Алена ЖУКОВА | Лелик

ЛЁЛИК

Памяти моего кота

Рыжий улетел на небеса, хотя он не птица, а кот. У всех смертных души летучие, а уж его совсем невесомая, потому как не было в ней груза никакого — злобы, обид и зависти. Чистая душа, лёгкая. Наши-то потяжелее будут.

По человеческим меркам Лёлик был долгожитель — подбирался к столетию, а по кошачьим — немного не дожил до двадцати. История его появления в нашем доме полна трагизма. В память о нем хочется ее рассказать.

Лёля эмигрант, как и мы, а прежних его хозяев депортировали из Канады. Было за что. В этой истории есть еще один светлый персонаж: маленький мальчик-аутист, единственный нормальный человек в семье уродов.

Как это часто бывает с не шибко богатыми владельцами недвижимости, мы вынуждены были сдавать в рент часть дома на самом первом, полуподвальном этаже, которую тут называют бэйсмент. Хотелось найти спокойных людей, желательно семью без малышей, поскольку слышимость идеальная. Вот такая семья и нарисовалась.

Они приехали в Канаду не «напрямую», как тогда говорили, а в обход, через Израиль. Милая, на вид, женщина лет сорока, ее моложавый муж и восьмилетний ребенок, все говорят по-русски. Мотив отъезда понятен — мальчика надо увезти от армии. Правда, было не ясно, как они собираются получить в Канаде статус беженцев, кто их в Израиле мог притеснять? Но в детали я не вдавалась, а зря.

Семья поселилась. Мои сомнения, что мальчишка будет шуметь — развеялись быстро. Мальчик был тихий, в глаза не смотрел, из подвала почти не выходил. Однажды я услышала странный звук, вроде мяуканья, и решила, что это ребенок шалит, но это оказался кот. Его прятали, но он нашел лазейку и появился на пороге во всей своей красе: пушистый рыжий шар с забавной рожицей перса. Кот сверкнул янтарным глазом и подставил шейку с белой манишкой. Я почесала, под рукой включилась мурчалка. Захотелось пригласить его в гости на наш этаж, предложить поспать на диване, отведать свежеприготовленную курицу и еще задать вопрос хозяйке кота — почему скрывала такую красоту? Неужели думала, что буду против?

Разговор не получился. Она моих восторгов и сюсюканий не разделила, сухо ответила, что если бы не ребенок, то в жизни этот хомут на шею не повесила, что уйму денег стоило кота в Канаду привезти: прививки, справки… а что теперь? Как сын молчал, так и молчит, только с котом шепчется, скорее замяукает, чем заговорит. А все потому, что один идиот ей посоветовал завести парню собаку или кота, что, мол, живность в доме помогает детям с аутизмом, но все это сказки, а вот кот стал главнее мамы, это уж точно…

Квартирантка уже не казалась милой. По ночам я прислушивалась к звукам, доносившимся из подвала: кровь холодела от истошных кошачьих завываний. Мерещились страшные картины истязаний бедного животного, но кот тут был ни при чем — завывала хозяйка в моменты оргазма. После наступало недолгое затишье, прерываемое руганью, плачем и глухими ритмичными ударами о стену или пол. Тревожные мысли о ребенке и коте не отпускали. С трудом сдерживала себя, чтобы не вмешаться.

Вскоре выяснилось, что мужчина, с которым живет квартирантка, не муж вовсе, а любовник. Муж остался в Израиле. Ребенка она увезла и отдавать не собирается: «Пусть развод даст, алименты, а если приедет разбираться, то получит по мозгам. Да он и не приедет — мамочка не пустит…», — злорадствовала квартирантка.

Захотелось срочно избавиться от этих постояльцев, но по закону, это сделать совсем не просто. Судьба решила эту задачку за нас.

Мы с мужем уехали в Мексику, оставив в доме взрослую дочь и бабушку. Шумное соседство их не смущало. Бабушка плохо слышала, а дочку забавляли страсти, кипящие на нижнем этаже. Расслабиться на мексиканской ривере, все же, не удалось. Дочь позвонила и, глотая слезы, рассказала жуткую историю, случившуюся вскоре после нашего отъезда.

Среди белого дня к нашему дому в Канаде подъехала полиция и попросила провести к ребенку, находящемуся в бэйсменте. Его мать арестована на границе с Америкой при нарушении паспортного контроля, мужчина, ее сопровождавший, задержан за контрабанду наркотиков. Это было ужасно. О том, что постояльцы куда-то уехали пару дней назад, было ясно по наступившей тишине, но то, что они оставили в подвале ребенка, никто не знал. Кот тоже не появлялся наверху, видимо, мальчик его не выпускал из рук. Хотела ли женщина просто сбежать или решила развлечься в Штатах, так и осталось не ясно. Ее посадили в тюрьму, а мальчика передали в приемную семью, а вот кота не взяли. Бедный ребенок, он ведь молчал и, скорее всего, не мог объяснить, что этот кот – единственное и самое лучшее, что было в его жизни, а если бы и смог, кто знает, захотела ли бы эта приемная семья приютить еще и кота. Усыновить кота пришлось нам.

Буквально на следующий день к дому опять подъехала полицейская машина с двумя славными полицейскими в полной экипировке. Они приехали кормить кота. Дочка опять обалдела, еще не придя в чувство, после того, как узнала, что в нашем подвале несколько дней сидел в одиночестве маленький мальчик. Она предложила свою помощь, пообещав заботиться о коте. Полицейские с явным облегчением уехали и больше не приезжали с кормежкой.

С этого дня у Лёли началась новая жизнь, а уж как наша изменилась! В доме появился доктор-кот. К тому из нас, кому нездоровилось, он шел первым делом. Даже, если хворь еще только подбиралась, он уже чувствовал ее и не отходил от пациента. Лечил просто – своим теплом и лаской. С ним болеть стало легче, а вот Лёльке пришлось чуть ли не на тот свет самому отправиться.

Его хозяйку после нескольких месяцев тюрьмы выпустили на волю, а любовника законопатили надолго. Ей некуда было идти, кроме нашего дома. Пришла зимой в босоножках, в тех, которых взяли на границе, в них и выпустили. Стало ее безумно жаль – потерянная, никому не нужная, без ребенка и мужа, без денег и языка, без прав на легальное проживание в этой стране. Конечно же, я впустила ее и даже начала помогать в переговорах с юристами, чтобы вернуть сына, но, чем дальше впутывалась в эту историю, тем больше понимала – дело гиблое, эта женщина опасна, а своему ребенку особенно.

Вот только Лёлику ничего не угрожало. Она даже видеть его не хотела. Правда, однажды, когда в очередной раз квартирантка зашла «стрельнуть» чашечку кофе, Лёлик застенчиво приблизился к ее ноге, напряженно принюхиваясь. Вдруг фыркнул, зашипел. Что-то ему очень не понравилось. Когда я поняла, что, то полностью с ним согласилась – на ноге бывшей хозяйки вокруг щиколотки извивалась свеженькая татуировка змеи угрожающего вида: из ее пасти высовывалось жало и торчал острый зуб. В моей голове промелькнуло: «А ребенок ведь может испугаться такого!»

Увидеть реакцию мальчика на материнские художества не довелось, а вот Лёлику пришлось почувствовать «укус змеи» на своей шкуре. Как-то раз квартирантка опять надолго пропала. Вернулась с отвратного вида мужичонкой, пахшего водкой, и заявила, что это ее братик, который недавно приехал в Канаду, и теперь она будет у него жить. Братишка заржал и шлепнул сеструху по попе. Еще она заявила, что ребенка ей отдадут, уже есть решение, а кота мы должны вернуть законным хозяевам.

Что мы могли поделать? Лёлю забрали. Но, как оказалось, ненадолго. В канун Нового года перед нашим домом на морозе стояла клетка с полудохлым котом и записка: «Делайте с ним что хотите, нет денег его лечить».

Лёля умирал от истощения. Он не вставал, почти не дышал, ужасно пах. Его задние лапы тащились по земле, было похоже, что его избили и повредили позвоночник. Вдобавок у него было воспаление легких и сердечная аритмия. Когда доктор понял всю сложность ситуации и то, что имеет дело не с хозяевами-убийцами, а тоже, в каком-то смысле, жертвами, то предложил не мучить животное и самих себя. «Не жилец…» – был приговор врача. Но доктор-кот не согласился с диагнозом коллеги.

Через несколько недель капельного вскармливания (растворенную в воде еду в сведенный судорогой рот) он подал нам знак: ребята, хоронить рано, я еще могу мурлыкать, а еще через неделю дрожащей лапой стал умываться и поднялся. Все! Лёля вернулся к жизни, и мы вместе с ним.

Прожил он после этого с нами семнадцать лет, а прежних хозяев депортировали из Канады. Мальчика тоже – его по закону не могли оставить в приемной семье. О судьбе его ничего не знаем. Надеюсь, что жив и здоров. Вот только часто думаю, каково ему было остаться без Лёли, который его лечил, с кем можно было пошептаться, кому пожаловаться. Теперь и мы осиротели – Лёля улетел на небо, хоть он совсем и не птица, а кот. А может, уже ангел?

Алена Жукова