«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
ПРОЩАНИЕ С КОТЯРОЙ
Своему коту я так и не дала кличку, если не считать словечко «Котяра». Когда мы доставили его (уже на 14 году жизни) к ветеринару, он нашёл карточку моего кота под кличкой «Соколов» — при последнем посещении в 2008 году. Кот вообще заболел только в пожилом кошачьем возрасте, был всю жизнь вертляв, прыгуч, очень хитёр и настырен. Особенно, когда дело касалось жратвы: еды из своей миски ему было мало, потому подворовывал еду из миски нашей собаки Мики. Мгновенно оказывался возле холодильника при звуке открывающейся дверцы. Терпеть не мог, когда я разговаривала по телефону. Тогда усаживался напротив и возмущённо верещал, так что слышно было тому, с кем я разговаривала.
И теперь его нет. Мой Котяра тихо умер, прожив рядом со мной 15 лет. Мы похоронили его далеко от дома, в дальнем лесу — подальше от хайфских кабанов. В лесу уже молодая травка, и много расцвело мелких цветочков.
А в память о Котяре мой старый текст о нём — как он упал из окна четвёртого этажа салона нашей квартиры. И это действительно быль, хотя рассказ построен как бы от имени кота.
Вот сидю на окне и смотрю на море. А чтоб я снова не испытал радость полёта, хозяйка поставила на все окна в нашей фазенде решётки. Ужос какой-то!
Правда, мой побег был омрачён тем, что хотя я косточки себе не повредил, но очень потом хотел есть и пить. А хозяйка меня долго не находила — я сам виноват, убёг далеко от дома. Темно же было, ночь… Пока это она проснулась, обнаружила мою пропажу, поверещала, погоняла за мной внуков, потом сама долго бегала по всем кустам и звала меня с лакомым кусочком мяска в руках.Она всё бегала по самому солнцу и плакала. А я-то совсем не в той стороне отсиживался, забрёл на стройку, а там ведро с краской. Ну, я и окунулся, стал весь красным. Даже уши красные… Хорошо, хозяйкина дочка, которая всё возражала, чтоб я поселился на ейной жилплощади, где собака Мика живёт, шла с работы и меня углядела, хоть я тихо сидел в стороночке под деревом. Но это уже было в два часа пополудни, представляете, как я жрать хотел и пить… Так она меня поймала и к себе аж прижала, а я всё равно вырывался. Вот ей потом и пришлось свою кофточку в красной краске совсем выбросить. Но самый фокус в том, что она стала говорить по пелефону моей хозяйке — дескать, иди сюда скорее, тута твой кот, еле его удерживаю, он весь в крови. В крови, ха-ха…
Прибежала хозяйка, меня к груди прижала — её кофточку потом тоже пришлось выбросить. А дочка её всё спрашивает, тот ли я кот, потому что меня трудно было узнать в покрашенном-то виде. Но хозяйка поклялась, что ейный я, ейный родной Котяра. Ох, как меня любили потом! Правда, мыться я не дался, но напился и наелся. Да они и боялись меня мыть-то, всё говорили о каких-то гематомах и ранах. Потому выспаться и отойти спокойно от пережитого стресса мне так и не дали.
«К доктору!», — кричала хозяйкина дочка. Вот хозяйка с ейным озорным внуком Монькой и повезли меня в противной сумке к звериному доктору. К слову сказать, пачканную сумку потом им тоже пришлось выбросить.
Такой милый доктор, но она меня сразу разоблачила, стала носик морщить, принюхиваться, потом смочила ватку в противной воде, ацетон называется, и стала громко смеяться. А хозяйка так обрадовалась, что все мои косточки целы и что я просто покрашенный…Только всё удивлялась, почему я выбрал ведро с красной краской, а не, скажем, с зелёной или синей. Так ведь я такой, мне бы учудить поинтересней!
Вот гляньте на меня ещё раз. Сидю себе спокойненько на окне, задумчиво смотрю на Средиземное море… мяу.
И могу всем лапами на клавиатуре топтаться. Гляньте. Я не только писать умею, я ещё и читать могу. Конечно, мне до кота Матроскина далеко, вышивать не научился. Но могу тексты за хозяйку сочинять. Вот полка книг, которые уже осилил. И книжки не только про всяких зверушек, кошек и мышек, читаю…
Мяу!
—
Евгения Соколов
Фотоиллюстрации автора
Ссылки на предыдущие публикации Евгении Соколов в нашем издании: