Феруза ИБРАЕВА | Рождественский подарок

Не люблю предпраздничную суету. На кухне не протолкнуться, что-то жарится, парится, шкворчит. Несмотря на выходной, не оставляют в покое: «вынеси мусор», «сходи за майонезом», самое нежелательное – «нарежь лук». А пальчики медика, между прочим, должны быть безупречными, то есть чистыми, теплыми и ничем не пахнущими. Когда узнал, что бригада, к которой я прикреплён на время практики, дежурит в Рождество, обрадовался. Быть на подхвате в кухне не получится по уважительной причине, зато вернусь аккурат к праздничной трапезе.

Первым приняли вызов к женщине 89 лет. Дверь открыл старик, позже выяснилось, сын. Он провел в крохотную комнату, где на антикварной железной кровати лежала женщина. Врач определил приступ пароксизмальной тахикардии; решил купировать новокаинамидом. Для уверенности, что приступ прошел, надо было посидеть возле неё минут десять. Старуха не просто пришла в себя, она пришла в ярость.

– Зачем вы приехали? Я вас не вызывала. Я назло им умру сегодня, испорчу праздник. Пусть у них никогда впредь не будет Рождества, а только поминки. Отомщу за отношение ко мне, – отчитывала нас тетя Вера. Назвать ее бабулей не поворачивался язык, маленькая усохшая вертлявая старушка выглядела моложе тучного сына и такой же снохи. – Они меня в клетку загнали: пенсию отбирают, толком не кормят. Хотят, чтобы я сдохла. Обижают всячески. Их двое, я одна, – не унималась женщина. – Я им такой «подарок» сделаю, на всю жизнь запомнят.

Работникам «Скорой» нередко приходится наблюдать семейные разборки, когда заходим в квартиры. Другого Чехова нет описать разыгрывающиеся у нас на глазах драмы. То сын-наркоман довел родителей до сердечного приступа и при нас продолжает канючить деньги. То муж-алкаш размахивает руками перед врачом, мешает помочь его жене, которая на гране инсульта. То мать-одиночка не знает, кого послать за лекарствами. Но вариант шантажа смертью не проходилось встречать.

Пожилая женщина, полная сил, угрожает собственной смертью в самый светлый праздник. Лично я жду Рождество целый год. Накануне рождества финиширует депрессия: уходишь в институт затемно, возвращаешься затемно, доживаешь до светлых дней на автопилоте, внушая себе: «Потерпи, скоро Рождество, солнце вернется, станет легче». Наверное, поэтому Рождество – яркое событие. Красные шапочки дедов-морозов, золотые шары на зеленой ёлке, оранжевые мандарины, маскарадные костюмы, – в общем, хромотерапия под предлогом праздника. Наконец, с Рождества, для меня он начинается с католического, наступают почти три недели каникул – «святых дней», от которых порядком устаешь, мечтаешь, чтобы поскорее начались будни.

Десять минут прошли, врач вновь измерил давление, пульс, остался доволен. Не мешкая, мы покинули квартиру с неприятным осадком в душе, вызванным то ли странным желанием человека умереть в Рождество, то ли полным безразличием сына к болезни матери. Ему все равно, когда умрет мать. Он не смог назвать диагноз и специалиста, у которого наблюдалась она.

Не успели мы тронуться, как получили новый вызов. Не удивительно, в праздничные дни скорая медицинская помощь работает без передышек. То диабетчики наедятся того, чего им нельзя. То пацаны обкурятся до умопомрачения по случаю всеобщей приподнятости. То на копчик женщины усядутся, не сумев сбалансировать на заледеневшей дороге. Трудно удержать равновесие, если в обеих руках тяжеленные сумки с продуктами. На Рождество покупаются деликатесы, которые в обычные дни многие не позволяют себе.

Второй вызов был по поводу приступа острого панкреатита у женщины среднего возраста, среднего благосостояния. Рвота, сушняк во рту такой, говорит женщина, «кажется, что нёбо растрескается как земля в пустыне». Опять нарушение диеты. Сделали противоспазматический укол, заполнили положенные бумаги. Собрались в обратный путь-дорогу.

Думали, заслужили маленький перерыв, но нам сообщили, что надо ехать по первому адресу. Опять приступ пароксизмальной тахикардии, хотя прошло всего минут сорок, как мы были на другом вызове. Домчались до квартиры быстро, уверенно прошли в комнату, где лежала теперь знакомая нам женщина. В этот раз она чувствовала себя намного хуже. Приготовили шприцы с новокаинамидом и мезатоном. Вводили очень медленно, но в конце введения первого препарата упало давление до 40/0. Произошла остановка сердца. Принялись реанимировать: сделали мезатон, он повышает артериальное давление; непрямой массаж сердца, искусственное дыхание «рот в рот», – безуспешно.

Пока проводили реанимацию, сын и невестка, стоя по обе стороны от кровати, на которой лежала старушка, обсуждали, точнее, осуждали её жизнь и её саму. Ни горечи, ни сожаления об утрате, только будничный интерес как им действовать дальше. Врач подробно разъяснил, как получить справку о смерти. Пожилая пара не могла вспомнить, в какую поликлинику «она все время моталась». Женщина для них была «она», а не «мама».

Тетя Вера хотела досадить сыну и невестке, ей это удалось. Женщина умерла по собственному желанию безо всякой эвтаназии. Жаль, что это она сделала в Рождество и в нашем присутствии. Этим досадила только нам.

Стерлитамак, 18.08.2021

Феруза Ибраева