Эмилия ПЕСОЧИНА | Кто убьет золотую рыбку

КТО УБЬЁТ ЗОЛОТУЮ РЫБКУ

Повесть

Самую яркую и длинную секунду в своей жизни Михаил Дурнов навсегда запомнил чётко и объёмно. Только что уволенный с работы, злющий, как голодный медведь-шатун,  он вымещал настроение на собственном автомобиле и летел по вечернему городу, то и дело подрезая зазевавшихся водителей. До дома оставалось несколько минут езды, когда из переулка на проезжую часть выбежала лохматая собака, а за ней кинулась бабулька в  тёмном долгополом пальто и светлом пуховом платке. Псина проскочила на другую сторону улицы, а старуха вдруг оказалась на капоте машины, и водитель увидел прямо перед лобовым стеклом её совсем белое лицо с красноватыми прожилками на щеках, перепуганные глаза и открытый рот. Секунда длилась и длилась, бабка глядела и глядела прямо в глаза, а потом вдруг куда-то исчезла, зато боковое зрение зафиксировало на обочине в снегу, под  уличным фонарем неподвижное, крестообразно распластанное тело с запрокинутой головой и разлетевшимися полами пальто. Пока мысли метались чёрным мушиным роем, нога уже давила на газ.

Через некоторое время Мишка обнаружил себя мчащимся по дороге далеко за городом. Мелькали деревеньки, лесополосы… Автомобиль свернул на просёлочную дорогу и спустя пару сотен метров остановился.  Дурнов открыл дверцу и прислушался. Тихо. Вытья сирен не слышно. Он снова сел за руль, развернулся, подъехал почти вплотную к трассе и стал наблюдать. По ночному пути не спеша  катили легковушки, иногда фургоны. Одинокий автобус куда-то вёз сонных пассажиров.
Похоже, что в этой стороне машину не искали. Но в городе, скорее всего, уже объявлена операция «перехват» с целью поимки преступника, сбившего человека и удравшего с места преступления. То есть, ищут его, Мишку. А он хитрый. Надо ехать не от погони, а навстречу ей. Спокойно и неторопливо. Именно сейчас, пока еще не оповещены посты на дальних подступах к городу. В Дурнове проснулся некий азарт. Он решил возвращаться тем же путем, через ту самую улицу. Мол, еду, и ничего не ведаю. Однако надо привести в порядок передок машины. Ведро снега,  ветошь… Всё протереть. Ещё раз. И ещё раз. Каждую щёлочку, каждый сантиметр. Не упустить ничего.  Тряпку забросить в колючие кусты. Пусть попробуют найти.

Так. В городе, на первый взгляд, всё, как обычно. Но могут быть засады. Или дорожные патрули с проверками. Едем спокойно. Вот эта улица. Переулок и перекрёсток. Тело уже убрали.  Под фонарём пусто. Следственной группы тоже не видать. Интересно, есть ли свидетели наезда… По дороге он тогда мчался один, здесь вечером вообще  мало машин. Жилых домов тут нет, одни конторы, уже на тот момент закрывшиеся. Поэтому вполне возможно, что никто не видел. Хотя гарантий никаких. Какой-нибудь человечек некстати мог появиться, даже номер машины запомнить. Хотя… Номер был изрядно грязью заляпан. Не специально. Просто так случайно вышло. Отлично. Как  покойный отец говорил? «Ничего, Мишаня, не дрейфь, прорвемся!»  И еще: «Ты, парень,  о себе прежде всего заботься и не надейся, что другие люди  твою сторону примут! Каждый сам себе помощник!»

Вот дом. На парковке только машины соседей. Возле гаражей тоже ничего особенного. Ставим машинку. Еще раз всё посмотрим при хорошем освещении. Чисто. Аккуратно. Ни малейших следов на капоте. Да их и не было, откровенно говоря. Вся эта снежная чистка, скорее, для профилактики. Закрываем гараж. Всё тихо. А вдруг в подъезде целая бригада ждет? Но надо идти. Лестница. Дверь в квартиру. А вдруг они уже там, внутри? Включаем свет. Никого. Ну, что… Пока везёт.

Собираем чемодан. Спокойно. Подумать внимательно, что брать с собой. Готово. Зайти к соседке, предупредить. А то она переполошится, что Мишки не видно, и сдуру в милицию сообщит.

«Марья Викторовна, добрый вечер! Извините, что так поздно тревожу. У меня неприятности. Уволили с работы. Да, вот так, не угодил новому начальству. Мой прежний шеф начал хворать, возраст у него уже не юный, вот и ушёл он на пенсию. А новый  на мое место решил своего человечка определить. Вот такие дела. Вы только никому не рассказывайте, а то сейчас сплетни пойдут. Я же Вам, как матери доверяю. Да…  Светлая память матушке… Да, уже три года, как умерла… Летит время… Марья Викторовна, тут видите, какое дело… Друг меня зовёт к себе, в дальние края. Там у него серьезное производство, предлагает мне солидную  должность. Хочу попытать счастья. Вот, чемодан собрал, сейчас уезжаю. А чего тянуть? Ключик от квартиры Вам оставлю, мало ли что, трубу, например, прорвёт, или еще какие-то проблемы…  Вот спасибо, золотой Вы человек… Как устроюсь, так сразу и напишу. Конечно. Обязательно. Всё. Побегу. Счастливо оставаться!»

В купе поезда дальнего следования Михаил ехал один. За окном летели то монотонно белые ночные поля, то чёрные  стены лесов. Иногда мелькали волчьи огоньки полустанков. Но  пассажиру всё время мерещилось белое лицо перед лобовым стеклом. И взгляд: глаза в глаза. Самое жуткое, что бабку эту он видел прежде. Она частенько гуляла со своей лохматой дворнягой, держа её на поводке. А та, видать, вырвалась.  С собаки какой спрос… А хозяйка животное спасать ринулась. И Дурнов её убил. Вот такая простая и ясная история. Но, если бы он остановился, так старуха от этого живее не стала бы. Тело-то вон как лежало. Живые так не лежат. Да и возраст у покойной весьма почтенный был, судя по её виду. Так что всё равно недолго землю топтала бы. И ещё неизвестно, сколько мучилась бы перед смертью. А тут  раз — и всё! Она даже ничего и не поняла, наверное.  Бог ей лёгкую смерть через Мишку послал.

Но властям эти все рассуждения до лампочки. Они будут искать убийцу бабульки, совершившего наезд и скрывшегося. И все рациональные аргументы в расчёт не примут. Однако стражи порядка не слишком расторопны. На то и надежда. Пока они почешутся,  пока сообразят, тот, которого они разыскивают, будет уже очень далеко. Ну, вот… Поищут-поищут — да и положат дело под сукно, как говорится. Это же не особо опасное преступление! Подумаешь, старуху задавили! Может,  она правил уличного движения не соблюдала… А водитель, может, и не заметил наезд — вот и не остановился. Да. Вот так и надо говорить, если вдруг что… Не заметил. Темно. Улицы слабо освещены. Устал к вечеру. Но всё равно срок впаяют. Пришьют убийство по неосторожности, неоказание помощи — и… Нет, такой вариант ни к чему. Надо о себе основательно позаботиться. Так чтобы все следочки затереть, запутать.
На узловой станции Михаил  пересел в другой поезд, еще более дальнего назначения. Никто его нигде не ждал. Друзей сроду не водилось. Только деловые контакты. Другу доверишься — а он тебе подлянку какую-нибудь устроит. Не надо нам такого! На себя следует рассчитывать — и только!

По пути следования состава значился город небольших размеров, малой известности и еще меньшей значимости в масштабе государства. Вот там Дурнов и сошёл. Поселился в гостинице и пошёл бродить по улицам. Увидел довольно большой и на вид приличный мебельный магазин. Обошел здание вокруг, обнаружил служебный вход и,  странным образом, никем не остановленный, потопал по коридору.  Толкнул самую солидную дверь и не ошибся — попал в кабинет директора. Не давая тому опомниться и вытурить нежданного посетителя, Михаил молча положил на стол свою трудовую книжку с последней записью: «Мебельное объединение «Мечта». Зам. директора. Уволен по собственному желанию».

Хозяин кабинета коротко велел: «Садись и говори». Дурнов без утайки изложил все обстоятельства потери работы, не забыв упомянуть, что выбор был не богатый: или «по собственному желанию», или… Тут он сделал паузу, и собеседник понимающе кивнул, потом спросил: «А к нам в такую даль каким ветром занесло?» Михаил  замялся…

«Тут, видите ли, такое дело… Только между нами, ладно? Я с женщиной одной переписывался. Она мне такие письма слала, что закачаешься. Звала к себе, говорила, что семью хочет создать, что хозяйка хорошая, готовить и  шить любит. Ну, вот… Я и подумал: с работы выгнали — так поеду к дорогому человеку, и будем жить душа в душу.  Адресок у меня был. Только по этому адреску-то общага находится. И женщины с такой фамилией там не значится. И никогда она там не проживала. Я вахтерше коротко объяснил, зачем заявился, а та только хихикнула: девки развлекаются, письма коллективно сочиняют, а потом вслух ответы читают. Вот такая любовь вышла. А обратно ехать  нет мне никакого резона».

«Ладно. Пойдешь в зал продавцом. С испытательным сроком. Посмотрим, что ты за фрукт».

Дурнов  снял  комнатушку  недалеко от нового места работы и съехал из гостиницы.  Немного обжившись, он приступил к дальнейшей реализации своего плана по «заметанию следов». В ближайшем киоске была куплена местная газета с колонкой «Знакомства». Уже через неделю состоялось первое свидание с Клавдией Столяровой, регистраторшей и по совместительству массажисткой районной поликлиники, одинокой тридцатилетней девушкой, бесцветной, плоскогрудой и застенчивой, проживавшей в небольшой, но изолированной квартире. Клаше не слишком верилось, что тридцатипятилетний видный шатен с бархатными глазами и плотоядными губами может  иметь на неё серьёзные виды. Однако Михаил продолжал свои ухаживания, целовал страстно, так что сердце регистраторши мягко ухало куда-то вниз живота, но на девичью честь не посягал. «Будем до свадьбы себя блюсти, как положено», — пояснил он и действительно через месяц сделал предложение. Донельзя удивлённая суженая ответила немедленным согласием. Пару месяцев спустя в районном загсе был заключен брак, и сыграна непритязательная свадьба с весьма малочисленными гостями. Жених взял себе фамилию невесты, заявив, что ему надоело жить с фамилией «Дурнов», а «Столяров» звучит куда как привлекательней. Клавдия растаяла окончательно, и молодожёны скромно зажили в её квартирке.

Перед первой брачной ночью новоиспечённый супруг вручил ошеломлённой невесте противозачаточную таблетку и велел проглотить. «Сначала надо всё обустроить, жизнь наладить, а потом уже детей заводить», — прокомментировал он столь неожиданное начало семейной жизни. В дальнейшем Михаил строго следил, чтобы таблетки неукоснительно принимались в его присутствии. Молодая жена безропотно следовала этому указанию. Мужу, правда, было невдомёк, что Кланька,  в детстве частенько хворавшая, однако лекарства ненавидевшая, виртуозно умела прятать препараты под язык и сплёвывать при первом удобном случае.
Вскоре супруг получил новёхонький паспорт на имя Столярова Михаила Ивановича. Он тайком довольно ухмылялся. Всё шло по плану. Конечно, Клавдия не чета его прошлым любовницам — жарким, весёлым, знающим толк в постельных делах, но, что поделаешь, приходилось смиряться с её радостной покорностью и наивной открытостью и не выказывать раздражения. Дурнова,  то бишь, Столярова, бесил постоянный счастливый блеск в серебристо-серых глазах жены. Они напоминали ему чешую свежевыловленной рыбёшки — в детстве отец иногда брал сына с собой  поудить. Да и в постели неопытная Клавдия была немногим лучше рыбы, к тому же, когда Мишка по-серьёзному на неё наваливался, беспомощно приоткрывала рот, как плотва после подсечки.

Прошло месяца три… Однажды жена явилась домой с особым сиянием во взоре и, смущаясь, сообщила: «Мишенька, беременная  я… Два месяца, врач сказал… Не помогли твои таблетки… Ты уж не сердись!» Но муж не просто рассердился, а взбесился. Он бегал по комнате, орал, обзывал жену дурой безмозглой,  потом выхватил из портмоне крупную долларовую купюру: «Вот, держи! Куда хочешь иди, с кем хочешь договаривайся,  но от ребенка избавься немедленно! Тебе русским языком было сказано: не время сейчас! Так что давай, действуй! Шевелись! Поняла?» Клаша покорно кивнула, опустив глаза. Через пару дней она в присутствии мужа уложила в сумку тапки, халат и несколько нехитрых мелочей, потом исчезла на две ночи. Вернулась бледненькая, молчаливая…  Сообщила мужу: «Нам с тобой теперь месяц нельзя… Ну, сам понимаешь… Врач  так велел». Столяров понимающе кивнул и несколько дней был весьма заботлив и предупредителен. Он не ведал, что супруга ни в какой больнице не была, а два дня гостила у  бывшей одноклассницы в соседнем городке. Две давних подружки чудесно провели время, вспоминая школьные  проделки, учителей-недотёп,  у которых под носом можно было «скатывать» задачки друг у друга. Чтобы супруг ничего не заподозрил, Клаша в ночь перед возвращением домой не спала, так что её усталость и бледность были вполне натуральны. Она и в мыслях не держала избавиться от беременности! Еще чего удумал, идиот! Ничего, никуда он не денется, увидит растущий животик жены и смирится! Ну, может, будет опять орать, но это на здоровье! Хоть до хрипоты пусть выступает! Главное, что будет ребёнок!

А Мишка тем временем думал совсем о другом. Первый этап, можно сказать, завершен. Фамилию удалось сменить, причём совершенно официально, без всяких там подделок документов и прочих глупостей. Значит, пора расставаться с Клавдией и двигаться дальше по намеченному пути. И делать это надо безотлагательно, а то она, чего доброго, опять забеременеет — и тогда всё усложнится  в разы!

Он начал постепенно менять стиль поведения, становясь  по отношению к жене всё суше и холоднее. Клаша не понимала, в чём провинилась, старалась угождать мужу с кормёжкой,  пекла пирожки-тортики, наглаживала рубашки — но  всё без толку. О беременности она по-прежнему молчала, опасаясь окончательно  испортить отношения. Но катастрофа наступила. Муж заявился домой мрачнее тучи, от ужина отказался и ледяным тоном сообщил: «Ну, вот, что, Клавдия… Сама видишь — не вышло у нас с тобой любви. Разные мы люди. Не срастёмся. Так что нечего мучиться, надо разводиться. Детей у нас нет, делить нам с тобой нечего, так что давай сходим в загс и оформим всё, как положено. Не могу я  с тобой жить. Раздражаешь ты меня… Сердцу не прикажешь, сама знаешь…»

Жена молчала. Михаил начал кипятиться: «Ну, чего молчишь? Не видишь разве, что мы  с тобой не пара друг другу? Посмотри на себя и на меня! Ты же не женщина, а камбала  полудохлая! Ты меня насильно не удержишь, даже и не мечтай!»

Клаша впервые за всё время замужества прямо и без всякого сияния посмотрела ему в глаза: «Дурак ты, Миша! Ты даже не понимаешь, какой ты дурак! Нужен ты мне больно! Решил разводиться — давай  выкатывайся! Час времени тебе на сборы хватит? И чтоб через час духу твоего тут не было! А завтра на развод подавай, не тяни. Иначе я сама подам!» Она развернулась и ушла на кухню. Столяров побросал в чемодан немудрёные  пожитки, потоптался на пороге кухни, пробормотал: «Ну, я пошёл… Бывай здорова, Клавдия, не поминай лихом…» — однако глядевшая в окно жена даже не повернулась в его сторону.
Прежняя съёмная комнатка оказалась уже занята. Пришлось  опять селиться в гостиницу. Вскоре после бесславного  ухода от жены последовала еще одна оплеуха. Директор мебельного магазина вызвал Михаила в кабинет и произнёс короткую, но разгромную речь: «Ну, вот что, парень… Закончился твой испытательный срок. Не нравишься ты мне. Не внушаешь доверия. Крученый и ненадёжный.  И брехливый, к тому же. Это я нутром чую, можешь мне ничего не доказывать. Не поверю. Мне дела твои без надобности, но ты их уж где-нибудь в другом месте прокручивай. Ишь, фамилию поменял, умник! А теперь Клавдию побоку, значит? Молодец! Я Клашу давно знаю, мы с её родителями раньше по соседству жили, а теперь моя жена с ней в одной поликлинике работает. Разводишься? Скатертью дорога! Вали от нас! Клава без тебя обойдется, она человек правильный! Короче говоря, ты свободен от занимаемой должности. Задерживать не стану».

В довершение всех неприятных событий разводом в загсе занималась та же тётка, что и регистрировала брак. Она на Мишку не глядела, вроде его и в кабинете не было, а  все вопросы задавала почему-то исключительно  Клавдии и споро заполняла необходимые документы. В конце концов, она взглянула на женщину: «Ну, что? Не передумала? Разводить? Штампы в паспортах ставить?» — вроде от Столярова (решившего себе оставить фамилию жены) ничего и не зависело. Клавдия, опять же, не глядя на мужа, уже бывшего, спокойно ответила: «Да на что он мне такой? Я думала,  он человек, а оказалось вещество коричневое… Противно…» Тётка лихо шлёпнула  нужные печати, Мишкин паспорт швырнула на стол, а Клаше отдала  прямо в руки. Та взяла документ и быстро вышла из комнаты. Михаил  с багровой физиономией вылетел следом, собираясь напоследок устроить бывшей супруге головомойку, но ни  в коридоре, ни на улице её не обнаружил. Через десять минут Клава осторожно выглянула из дамского туалета и не торопясь отправилась домой.

А Михаил Столяров, кипящий, как котёл на  плите, выписался из гостиницы, отправился на вокзал и взял билет на поезд, следующий в теплый южный город у синего моря. Надо было начинать следующий этап по заметанию следов.  За окном купе мельтешила сплошная  молодая зелень, но мертвенное лицо сбитой старухи снова стояло перед глазами, словно никуда и не  исчезало с того самого зимнего вечера…

Южный город шумел, бурлил, переливался на солнце и поблёскивал серебристой тканью моря, дразнил запахами пёстрой роскоши базаров, манил монистами вечерних огоньков на набережной. Толпы, парочки,  одиночки — у  всех были собственные траектории движения, предугадать или вычислить которые не взялся бы даже самый гениальный математик. Картинка в гигантском калейдоскопе менялась ежесекундно, ни разу не повторившись. Каждый вновь прибывший человечек немедленно попадал в завихрения хаоса и  был при этом заметен не более, чем песчинка, принесенная порывом ветра на пляж.

Мишка прибыл в приморский город в самый разгар курортного сезона. Об устройстве в гостиницу и речи быть не могло, а цены не только на съёмную комнатку, но даже и на койку кусались жестоко.  Несколько ночей пришлось провести на вокзале. Наконец, за умеренную плату нашлась койка в какой-то хибарке в промышленном районе. Отоспавшись, Столяров отправился на поиски работы. Но «чужих» здесь не шибко привечали и незамедлительно давали просителю от ворот поворот, а один раз даже просто вышвырнули за дверь, так что пришлось подниматься с четверенек. Приехавший завоевывать «место под солнцем» гость не мог найти этого самого места даже «в тени» и постепенно «скисал». Быстро таяли сбережения из «прошлой жизни»,  то есть, накопленные в благодатную бытность работы  в мебельном бизнесе, при солидной клиентуре,  когда обеды  и ужины в ресторанах, балычок и икорка в холодильнике воспринимались как  неотъемлемые атрибуты  счастливого существования.  Несколько месяцев  после наезда на бабку, проведенные в дальнем захудалом городишке,  никак нельзя было назвать «жизнью».  Просто мелкий эпизод в скобках… А краткосрочный брак — не более чем вынужденный маневр. Так невзрачный паровозик перевозит роскошный фирменный поезд с одного пути на другой. А  бестолковая Клавдия даже не подозревала,  для каких-таких целей  её использовали. Да и не надо ей об этом знать. Пусть теперь пыхтит дальше в своей задрипанной поликлинике…

Отчаявшись получить приличную должность в солидном месте, Михаил устроился  сезонным разнорабочим в овощную лавку у хозяина-грека. Приходилось тягать ящики, разгружать товар, заниматься уборкой помещения. Плата за труды была такова, что полусинтетическая ядовито-розовая сарделька появлялась в рационе только изредка и воспринималась как деликатес.  Однако   курортный сезон подошел к концу, и хозяин велел работнику увольняться. Всё же, увидев тоскливую безнадёгу в Мишкиных глазах, грек дал неожиданный совет: «Я думаю, ты прежде лучшие виды видал. К тяжелой работе не приучен. Но пахал ты старательно, а, главное, не крал  ничего. Ну, в общем, так… Попробуй сходить к Розалии Борисовне Кацман, вот тебе адресок… Скажешь, что от меня.  Женщина  она выдающихся возможностей, может, ты ей на что и сгодишься. А нет — так не обессудь. Только оденься прилично, а то тебя и на порог не пустят.  Удачи тебе, парень!»

Из чемоданов были извлечены элегантный костюм, фирменная рубашка, галстук и даже французский парфюм. Всё это придало некоторое чувство уверенности. Оглядев себя в засиженном мухами, тусклом зеркале, Михаил остался доволен. По указанному бывшим хозяином адресу обнаружилась вывеска торговой фирмы с внушительной дверью, а за ней — будка  охранника. Тот, услышав имя грека,  куда-то позвонил и разрешил посетителю пройти в вестибюль, объяснив, как найти главу фирмы. Столяров ожидал увидеть толстую, седую, некрасивую еврейку. Но в кабинете у окна стояла высокая, худощавая, кареглазая брюнетка лет сорока с правильными чертами лица, если не принимать  во внимание крупноватый нос с горбинкой. Она с любопытством взглянула на гостя: «Присаживайтесь, Михаил Иванович! Мой старый друг Костакис Вас послал ко мне? Чем могу быть полезна?»

Столяров решил применить проверенную тактику полуправды: «Буду с Вами откровенен, Розалия Борисовна! Я успешно занимался мебельным бизнесом в родном городе, делал неплохую карьеру, стал правой рукой своего немолодого шефа. Но тот начал серьезно хворать и был вынужден отойти от дел. Новому начальнику, приведшему с собой свою команду, я ко двору не пришелся. Знающие люди мне недвусмысленно рекомендовали как можно скорее покинуть город, если я хочу сохранить здоровье. Ситуация развивалась стремительно, и я счёл за благо  последовать данному мне совету. К тому  времени у меня  завертелся бурный  роман по переписке, Вы уж не улыбайтесь, пожалуйста! Короче говоря, я сообщил даме моего сердца, что еду знакомиться очно, сел в поезд — и уехал в весьма дальние края! Женщина оказалась не столь красивой, как на присланных мне фотографиях, но была мила и ласкова. Я поселился в гостинице неподалеку от нее, начались ежедневные свидания, за ними последовали признания во взаимной любви — и  через некоторое время мы сыграли скромную свадьбу. Поначалу всё было чудесно, но уже месяц спустя  супруга стала поздно возвращаться  домой слегка навеселе, объясняя это то юбилеем сотрудницы, то днем рождения  начальника, то еще чем-то эдаким. У меня возникли некоторые подозрения,я их проверил и, к сожалению, обнаружил, что моя жена мила не только со мной, но и с другими мужчинами. Начались ссоры, потом  скандалы. В конце концов, я понял, что ошибся в своем выборе спутницы жизни и подал на  развод. Оставаться в том городе не было смысла, а вернуться домой, как Вы понимаете, я тоже не мог. Мне вспомнился чудесный город у моря, в котором  я в детстве не раз отдыхал вместе с родителями, ныне уже покойными. Подумав, что здесь должны открываться неплохие деловые возможности,  я прибыл сюда, но, опять-таки, в разгар курортного сезона. Еле-еле нашел койку в каких-то трущобах, а потом уважаемый господин Костакис взял меня к себе в магазин и помог некоторое время продержаться на плаву, за что я ему чрезвычайно признателен. Видя, что я способен на большее, чем таскать ящики и махать шваброй, он рекомендовал мне обратиться к Вам, Розалия Борисовна, как к человеку больших талантов и возможностей.  Поэтому я здесь. Как видите, я рассказал Вам всё без утайки, но хотел бы, чтобы подробности моей личной жизни остались между нами».

Женщина спокойно кивнула: «На это счёт не волнуйтесь. Есть ли у Вам при себе какие-то документы?»

Столяров положил перед ней пухлую папку. Розалия не торопясь всё просматривала, задержалась взглядом на дипломе хорошо известного торгового вуза, на записях в трудовой книжке, на свидетельстве о разводе.

«Хм… Был Дурнов — стал Столяров.  А что так?»

«Видите ли, я с детства стеснялся своей фамилии, хотя и учился неплохо, и дураком меня никто не считал. Я решил взять фамилию жены, чтобы раз и навсегда избавиться от старого комплекса. А когда разводился, то подумал: должна же быть хоть какая-то польза от этого брака — и  остался Столяровым».

«Я поняла. Ну, что же, могу предложить Вам пока небольшую должность в нашей фирме,  зарплата скромная, но с голоду не пропадете. А там посмотрим. Кстати, на соседней улице сейчас можно снять вполне нормальную комнату за сносную цену. Скажете, что я прислала, и Вас поселят».

Новый сотрудник фирмы вышел на улицу в глубокой задумчивости. Розалия Кацман, говорите?  Милейшая носатенькая глава фирмы, пребывающая в бальзаковском возрасте? Оч-чень хорошо! Даже просто замечательно! Может, еще и без мужа? Впрочем, муж тоже не помеха. Новый план вырисовывался во всей своей красе. Мишка довольно потирал руки. На физиономии блуждала недвусмысленная ухмылка. Если бы будущая начальница увидела его выражение лица, то не подпустила бы к своей конторе на пушечный выстрел.

Столяров приступил к работе. С полученными заданиями он  без труда справлялся, с сотрудниками был вежлив, предупредителен и сдержан. С готовностью приходил на помощь, если у кого-то была запарка. Однажды у старшего по отделу не сходились цифры в документации. Мишка нашел и ошибку, и того, кто её сделал, но не побежал докладывать в вышестоящие инстанции, а  быстро помог всё исправить и привести в надлежащий вид. Это было оценено должным образом в коллективе. Он перешел из разряда «новенький» в разряд «классный парень» и получил пусть небольшую, но всё же прибавку в жаловании. Это позволило обзавестись парочкой шикарных джемперов крупной вязки, подчеркивавших еще не совсем сошедший крепкий летний загар и бархатистость карих глаз, оттененных густыми ресницами. Стройная фигура, пружинящая походка, чувственные губы — сотрудницам было что обсудить! Бухгалтерши и менеджерши помоложе строили  красавцу (да, именно таким он был признан!) глазки и кокетничали напропалую. Но Михаил не реагировал, хотя был исключительно любезен с дамами. Намеченная цель не позволяла отвлекаться на всякую мелюзгу. Крупная рыба — нет, золотая рыбка! — и уж точно не чета плотве Клаше! —  должна была попасть в сети.

Ловец пока не слишком мозолил глаза вожделенной добыче. Иногда он исключительно по служебной необходимости скромно,  очи долу входил в кабинет начальницы, чтобы получить какое-нибудь указание или подпись на документ. Но внезапно, как бы против воли, на долю секунды поднимал глаза на Розалию и тут же снова опускал, однако она успевала заметить во взгляде мужчины искреннее и горячее восхищение.

Перед Рождеством все сотрудники собрались на «корпоративчик». Джентльмены были исключительно элегантны,  дамы демонстрировали сногсшибательные наряды и роскошный макияж. Мадам Кацман  в длинном, серебристо-чешуйчатом, переливчатом платье, плотно облегавшем отличную фигуру, действительно напоминала экзотическую рыбку, случайно попавшую  в скучные воды пруда. Столяров, облаченный в новёхонький смокинг, к ней не приближался, но то и дело посматривал на начальницу и ловил ответный внимательный взгляд. Заметив, что шефиня собирается покинуть празднество, он как бы случайно столкнулся с ней на выходе и, не заметив ее машины (Розалия водила сама, причем довольно лихо), предложил себя в качестве провожатого. Начальница пожала плечами: «Мне уже вызывают такси, не хочу садиться за руль после шампанского… Впрочем, до моего дома и пешком не так далеко» — и велела охраннику отменить вызов. Мишаня проводил её до самого дома, успев окинуть внимательным взглядом недешёвый, изысканно оформленный особнячок, церемонно поцеловал руку и откланялся. Он не собирался торопить события.

Но события сами решили поторопиться. В конце февраля неожиданно начался сильнейший снегопад. Городские службы, как водится, не справлялись. Транспорт остановился. Даже самые отчаянные автомобилисты безнадежно застревали  и тщетно пытались выбраться  из заносов. Михаил исподтишка наблюдал за вестибюлем. Завидев закутанную в шарф Розалию, он вышел за ней следом и пару минут наблюдал, как шефиня, враз утратив уверенность, неуклюже пробирается через глубокий снег. Потом быстро догнал и подхватил под локоток: «Прошу прощения, Розалия Борисовна, но думаю, что моя помощь не помешает!» Та сокрушенно покачала головой: «Вы знаете, я ведь южное создание, совершенно теряюсь, когда попадаю в зимние условия… К счастью, в нашем городе это происходит редко. Но вот, поди ж ты, сколько снега выпало! Прямо стихийное бедствие! Да, будьте добры, проводите меня, если не торопитесь! Иначе я свалюсь в ближайший же сугроб!» И действительно, по пути Мишке пришлось её  несколько раз буквально ловить, чтобы уберечь от падения. Наконец, показался уже знакомый особнячок. Розалия на пороге стала горячо благодарить провожатого, потом вдруг заметила, что его ботинки полны снега. Последовало немедленное приглашение в дом, чтобы просушить обувь и согреться. Сотрудник смущенно протестовал и отнекивался, но дама не желала слушать никаких возражений. Они вошли в прихожую. Шефиня велела ему разуться и выдала толстые вязаные носки. Потом со смехом сказала: «Чтобы Вы не смущались, я тоже не стану надевать тапочки! Проходите и, если не трудно, разожгите камин! Я сегодня пораньше отпустила свою домработницу».

На низком столике появились  блюдо с сырами различных сортов,  нарезанный лимон, ваза с виноградом. По просьбе дамы Михаил разлил в пузатые бокалы отменный коньяк,  воскликнул, что божественный напиток подобран точно под цвет глаз хозяйки, тоже божественных, и провозгласил тост за здоровье  Розалии  Борисовны — прекрасной женщины и замечательного руководителя! Та, пригубив золотисто-янтарную жидкость и слегка порозовев, махнула холеной рукой: «Михаил, мы же с Вами не на работе! Дома я просто Роза!» Столяров подхватил ручку, приложился на секунду губами к  безымянному пальцу с аквамариновым перстеньком и тихонько ответил: «В таком случае я не Михаил, а Миша, если не возражаете…» Хозяйка тихонько охнула: «А я ведь Вам дом до сих пор не показала! Пойдёмте…»

Комнат было не так уж много, но они были обставлены с ненавязчивой роскошью. Михаил подумал, что жить здесь — сплошное  удовольствие, и высказал эту мысль вслух.  Розалия усмехнулась и медленно, лениво произнесла: «Да-а… В удовольствиях я себе не отказываю», потом толкнула очередную дверь. Они стояли на пороге спальни. Гость не стал медлить и притянул худощавое тело к себе. Оно оказалось гибким и податливым.

Шефиня и подчинённый старались не афишировать свой роман, хотя Мишка теперь частенько ночевал в изысканной спаленке. К обоюдному удовольствию, партнёры открыли друг в друге изрядный опыт и азартно им обменивались. Столяров, уходя от любовницы, довольно потирал руки: всё шло по намеченному плану и даже лучше, ибо путь к цели обещал еще и немалые наслаждения. Роза знала в этом толк!

Сорокалетняя красотка поведала  новому другу историю своей прежней жизни. Она была единственным ребенком  в семье, мать умерла в молодом возрасте, и девочку воспитывал отец,  основавший серьезную фирму и быстро сделавший ее процветающим и успешным предприятием. Своё дитя  заботливый папа отправил учиться  в знаменитый университет,  потом посвятил во все тонкости дела. Ещё будучи студенткой,  Розалия вышла замуж за выпускника медицинского факультета и через год родила сына Яшу. Доктор в проблемы бизнеса не вникал и занимался исключительно работой по специальности. Тестя это вполне устраивало.

Убедившись, что Роза отлично справляется с управлением фирмой, он переписал бизнес на дочь и отбыл в Соединенные Штаты. Там неугомонный родитель начал новое дело, снова преуспел, женился на молоденькой сотруднице, и та родила супругу одного за другим, трёх сыновей-погодков.  Он скоропостижно скончался, немного не дожив до шестидесяти лет и оставив жене и мальчишкам приличное состояние.

Розалия тоже неплохо справлялась с делами фирмы, доходы росли, слава ширилась. Когда сыну исполнилось тринадцать лет, муж Ефим вспомнил о своих еврейских корнях и предложил уехать в Израиль. Но супруга ни за что не соглашалась расставаться с любимым городом, с семейным делом, приносившим всё более солидные прибыли. В конце концов, был оформлен развод, при этом сохранены самые тёплые отношения. Неожиданно сын изъявил желание  эмигрировать вместе с отцом. Сейчас Ефим — директор крупного израильского госпиталя, он так и не женился второй раз, а Яша служит в армии. Они оба видятся с Розалией по нескольку раз в год.

Полученная информация более чем устраивала Столярова. Он становился с любовницей всё нежнее, всячески демонстрируя ей свою привязанность и преданность. Зима убралась из города, и губастый апрельский ветерок растревожил сады и разнёс повсюду острый запах набухших и лопнувших почек сирени. Море ласково золотилось и несло на гребешках волн пышную белую пену, как будто черёмуха решила расцвести на переливающейся лазури. Просыпались многочисленные  кафешки на набережных  и расставляли на террасах разноцветные столики. Сезон еще не начался, но его флёр уже витал в воздухе. Оставаться дома было уже невозможно, хотелось бродить  вдоль ещё пустых пляжей, сидеть в полосатых шезлонгах с мороженым или коктейлем в руке и болтать о всяких милых пустяках.

Мишу и Розу теперь можно было встретить в окраинных ресторанчиках или  на прогулках в уединенных местах. Но шила в мешке не утаишь — и в фирме поползли слухи о романе Столярова с шефиней. Мадам Кацман это мало волновало, а вот её подчинённому смешки и перешёптывания за спиной весьма действовали на нервы. Однажды ему даже послышалось мерзкое слово «альфонс», хотя доходы Михаила были уже  изрядны, и он сам был бы в состоянии содержать самую капризную любовницу! Но поди объясни это каждому сотруднику. В душе всё кипело, и Розалия, заметив дурное настроение партнёра, поинтересовалась, в чём дело. Узнав о причине, она хихикнула и отмахнулась: «Слушай, плюнь и не обращай внимание! Пусть болтают, что хотят!» В ответ Мишка брякнул: «Давай поженимся, и ни одна сволочь больше не посмеет открыть свой поганый рот!» Роза очень внимательно на него взглянула: «М-да-а,  весьма занятная формулировка… Ты уверен, что хочешь предложить мне руку и сердце?»

«Да, хочу! Еще и как хочу! Я уже давно об этом мечтаю! И это понятно! Извини за банальность, но ты женщина моей мечты! Мою любовь к тебе невозможно не заметить, не правда ли? Поэтому еще раз повторю: прошу тебя стать моей женой!»

«Я поняла уже и с первого раза.  Честно говоря, замужество в мои планы не входило. Почему бы нам не оставить всё как есть?»

«Роза, я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты была моей законной женой, а не любовницей! Разве это плохо?»

«Да нет, милый… Почему же плохо? Наоборот, это хорошо! Но, видишь ли, сейчас тебя нервируют сплетни у нас за спиной. Однако, если сейчас судачат о твоей возможной финансовой выгоде от наших нынешних отношений, то регистрация брака, если это и правда произойдет,  ещё более усилит разговоры о твоей материальной заинтересованности. Я ведь весьма и весьма состоятельная женщина, как тебе известно».

«И что дальше? Что ты этим хочешь сказать? Ты ведь знаешь, что я тебя люблю и отнюдь не из-за денег! Или ты тоже подозреваешь, что я ищу выгоду, предлагая тебе выйти за меня?»

«Ну, что ты, Миша! Я не сомневаюсь в твоей абсолютной бескорыстности.  Но каждому ведь это не объяснишь. В общем, так… Я попрошу нашего семейного юриста, и он составит брачный договор, исключающий твое владение фирмой, моим домом, деньгами и всем прочим, что у меня имеется. Ты напишешь письменный отказ от подобных претензий в случае нашего развода или моей смерти. Да-да, все мы смертны, не морщись…  Хотя ты, возможно, прав… Смерть не стоит упоминать там, где речь  идет о свадьбе. Для этого существуют завещания. И они уж точно никого из посторонних не касаются!»  — она заговорщически  подмигнула. —  Но брачный договор мы  должным образом оформим и сделаем достоянием гласности, и никто уже не сможет заподозрить тебя в меркантильности».
«Если ты считаешь это уместным и необходимым, то поступай так, как сочтешь нужным! У меня нет возражений!» Он скомкано распрощался и отправился на свою холостяцкую квартиру, чтобы не спеша обмозговать новые обстоятельства.

Итак… Согласие на брак получено. Уже неплохо. Брачный договор — это, конечно, дерьмовая идея. Но любой договор можно переписать, изменить. У мужа совсем другие возможности, чем у соискателя руки и сердца. Тем более, что в завещании его не забудут упомянуть, судя по намекам Розы.   А все мы смертны, как справедливо заметила будущая супруга!  Значит, движемся вперед, к намеченной цели. А она оправдывает любые средства, не так ли? — Мишка  с довольной улыбкой плюхнулся на софу. —   И вообще жизнь прекрасна! Отличная должность, приемлемая зарплата. Будем надеяться, что  у возлюбленной впоследствии хватит ума ввести мужа в состав правления фирмы  с соответствующей прибавкой к жалованию… Ну, подскажем, если что… Скоро можно будет распрощаться с этой занюханной комнатушкой и перебраться в фешенебельный особняк жёнушки. Интересно, будет ли  там тоже являться белое лицо сбитой старухи, как это по вечерам происходит здесь, под скрип продавленных пружин? Столяров уже притерпелся к видéнию, как терпят летом  назойливое жужжание мух — действует на нервы, но что поделаешь…  Гораздо хуже был регулярно повторявшийся сон: лохматая собака мчалась прямо на него, лежащего на снегу, и грозно скалила пасть. Михаил просыпался от собственного крика, шёл пить воду и до утра уже не мог заснуть.

Брачный контракт был составлен, жених небрежно его пролистал и подмахнул, при этом успев засечь, что судьба состояния Розалии на случай её смерти нигде  в тексте не упомянута. И это было просто здорово, ибо открывало отличные перспективы. Правда,  содержание  завещания оставалось тайной, но всему своё время. Позже и до завещания дойдет очередь.

Роза не желала шумихи, поэтому брак просто зарегистрировали, о чем и сообщили сотрудникам фирмы,  но свадьбу не устраивали. Молодожёны провели неделю в уединенном отеле на  побережье. Супруга не хотела оставлять дело надолго без присмотра. Столяров перебрался во владения жены, но в остальном никаких перемен не происходило. Должность, зарплата — всё оставалось прежним. Все серьёзные решения принимались главой предприятия и её замами — седовласыми монстрами бизнеса, работавшими ещё с прежним хозяином.  Мишка из кожи вон лез, доказывая свою полезность, необходимость и незаменимость, и таки принес в клювике несколько очень даже выгодных для фирмы контрактов, но и после этого ничего существенно не изменилось, разве что он удостоился похвалы жены и одобрительного кивка её первого заместителя.
Ах, так?!  Тогда вам же хуже будет! Две  шикарных сделки были со всей осторожностью и осмотрительностью заключены в обход  правления, открыт новый, никому не известный счёт в банке, и туда была внесена кругленькая сумма. Розалия никаких вопросов не задавала, а, следовательно, это дельце прошляпила. Значит, через какое-то время можно будет снова повторить полезный опыт.
Время плыло незаметно. Столяров уже не переживал, что его будут разыскивать после наезда на бабку. Раз до сих пор не нашли — значит, и не найдут. Или вообще не искали. Тогда тем более нечего волноваться. Квартира в родном городе по-прежнему числилась за ним. Он пару раз звонил соседке, спрашивал, не искал ли его кто-либо. Но нет, никто не искал, не спрашивал, не интересовался.
Розалия уже несколько раз  летала в Израиль к сыну и бывшему мужу, Михаила с собой  не звала, к его неудовольствию. В её отсутствие фирмой руководил первый зам. Супруга в расчёт вообще не принимали. Надо было  что-то с этим делать.

После очередного возвращения мадам Кацман (Столяровой она не захотела стать) с «земли обетованной» Мишка затеял с ней разговор.
«Послушай, Розочка, пока я тут без тебя скучал, у меня возникла неплохая идея! Фирма процветает, это замечательно, но, согласись, возможности нашего прекрасного города всё же ограничены. Почему бы нам не перевести приличную долю капитала на твою историческую родину? Там можно открыть либо новую фирму, либо дочернее предприятие. Это существенно повысило  бы доход и открыло бы совсем иные перспективы развития. Что скажешь?»

«Мишка, ты о чём? Какая историческая родина? Ты хочешь в Болгарию уехать? Или в Грецию? Тебя там кто-то ждёт, а? Это же надо такое придумать! Ты переутомился, что ли?»

«Роза, при чём тут Болгария и Греция? Я имел в виду Израиль. То, что там находится твой бывший муж, я думаю, нам не помешает».

«Слушай, ты полагаешь, что я еврейка? Ты серьёзно так думаешь? Ну, ты даёшь, муженёк! Да будет тебе известно, что моя мать была гречанкой из давних поселенцев (кстати, твой бывший хозяин Костакис — её дальний родственник), а мой покойный  отец — болгарин. Он здесь учился, потом влюбился в мою будущую маму да так и остался в нашем городе. Ну, а остальное ты знаешь… Так что про Израиль забудь. Я еще могла бы туда уехать, если бы заново вышла замуж за Фиму Кацмана, чью фамилию я и ношу, собственно говоря…  Но тебе туда уж точно никак не светит!»

«Очень интересно! А почему ты до сих пор об этом молчала? Что за дурацкие тайны от мужа?»

«Погоди, дорогой муж, тебе непременно надо было жениться на еврейке? Но, если так, то поинтересовался бы заранее моей национальностью, пока я еще, так сказать, была твоей невестой! Но объясни всё же, что это за история? Зачем тебе в Израиль? Что ты задумал?

«Да я ведь просто о фирме пекусь! Какая история? Не выдумывай!»

«Ну, о фирме я и сама забочусь неплохо. Мы не в убытке. Хотя прикарманенные тобой денежки от двух сделок, отправленные на твой личный счёт, тоже могли бы увеличить доход предприятия. Ты не находишь?»

Мишка на мгновение утратил дар речи. Такого хука в челюсть от жёнушки он никак не ожидал. Ишь, пронюхала-таки и молчала до поры! Стерва!

Он смущённо потупился и промямлил: «Ну, что ты, дорогая…Как я могу что-то делать втайне от тебя? Просто хотелось сделать сюрприз и подарить тебе на день рождения новую машину. Моя скромная зарплата, как тебе известно, не позволяет делать такие роскошные подарки. А как еще порадовать любимую жену? Вот и пришлось отложить необходимую сумму, фактически мной заработанную. Потом она вернулась бы  тебе в виде шикарного авто. Разве это плохо?»

«Это замечательно. А теперь послушай внимательно, дорогой! Если ты ещё раз что-либо подобное себе позволишь, то немедленно вылетишь из фирмы и из моего дома! Нечего у меня под носом жульничать! Я за тобой наблюдаю и заметила одну занятную деталь. Когда по телевизору показывают уголовную хронику или сообщают о разыскиваемых преступниках, ты  напрягаешься и буквально прикипаешь к экрану. «С чего бы это?» — задала я себе вопрос. На всякий случай мои знакомые проверили, не находишься ли ты, часом, в розыске. — Нет, не находишься. Я выяснила, не было ли хищений на крупные суммы в твоем родном городе в период, когда ты оттуда поспешно исчез, или несколько раньше.  — Нет, не было. И, наконец, заодно были наведены справки о твоей бывшей супруге. Скромная, непривлекательная регистраторша, никаких любовных приключений. А самое главное, что у нее растет сын. Вполне возможно, что твой?  Тебе об этом что-то известно? Что ж ты алименты-то не платишь? Кстати,  Клавдия снова замужем и, судя по рассказам соседей, вполне счастлива в браке. Я, конечно, дура, что прежде, до замужества, о тебе ничего не разузнала. Но лучше поздно, чем никогда! Так что давай, рассказывай, что все эти загадки означают. Очень любопытно мне».

Столяров во время этой убийственной для него тирады лихорадочно соображал, как  выкрутиться из внезапно возникшей передряги, грозившей перерасти в катастрофу.

Он решил, что лучший вид защиты — нападение, и ринулся в контратаку: «Значит, так, дорогая! Если я тебя не устраиваю, я сейчас соберу вещи и уйду  — и от тебя, и из фирмы! Если ты, моя родная жена, за моей спиной устроила целое следствие, а теперь сидишь и меня всячески оскорбляешь, то нечего мне здесь делать! Никаких хищений я не совершал, ни в каком розыске не нахожусь! Могла бы прямо у меня спросить, а не разыгрывать  из себя детективную дамочку! Позорище просто! В каком свете ты меня выставляешь? А что касается сына Клавдии, то ей лучше знать, от кого  у неё ребёнок! Я не хотел тогда говорить, но  теперь скажу. Когда мы с ней ещё были женаты, она сделала аборт, хотя я умолял оставить ребенка. И от чужих мужиков я её лично выволакивал. А сейчас она из себя скромницу строит. Ну, мне теперь это без разницы! Но трепать моё честное имя я никому не позволю, в том числе и тебе, любимая! Поняла?»

Роза примиряюще улыбнулась: «Ну, ладно,  будет тебе! Чего ты раскипятился? Поговорили, разобрались, дело семейное, всяко бывает. Уходить  никуда не надо. Но я тебе серьёзно говорю, Миша, больше не вздумай меня дурить. Я рано или поздно докопаюсь — и тогда ты таки вылетишь отовсюду, это я тебе твёрдо обещаю. Пойдём ужинать, я проголодалась».

На поверхности всё оставалось, как прежде. Супруги были обоюдно милы. Но Столяров иногда ловил на себе очень внимательный и довольно острый взгляд жены. И это никуда не годилось.  С того памятного разговора у него внутри завёлся некий мечущийся зверёк, пытавшийся прогрызть выход из внезапно захлопнувшегося пространства. Собственно говоря, можно было поступить очень просто: помахать Розе и фирме ручкой. Но тогда все усилия коту под хвост, и придется всё начинать сначала! А ведь план был так хорош! Под воздействием мужниного шарма жена допускает его  к управлению  делами, к решению важных вопросов и в итоге делает совладельцем предприятия! Следующий шаг: вывоз капитала за рубеж, а именно, в Израиль,  а оттуда можно и на Соединенные Штаты замахнуться! А заодно перевести управление основным капиталом на себя! А Розалию по боку! Есть покрасивее и помоложе, не чета этой горбоносой! И всё! Дальше весь мир  у ног! Ну, пусть не у ног, но  готов распахнуть объятия новому мультимиллионеру! И что вместо этого? Всё та же жалкая должность клерка при  жене-шефине, смехотворное жалование, тогда как жёнушка ворочает такими суммами, что закачаешься! И никакой надежды на заграничные перспективы! Мадам Кацман! Тьфу! Это же надо было так просчитаться! И ведь нос у неё типично еврейский!

В такие минуты несостоявшийся супербизнесмен, как наяву, слышал голос  бывшей жены Клавдии: «Какой же ты дурак, Мишка!» И зверек внутри начинал особо яростно трепыхаться!

Новая зима в южном городе никак не могла угнездиться по-настоящему. Она то отступала, спасаясь от внезапных потеплений и неожиданно горячего солнышка, то вновь являлась, заметая улицы снегом. В феврале  буйные штормы и  тяжёлые снегопады сменились мощным ночным ливнем. К утру небо уже сияло чистотой, а город купался в его аквамариновых отражениях. Яркая, слепящая вода залила всё свободное пространство. Прохожие с глуповато-счастливыми улыбками брели по сверкающим потокам и щурились от множества бликов, радостно скачущих от лужи к луже! Надоевшие зимние одёжки были оставлены в домах, а их место заняли разноцветные весенние курточки нараспашку, кокетливые сапожки на шпильках, легкомысленные кроссовки. Однако к вечеру бахнул синий беспощадный мороз, превративший дороги и тротуары в  опасные гладкие зеркала. Транспорт ожидаемо стал. Автомобилисты перешли на пешее передвижение, оставив печальные машинки там, где их накрыло похолодание.

Розалия, категорически не переносившая такие фокусы природы и, к тому же, заявившаяся на фирму в ботиночках на скользкой подошве, собралась было даже заночевать у себя в рабочем кабинете на диванчике. Но супруг клятвенно ей пообещал гарантированную доставку домой в целости и сохранности. Где-то на полке нашлись толстая вязаная шапка и шарф, на нос надвинут капюшон. Столяров выглядел надёжно и несокрушимо. Жена крепко вцепилась в его мужественный локоть, и они, как и весь люд, потащились домой пешком, оставив авто на парковке. Михаил предложил сократить путь, и они свернули в почти безлюдный, шедший под горку и невыносимо скользкий переулок. Поначалу всё шло более-менее  удачно, и половина пути была пройдена. И тут Роза сделала неловкий шаг, поскользнулась, ноги поехали вперед. Её рука в кожаной перчатке пыталась ухватиться за рукав синтетической куртки мужа. Тому следовало крепко прижать  свой локоть вместе с рукой жены к туловищу, и таким образом помочь ей удержаться на ногах или, по крайней мере, существенно замедлить падение.

Однако неожиданно ожил Мишкин  внутренний зверек, локоть оттопырился, дёрнулся и стряхнул с рукава беспомощную женскую кисть. Розалия с высоты своего роста грохнулась навзничь, и затылок с глухим стуком ударился об лёд. Тело по инерции немного съехало вниз по наклонной плоскости и остановилось. Столяров запоздало и неожиданно тонко закричал: «Роза, я иду, держись!»— и ринулся к неподвижно лежащей жене, но сам не удержался на ногах и шлёпнулся на правый бок. Ему показалось, что в бедро и рёбра со всей силы въехала невидимая слоновья нога. Михаил попытался подняться, но заорал от боли. Он лежал прямо рядом с Розой и пытался заглянуть ей в лицо. Оно было белым и безжизненным. Внезапно женщина открыла глаза и с ужасом и отвращением  несколько секунд смотрела на мужа. Потом веки опустились, тело дернулось и замерло. Наступила безнадёжная тишина.
Мишка трусливо огляделся и начал громко кричать: «Розочка, дорогая, открой глаза! Розочка, не пугай меня!  Ну, прошу тебя, открой глазки!» Через минуту он понял, что эти впечатляющие старания некому оценить по достоинству. Тело не подавало признаков жизни, а переулок был убийственно пуст. Тогда он испугался по-настоящему. Встать на ноги мешала острая боль в боку и ноге, а на помощь приходить никто не собирался. Множество ясных звёзд в небе предвещало морозную ночь! Так, чего доброго, можно до утра пролежать и от холода окочуриться! Розе уже, похоже, всё равно, но он-то не может вот так, по-дурацки, лишиться своей драгоценной жизни!

Столяров набрал полную грудь воздуха и уже что есть мочи заорал: «Спаси-и-и-те-е-е!

Помоги-и-и-те-е! Люди-и-и!» Потом он вспомнил о мобильном телефоне и начал ощупывать куртку, но ничего не нашёл. Скорее всего,  телефон выпал из кармана и отлетел куда-то. Дотянуться до валявшейся  в стороне от тела сумочки жены, где наверняка был телефон,  не получалось. Он опять начал орать. В окне дома, находившегося напротив места падения, зажёгся свет. Из двери выскочил встрёпанный мужик в свитере, глянул на лежащих и снова исчез в доме.  Через минуту он вышел уже в куртке, приблизился к Мишке и сообщил, что вызвал «скорую». Потом испуганно вгляделся в лицо Розы, тихо присвистнул: «Ничего себе!» — и повернулся к её спутнику: «Слышь, парень, а она, часом, не того? А? Живая она? Ты её знаешь? Вы упали, что ль?»  Тот простонал: «Мы поскользнулись… Жена упала и головой ударилась, а я, кажется, рёбра и ногу поломал. Встать не получается. А жена молчит, я её звал-звал, а она не отвечает». Человек мотнул головой: «Так она без сознания, твоя супруга-то! Что ж ты так слабо ее держал, а? Ты ж мужик, должен уметь на ногах держаться по любой погоде! Эх, ты! Теперь надо медицину ждать. Погоди, я сейчас…» Он вынес  два одеяла и укрыл пострадавших.

Машина «скорой» остановилась в начале переулка, не рискуя ехать по обледенелому склону. Стойкий местный мужик помог бригаде добраться  до места происшествия. Те  молча погрузили женщину на носилки, мужчине велели ждать следующую машину и быстро увезли неподвижную Розалию прочь.
Мишка громко стонал. Абориген предложил ему выпить, но страдалец отказался. Снова прибыла «скорая». Два бородатых суровых мужика споро ощупали все кости пациента, не обращая внимания на стоны и вопли оного, вкололи обезболивающее и велели становиться на ноги: «Вставай! Переломов у тебя нету. Наверх тащить не будем. На рентген можем свозить, если желаешь. А дальше уже сам». Они подхватили Столярова под руки  и повели к машине, не реагируя на его жалобные стенания и подвывания. В травмпункте рентгеновские снимки показали, что все кости целы. Затурканный фельдшер велел купить мазь от ушибов в их аптеке и отправляться домой своим ходом. Транспорт по-прежнему не ходил, так что  Мишка всю ночь просидел на стуле в коридоре, и только утром такси отвезло его домой.

Все комнаты казались ему непривычно гулкими, может, потому, что в доме  стояла полная тишина. Стационарного телефона в особняке не было, мобильный так и не нашелся. Жива ли Розалия и где она находится, оставалось неизвестным. Михаил втайне надеялся, что тело супруги уже покоится в холодильнике морга. Хотя, если она  и останется жива, то ничего доказать не сможет. Мало ли что человеку с пострадавшей головой почудится… Ох, и взгляд у неё был… Почище, чем у той, сбитой бабки, летевшей через капот… А, может, ей память при падении отшибёт. Такое, говорят, тоже бывает. Вот это, кстати, был бы отличный вариант! Беспомощная супруга, скорбящий, но помнящий об интересах дела муж, переход фирмы под его управление — как было бы здорово! Столяров даже представил себя стоящим перед заместителями и дающим указания печальным, но уверенным тоном.

Но всё же лучше было бы, если бы жёнушка ушла в иные миры. Тогда можно было бы завещанием воспользоваться. Наверняка, там ему хороший куш в фирме причитается. Как Роза тогда заметила: брачный договор, где мужу шиш с маслом — это для общественности, а завещание — дело внутреннее. Значит, упомянула она дорогого муженька, иначе и быть не может. А неплохо, между прочим, было бы на документик взглянуть. Небось, копия, а, может, и сам оригинал у супруги в её домашнем кабинете хранятся. Михаил поковылял туда и стал не спеша перебирать бумаги, по очереди заглядывая в каждую папку. Ничего не нашлось. Он выдвинул все ящики письменного стола. Нету. Простучал мебель и стены в поисках возможного тайника. Не нашел. Переместился в другие комнаты, но и там поиск не принес желаемого результата. Неужели завещание хранится на работе? В кабинет его не пустят без особого разрешения. Да и подозрительно это будет выглядеть. Тем более, завтра и послезавтра выходные дни. А сегодня он и по дому-то с трудом передвигается, а чтобы куда-то тащиться, и думать даже нечего. Придется ждать. Еды вдоволь,  с голоду не пропадёшь.

В понедельник Столяров, на всякий случай надев черный пуловер и брюки под цвет, всё же выбрался из дому, остановил такси и поехал на фирму. Там  он, усиленно хромая и держась за стены, пошёл к первому заму и скорбным голосом сообщил, что они  с женой сильно пострадали от гололеда и получили травмы, супругу забрала «скорая» и увезла,  а он в забытьи два дня пролежал дома, без связи с внешним миром, поскольку мобильный утерян, а сегодня утром кое-как пришел в себя и прибыл на работу. «Фирменный аксакал» косо взглянул на одетого в черное Михаила и холодно ответил: «Мы уже в курсе. Ефим Натанович нас подробно проинформировал о происшествии и  состоянии здоровья  Розалии Борисовны».

Мишка выпучил глаза: «Какой Ефим Натанович? Это что, главврач? И в какой клинике находится моя  жена, не подскажете? Я ведь до сих пор был не в состоянии навести справки. Проклятый гололед!»

Заместитель продолжил всё тем же ледяным тоном: «Ефим Натанович Кацман прилетел из Израиля вместе с сыном. Он сейчас в клинике возле своей супруги. Простите, возле Вашей  супруги… По его просьбе место нахождения Розалии Борисовны и её состояние не афишируются».

«Но я муж! Я имею право знать, где находится моя родная жена, и что с ней!»
«Весьма сожалею, но по поводу Вас специальных указаний не  поступало. Если Вы пока нездоровы, можете побыть один день дома, но завтра, будьте добры, приступайте к своим   рабочим обязанностям. Я Вас не задерживаю».

Столяров от бешенства даже забыл хромать. Он выскочил на улицу, в первом же магазине купил новый мобильный телефон и карту,  вернулся домой и начал обзванивать городские клиники и подстанции «скорой». Но везде получал один и тот же ответ: «Больная по фамилии Кацман к нам не поступала». Не в Нью-Йорк же её увезли лечиться, в конце концов! Здесь она где-то! Дали команду закрыть информацию. Вот и  «не поступала». Костакис, родственничек её, тогда сказал: «Мадам Кацман — женщина  больших возможностей!» Да уж! Ладно, попробуем мыслить логически. В затрапезную больничку её вряд ли поместили. А самая лучшая клиника в городе всего одна. Там все профессора, все светила сосредоточены.

Симпатичная купюра, вручённая тётке в окошке информации, решила проблему мгновенно. «Мадам» обреталась в нейрохирургическом отделении. Мишка поднялся  на шестой этаж и уверенным шагом двинулся по коридору в нужную ему палату, но тут же был строго окликнут: «Вы куда, молодой человек?» Два здоровенных хирурга в зеленых  робах и  высокая немолодая медсестра  разглядывали посетителя настороженно. Тот бодро отрапортовал: «Я иду к моей жене, Розалии Борисовне Кацман». Ему велели ожидать, а медсестра  вошла в одну из палат. Через минуту оттуда показались двое мужиков, очень похожих друг на друга: черноволосые ( у одного из них были седые виски), высокие,  широкие,  с квадратными плечами — как будто две бетонные плиты вывалились в коридор. Оба молча смотрели на Столярова так, что тот предпочёл бы сейчас оказаться под дулом пистолета. Через несколько секунд они так  же молча вернулись в комнату, а оттуда вышла медсестра и сообщила: «Пациентка не желает Вас видеть ни сейчас, ни потом. Вам не следует больше появляться у нас в отделении, иначе мы вызовем охрану». Михаил проблеял: «Я хотел ей передачку принести, её конфетки любимые и печенье», —  но в ответ услышал: «Вам ясно сказано, молодой человек! Больше не приходите. Всем необходимым пациентка обеспечена».

Выставленный вон супруг поплелся домой. Он не боялся никаких обвинений. Темень, гололед, пустой переулок, поскользнувшаяся женщина с зашибленной головой… Недоказуемо… Пусть хоть всех на свете судей  и прокуроров соберут — ничего у них не выйдет! А Розалия повыпендривается, остынет —  да и вернется в родной дом после выписки. А эти «квадратные» — бывший муженёк и сынуля — к себе в Израиль уберутся. Так что надо просто переждать, а дальше видно будет…

На следующее утро Столяров потащился на работу. В вестибюле ему преградил дорогу  охранник и  приказал (именно приказал, скотина!) зайти к первому заму. «Аксакал» был краток: «Вы  у нас больше не работаете. С сегодняшнего дня. Причина — сокращение штатов. Госпожа Кацман подписала приказ о Вашем увольнении. Вот, ознакомьтесь и распишитесь.  Причитающееся жалование будет переведено  на Ваш счет. Ваши личные вещи вынесены из рабочей комнаты и находятся у охранника. Можете забрать. Там же оставьте пропуск. Я Вас больше не задерживаю».

Вот так, значит… Жёнушка подсуетилась… Жаль, что голову не разбила окончательно… Ишь, как быстро соображает, тварь!

Он вернулся домой, достал из бара бутылку самого дорогого коньяка, налил себе полстакана, залпом выпил, ушёл в спальню и моментально заснул.  В сне ему мерещились то сбитая бабка, сидевшая в его старой квартире  на диване, то бывшая жена Клавдия внизу скользкого, тёмного переулка, весело манящая Мишку к себе… Потом наплывала Роза в обнимку с бабкиной собакой… И, наконец, черная машина летела прямо на Столярова, и он не успевал увернуться…

Наутро голова болела невыносимо. Пришлось выпить таблетку. Обычно в это время являлась домработница, начинала уборку, готовку, стирку… Но сейчас в доме стояла всё та же мёртвая тишина, и это изрядно действовало на нервы.   Включенный на полную громкость  и болтавший всякие глупости телевизор совсем испортил настроение. Около полудня кто-то повернул ключ во входной двери. Михаил всполошился: неужто супружница так быстро оклемалась и вернулась в родное гнёздышко?
Но в  гостиную вошли четверо: юрист  семьи Кацманов, уже знакомый по подписанию брачного контракта; нотариус, всегда обслуживавший фирму Розалии;  и двое в штатском, чья выправка не оставляла сомнений в роде их занятий.

Столяров подскочил и заорал: «Что это значит? Почему вы без спросу врываетесь в наш дом? Что за безобразие?!»
Юрист спокойно ответил: «Это не Ваш дом, господин Столяров! Госпожа Кацман намерена его продать, и мы выполняем её поручение. Но, прежде чем Вы освободите помещение, ознакомьтесь вот с этим документом.  Розалия Борисовна подала на развод. И мы намерены прямо сейчас получить от Вас согласие на расторжение брака. Недвижимость в совместном владении, общие банковские счета и прочее не зарегистрированы,  поэтому препятствия к оформлению свидетельства о разводе с юридической  точки зрения отсутствуют.   Прошу Вас незамедлительно подписать все необходимые и уже готовые документы. В случае Вашего несогласия завтра состоится суд, и брак будет расторгнут в судебном порядке.  Если Вы не явитесь на заседание, то будете доставлены на него в принудительном порядке». Двое в штатском синхронно  кивнули в знак подтверждения сказанного.

Михаил решил бороться и заявил: «Моя жена недавно сильно ударилась головой, как всем известно. Все эти нелепые распоряжения и идеи я могу отнести только за счёт её нездоровья и невменяемости. При сотрясениях мозга это нередко происходит, не так ли? Так что никуда я не уйду и ничего подписывать не стану. Прошу немедленно покинуть дом».

Тут вмешался нотариус: «Безусловно, Вы правы, такие  осложнения после черепно-мозговых травм известны. Но в данном конкретном случае, к счастью, этого не произошло. Вменяемость и дееспособность госпожи Кацман подтверждены тремя независимыми профессорами-экспертами, чьи компетентность, квалификация и репутация не вызывают сомнений. Результаты экспертизы оформлены и заверены нотариально. Вот, можете ознакомиться, если желаете».

И снова включился юрист: «Господин Столяров, Вы пытаетесь  сопротивляться, но это бессмысленно. Все решения уже приняты и будут претворены в жизнь немедленно, без проволочек. Я бы Вам настоятельно  советовал как можно скорее покинуть наш город, поскольку его воздух может оказаться вреден для Вашего здоровья. Очень вреден… А две незаконные сделки в обход фирмы, сокрытие доходов и нанесение финансового ущерба предприятию могут еще сильнее ухудшить среду Вашего обитания и даже коренным образом её изменить. Да, чуть не забыл… Видеокамеры, установленные в домашнем кабинете Розалии Борисовны показали, как Вы были настойчивы в поисках… Скорее всего, Вы надеялись найти завещание. Но госпожа Кацман хранит такие важные документы в надежном сейфе и, конечно же, не дома. Так что зря Вы тайнички старались обнаружить. К тому же, завещание составлено очень давно, задолго до Вашего знакомства с Розалией Борисовной, и с тех пор не претерпевало изменений. Всё движимое и недвижимое имущество, все денежные вклады, короче говоря, всё состояние она завещала своему сыну Кацману Якову Ефимовичу. Напрасно  Вы  предприняли попытку… Я не стану уточнять, какую именно.  Надеюсь, Вы меня поняли… Будьте добры, не отнимайте у нас время, мы люди занятые. Подпишите вот здесь… И здесь… И вот тут еще, пожалуйста… Отлично. Благодарю. Вот Ваши экземпляры документов. А сейчас Вам помогут быстро собрать личные вещи и вызовут такси».

Мишка снова ехал в купе один, без попутчиков. И опять была зима за окном поезда, шедшего в его родной город. К счастью, надоевшее лицо сбитой старухи больше не маячило перед глазами. Но зато в ушах назойливо звучал голос первой жены: «Дурак ты, Михаил! Дурак… Дурак…»
Вот ведь не повезло с жёнами! Сначала Клавдия, эта камбала придонная, плотва бестолковая! А потом Розалия!  Прикидывалась золотой рыбкой, а оказалась щукой зубастой! Ну, бабы! Ох и твари! Из-за них всё сначала придется начинать! Сколько усилий затрачено — и зря! Ну, ничего! В родном городе всё по-другому пойдет. В розыске он не числится, Роза это выяснила, хоть какая-то от неё польза была!  Вот ей таки повезло тогда, что в толстой вязаной шапке была, а иначе её голова подлая так легко не отделалась бы! Треснула бы пополам! И поделом  ей было бы! Ишь, видеокамер наставила! И шавок своих  на человека напустила! Гадина! И Кланька тоже хороша! Не успела с мужем разойтись, как уже с кем-то снюхалась и  пацана родила! А делала вид, что в Мишку по уши влюблена! Вот и верь этим стервам!

Михаил решил пройтись от вокзала домой пешком, всего-то пару остановок. Он  неторопливо шагал по вечерним улицам и  катил за собой чемодан на колёсиках. Вот уже и старый дом показался вдалеке. А рядом несколько новых многоэтажек. Ишь, как быстро построили! Потому и машин на дороге прибавилось, едут  сплошным потоком. Да и фонари яркие поставили. Светло, видимость отличная.  Столяров дошёл до того самого злополучного переулка, с которого начались его бедствия. Вот он, перекрёсток… Всё, как тогда… Снег, вечер… Только только бабка с собакой уже не появятся-а-а! А-а-а!

А-а-а-а-а-а!

Газета «Новости нашего города», «Колонка происшествий»:

«Сообщаем подробности трагедии, произошедшей три дня назад на перекрёстке улицы Н. и  переулка К. По словам многочисленных свидетелей — пешеходов и водителей машин, около шести часов вечера по тротуару шел мужчина средних лет и катил за собой чемодан. Он уже собирался пересечь переулок, когда  к перекрёстку вышла местная жительница Марья Ивановна С., семидесятилетняя бывшая учительница младших классов, а ныне пенсионерка. Она вела на прогулку свою собаку — золотистого ретривера. Внезапно пёс начал лаять, рваться с поводка и нападать на прохожего с чемоданом. Хозяйке всё же удалось его удержать, так что животное никакого вреда мужчине не причинило. Но этот человек повёл себя очень странно: внезапно отчаянно закричал, хотя  ретривер  был на поводке и угрозы не представлял, а потом кинулся на проезжую часть и помчался наперерез потоку машин, словно спасался от страшной опасности. Ближайшие автомобили сигналили и экстренно тормозили, но бежавший  через дорогу мужчина всё же был сбит одной из них, перелетел через капот на другую сторону улицы и ударился левым виском о каменный бордюр, хотя совсем рядом был огромный снежный сугроб. Подбежавшие люди увидели лужицу крови возле головы несчастного пешехода, лежавшего без сознания. Немедленно вызванная бригада «скорой» констатировала тяжелую черепно-мозговую травму и доставила пострадавшего в реанимационное отделение. Врачи  борются за его жизнь.

Мы провели журналистское расследование и выяснили, что мужчина проживает в одном из близлежащих домов и, судя  по всему, возвращался с вокзала домой после длительного отсутствия (по словам соседей, он не был дома года два). Где пострадавший находился  всё это время, неизвестно. Родных и близких пока отыскать не удалось.

И еще одна странная, даже удивительная деталь! Хозяйка собаки рассказала,  что два года назад,  зимним вечером, примерно в это же время она шла с ретривером на прогулку. Марья Ивановна тогда поскользнулась и чуть не упала, и от неожиданности на секунду выпустила поводок. Пёс почувствовал свободу, помчался вперед и выскочил на проезжую часть. Учительница пыталась его догнать. Машин на улице было тогда очень мало, и всё могло закончиться благополучно, но один автомобиль ехал по слабо освещенной улице на очень большой скорости. По словам женщины,  водитель гнал, как сумасшедший. Собака успела проскочить буквально перед колёсами, а вот Марье Ивановне не повезло. Она заметила мчащуюся машину слишком поздно.  Её  сильно ударило, так что тело перелетело  через капот и упало на другой стороне улицы. К счастью для учительницы, в ту зиму( как, впрочем, и в нынешнюю) выпало много снега, и высоченный сугроб смягчил падение. Оглушенная женщина лежала некоторое время неподвижно, собака стояла рядом и лизала ей лицо. Сбившая хозяйку машина не остановилась и помчалась дальше. Номер автомобиля пострадавшая, конечно, не заметила.  На улице было пустынно, так что никто на помощь не пришёл. Наконец, потрясённая Марья Ивановна поднялась на ноги и с большим трудом добралась до своего дома, благо, он совсем недалеко.   Уже в квартире она с радостью поняла, что кроме ушибленного бока, никаких других повреждений нет, поэтому лечилась сама, домашними средствами, и ни к врачам, ни в органы правопорядка не обращалась. Пенсионерка полагает, что ей был послан надёжный ангел хранитель,  возможно, потому что она любила всех своих учеников, никогда никого не обижала, а ещё всегда кормила бездомных собак.

Мы продолжаем следить за этой необычной историей и, если появятся новые сведения, обязательно об этом сообщим!»

Из письма Клавдии Крутовой (Столяровой) к Розалии Кацман:

«Здравствуй, дорогая Розочка! Письмо твое получила. Пишу тебе уже по новому адресу, в Израиль! Какая ты молодец, что решила снова выйти замуж за Фиму и переехать к нему! Я представляю, как они с Яшей рады! А фирма, как я понимаю, в надежных руках твоего заместителя   и его сыновей! Опыт управления и молодая энергия! Как всё чудесно устроилось! Можно ведь и из-за рубежа  дела контролировать, правильно? Ну, ты несравненно лучше во всем этом разбираешься, чем я! Главное, что ты теперь вместе со своей семьей!

У меня тоже всё хорошо! Гоша уже все буквы выговаривает! На утреннике в детском саду в костюме зайчика танцевал и стихи читал! Митя с ним всё репетировал! Они друг друга обожают, а я их обоих! Гоша Митю папой называет, это же такое счастье!

Теперь о грустном. У Михаила всё по-прежнему, правая сторона полностью парализована, речь тоже отняло, только мычание какое-то осталось. Врачи сказали, что это пожизненно. Решением суда и с моего согласия я теперь его опекунша как бывшая жена, а  родных  у него нет. Мы с Митей ездили в этот город, продали квартиру и машину  Михаила, а за эти деньги теперь поместили его в хороший  пансионат для инвалидов недалеко от нас. Конечно, было очень сложно перевозить лежачего больного из одного города в другой, но как-то справились. Там уход неплохой, а мы будем наведываться. Дикая  история  с ним произошла… А то, что ты мне рассказывала про гололёд и твоё ужасное падение — это вообще в голове не укладывается! Я как подумаю, что такой человек рядом со мной находился, в одной постели спал, так волосы дыбом становятся! Слава Богу, что он со мной быстро развёлся! Еще и требовал, чтобы я от ребенка избавилась! Дурачок!  Собственное дитя убить хотел! Он даже и не знает, какой чудный пацан растёт теперь! И объяснить уже невозможно, соображение у Мишки почти отшибло. Видишь, он всё хотел, наверное, золотую рыбку поймать, а оказался даже не у разбитого корыта, а с разбитой головой! Вот как бывает!

Розочка, а теперь самое главное! У нас с Митей  через два месяца ожидается прибавление семейства! Врачи сказали — девочка! Гошка каждый день пристает: когда сестричку подарят? А я вот о тебе подумала! Может, и ты бы Яше сестричку или  братика подарила? Вы  с Фимой еще молодые, так чего зря время терять!
Удачи тебе и твоей семье. Обнимаю.

Твоя подруга Клава».

Эмилия Песочина