«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Когда я прочитала «Рябиновый клин», первую часть трилогии Дины Рубиной «Наполеонов обоз», желания написать о ней у меня не возникло. По правде говоря, даже и желания прочесть ее до конца не возникло, и я сделала это только по той причине, по какой Алексей Александрович Каренин дочитывал книгу про евгюбические надписи. Нет, я понимала, что немалому числу людей интересен поток житейских подробностей и разнообразных баек, из которых по моему ощущению «Рябиновый клин» главным образом состоит, но я к этому числу уже не отношусь. Мне понятно, что правдивых или правдоподобных историй про все на свете, почерпнутых из разговоров с таксистами, соседями по даче или попутчиками в купе, можно рассказать десять, двадцать или сто, но непонятно, зачем это делать вне фейсбучного поста, застольного разговора и тем более в книге.
В общем, вторую книгу, «Белые лошади», я, пожалуй, и покупать бы не стала, если бы не прочитала в одном из интервью Дины Рубиной, что ей хотелось, чтобы напряжение в этой трилогии нарастало и к финалу получился бы головокружительный триллер. Только очень уверенный в себе автор мог так рискнуть с первой книгой! Что ж, Рубина именно такой автор и есть — она знала, что делает, и не ошиблась: вторая книга действительно держит в напряжении, и не по видимости произвольно собранными байками, а тем, чем и должна это делать беллетристика — интригой, тайнами прошлого и будущего, динамикой настоящего, а главное, страстями. И как только все это прошивает книгу насквозь, сразу же исчезает необязательность в подборе подробностей, и все, вплоть до описаний природы, необширных, прекрасных и необходимых, начинает работать на то, чтобы созданный автором мир, предельно реалистичный, был при этом нетривиальнее и выразительнее реальности, и поэтому из реальности в себя втягивал бы. Чтобы, видя, как судьба ведет предназначенных друг другу героев Надежду и Аристарха из провинциальной России в столицу, и за границу, и снова в Россию через всю их жизнь таким образом, чтобы эта их предназначенность реализовалась, читатель думал бы о многократном стечении обстоятельств в настоящем (соседи и родственники, связанные смертными тайнами) и в прошлом (венецианский юноша, попавший в Россию с армией Наполеона и ставший родоначальником всей истории), о старинных шкатулках с древними рукописями, о сокровищах, спрятанных в каминах, иными словами, о том, чего он в своей жизни в глаза не видал и не увидит, — чтобы думал он, читая, что все это есть дело совершенно естественное, что иначе не бывает, и еще не то в жизни бывает. Что правда, кстати.
В общем, каждому, кто хочет понять, что такое мастерски написанная беллетристика, или уже понял и рыщет в поисках таковой, стоит читать «Наполеонов обоз». Единственное, что я сделала бы, наученная собственным опытом — дождалась бы третьей части, чтобы не обрывать чтение на самом интересном моменте. Понятно, что у чтения с продолжением есть и своя прелесть, и большая историческая традиция, но когда переворачиваешь последнюю страницу «Белых лошадей» и понимаешь, что до «Ангельского рожка» (так третья книга будет называться), еще ждать и ждать, — прямо вопить от детского возмущения хочется. Ну, дождусь уж, никуда теперь не денусь.
Анна Берсенева
Фотоиллюстрация автора