложкой по нему тихонько — дзынннь! Чтобы он запел. Тонко и хрустально. А тут — палка. Тонко и хрустально. Бред.

Пальцы немного разжались, но это было уже неважно. Потому что я продолжала стучать обыкновенной палкой по обыкновенному бетону, а она звенела. Обычная на вид палка, ветка какого-то дерева, кривоватая, покрытая коричневой корой, белеющая неровно обломанными концами.

Я поняла, конечно. Странное такое ощущение: вроде мечтал о чём-то несбыточном, а оно вдруг сбылось. И теперь не знаешь, что с этим делать. Потому что никакой инструкции. То ли вслух желания произносить, то ли про себя. И сколько раз можно пожелать? Три? Как в сказках? А если только один? И самое главное — что желать?

Это очень трудно — решиться доверить своё желание. Пусть даже волшебной палке. Ведь назад, возможно, уже ничего не вернёшь. А если вдруг всё получится не так, как себе представлял? Или покажется, что это вовсе не то, чего нужно было пожелать?

Я была не готова. Я и сейчас не готова. Поэтому палка лежит на книжной полке. Она может внезапно исчезнуть, и тогда я не прощу себе, что так и не попросила. Для детей. Для себя. Да мало ли для кого! Но я пока не знаю, о чём…

Ирина Козакова