Ашот ГАЗАЗЯН | Девять автоматов, «Муха» и гранатомёт

ДЕВЯТЬ АВТОМАТОВ, «МУХА» И ГРАНАТОМЁТ

Никто в отряде так и не понял, как Хечо среди добровольцев очутился. У него были такие тонкие пальцы, что солдаты боялись, как бы он их не сломал. Мало ли, работа на фронте тяжёлая – и ящики с боеприпасами таскать нужно, и ямы копать, а вдруг бой рукопашный, а у парня пальцы, как у старой девы, недоучившейся в консерватории. Сам Хечо потом говорил, что просто забрался в автобус с мужиками и сел на свободное место у окна.

Когда отряд высадили на опушке леса, все похватали автоматы, даже у «Мухи» появился хозяин. Хечо достался гранатомёт РПГ-7, в килограммов восемь, не меньше. Да ещё и бронежилет российский — тяжёлый, полная амуниция, словом, а нужно пересечь зелёнку, что-то около одиннадцати километров, и закрепиться на Лысой горе. Защищать, значит, фланг, который обещался безопасный, потому что «только идиоты полезут с той стороны». Так по крайней мере сказал майор, выдававший оружие и боеприпасы.

Прошли километра два. В гору всё. Хечо начал безнадёжно отставать. Малодушно вспомнил, что в этот день он собирался на день рождения друга, где можно было бы красиво напиться и попытаться закадрить одну из девчонок, недальновидно оказавшихся среди разгильдяев из политехнического. И так живо он себе это представил, что в какой-то момент у него даже эрекция вышла. Вышла, но также быстро и отошла в глубины организма с окриком командира: «Не отставать, сука! Не на прогулке…»

Хечо стиснул зубы и ускорил шаг. Шаги давались с трудом. Мышцы ног болели, как после двух часов футбола на поле без травы. Сушняк. И сплюнуть нечем. А дошёл, словом. Все пришли. Девять автоматов, «Муха» и гранатомёт. Перекурили. Перекинулись парой шуток по поводу отсутствия горячего душа и кофе. Теперь — закрепляться на голой земле. У каждого своя сапёрная лопата, и каждый должен выкопать себе «постель». И чем глубже она будет, тем надёжнее. Об этом тоже сказал тот майор. Майор уже из той жизни…

Укрытие Хечо себе вырыл так себе, ровно такая ямка, чтобы командир не доебался. Тот и не стал, значит, нормально.

Стемнело.

«Хорошо ещё, что не холодно. И сухо…»

И тишина полная. Если бы не редкие одиночные и главное – дальние! разрывы снарядов. Тогда бы тишина была практически полной. А так не практически. И небо такое низкое, что каждую звезду разглядеть можно. «Наверно, оттого оно низкое, что мы высоко…»

– Эй, студент, – раздаётся из соседнего укрытия. – Где твой гранатомёт?

Это Сето. Тоже из Еревана. Смешливый такой. Больше всех в автобусе болтал, но кажется, надёжный.

Хечо выскочил из своей ямки, как ошпаренный. Забегал между «постелями» товарищей. Товарищи эти дома так рано, да ещё и по команде не ложились, а потому искренне обрадовались возможности позубоскалить.

– Пиздец тебе, парень!

– Трибунал!..

Но гранатомёт нашелся быстро, в метрах десяти от его укрытия. «Тяжёлая хрень!..»

– Ещё одно слово, заставлю снова землю рыть! – похоже, командир не шутил. Человек он был женатый, знает наверняка, что говорит. Сказал – сделает.

Хечо снова завернулся в плащ-палатку и обнял своё орудие. Причем так, чтобы в случае чего – в бой сразу! Потом подумал, встал и подтащил снаряды поближе. Теперь спать…

Утром все были бодрые. Потому что озябли ночью всё-таки. Расковыряли пакеты с сухим пайком, жуют. Воду пьют. Тихо вокруг. Птички только какие-то что-то щебечут на своём. Ветерок пробегает рядом.

– Вот бы костёр разжечь… – мечтательно произносит Сето.

– … и хашламу из ягнёнка приготовить…

– Отставить! – отрубает голову ностальгии командир. – Забыли, зачем мы здесь? Глядеть в оба!

И снова тихо. Может, и прав был тот майор, когда сказал, что только идиоты полезут «с той стороны».

Лежат солдаты. Смотрят в оба. Девять автоматов, «Муха» и гранатомёт. Никто не лезет. Может, ещё покурить…

Хечо послышалось тихое жужжание. «Откуда здесь муха?» И – совсем не к месту: «Там, где человек, всегда или мухи, или крысы, или тараканы. Нечисть всякая, словом…»

Хечо отмахнулся. И тут в уши ворвался грохот. Успел надеяться, что гром среди ясного неба. Успел на секунду поднять голову. Её оказалось достаточно, чтобы понять – никто из товарищей уже ничего не сделает. Нет их потому что. Лежат в крови, не двигаются больше. Сето только что-то кричит бесшумно. Глаза круглые, рот открыт, артикулирует, а ничего не слышно. И кровь из бедра хлещет. Хечо ухватил его за ремень: «Бежим!»

И катится вниз с горы, увлекая за собой орущего Сето. Падает, встаёт. Ремня из рук не выпускает. А в этом Сето килограммов, наверно, восемьдесят. Ухватился Хечо своими тонюсенькими пальцами за ремень и бежит, натыкаясь на деревья, кочки, камни. Ударился головой. Больно как! Бежит. Когда не бежит, катится комом. Держит ремень. Потому что если выпустит его из рук, Сето сам не побежит…

На опушке леса, откуда они начали свой поход на Лысую гору, Хечо с Сето очутились в совершенно изодранной форме, окровавленные и потерянные. Не дышат практически. А там майор.

– Что такое? Где остальные? – орёт.

И тут сложил Хечо свои тонкие пальцы в кулак. И не кулак совсем, а кулачок такой. Да так заехал майору в глаз, что тот даже ойкнуть не успел. Повалился и лежит. Задумался, наверно.

Набежали люди. Склонились над Сето. Что-то кричат Хечо. А Хечо не слышит ничего. Только жужжание не то мухи, не то пчелы заблудившейся.

И носится в голове: «Девять автоматов, «Муха» и гранатомёт, девять автоматов, «Муха» и гранатомёт»…

Ашот Газазян

Художник Миртад Газазян