Александр Бунин | Битва за урожай

Битва за урожай

Когда нежные городские особы переезжают на ПМЖ в село, их прежняя система ценностей рушится до основанья, а затем приходит в полную негодность в соответствии с историческими традициями. Бриллианты перестают быть лучшими друзьями девушек и уступают первенство веерным граблям, а важнейшим из искусств становится добыча удобрений для садово-огородных посадок.

Дамы в ускоренном режиме начинают потреблять разноцветное вино и деревенские премудрости: скупают лопаты, совочки, косилки, ёршики из валирийской стали, жидкости от и для сорняков (поди угадай), радостные телогрейки от кутюр, и втыкают в землю всё, что может с разумным течением времени видоизменить пустынный пейзаж и возрадовать их прекрасные очи с очаровательно крохотными диоптриями.

Жилища наших героинь, выполненные в стиле «жёсткий модерн», размещались на одной улице модного посёлка Ново-Грязьево Estate Village Island. Друг против дружки. Разделяла их лишь взаимная неприязнь и унылая демаркационная линия из чёрного пупырчатого асфальта, произведённого по местным таинственным ГОСТам.

Селянки, проводя иллюзорный образ жизни, были вволю обеспечены денежными средствами, полноватые даже. Непосредственно не по средствам. Но полнота их не портила, а наоборот, красила (в перспективе), являясь иллюстрацией необходимого условия для выживания в здешних широтах. Русская женщина должна быть мужественной и крепкой по определению. Конь с избой нынче не входят в обязательную программу соревнования, но пьяного голову семьи на себе до дома допереть – это уж извольте! А кого и куда может занести легковесная «моделя» с навязанными общественному мнению скудными арифметическими параметрами? Только в приют поддельных грёз, где рабочий человек потратит всю получку на малообворожительную элитную алкоголь и бельгийскую хрустальную вазу из подольского бутылочного стекла.

Наши Орлеанские девы такого обращения с мужчинами не допускали. Никогда. Сильны были. И русским духом, и сдобным телом, и бессмертной идеологией. Им солнца не надо, им партия светит.
Дама №1, приятная в некоторых отношениях, была из столоначальной среды правого полусреднего звена, со стандартной для их духовной субкультуры биографией: завод – комсомол – партия – исполком. С заводскими по молодости не ходила, сохраняла облик, своё брала в целомудренной «Зарнице» в период проверки на патриотизм пионерских лагерей. Собственный её патриотизм начинал расти лишь по мере удаления от линии фронта. Имела нордическую поступь активиста общества «Знание» и лик революционной феи с тяжёлым характером дипломированного вахтёра. Заядлая труженица. Истинный педант своего дела. Не построив на выделенные деньги целый микрорайон, вместо тюрьмы угодила в деревню, где продолжала отравлять людям жизнь уже на природе. Ухват-баба. Если б не осечка в карьере, могла бы возглавить конвойную службу страны. Она весьма привлекательно смотрелась в камуфляже с бензопилой.

Дама №2, приятная не во всех отношениях, была вдовой крупного бизнесмена из законодательной администрации, преуспевшего на просторах оптовой торговли денежными знаками, который, уехав с домработницей за́ море на переподготовку кадров, забыл воротиться на стартовую позицию. У него всегда была плохая память на страны и лица. На исходе первой пятилетки широкая суженая заметила отсутствие брачного компаньона и стала что-то подозревать, охваченная буржуазными мыслями, затем погрузилась в пленительный дауншифтинг, не капризничая, не шаля контентом, исправно внимая «Валенкам» и лобзая лобзиком жилистую фанеру. Юркая, как луговая собачка, выспавшаяся днём, обуянная жаждой сплетен и романтической мечтой о конском навозе для хризантем и зарождающегося личного коллективного хозяйства. «Мечты, мечты, где ваша сладость?».

Жизнь обычного человека устроена таким образом, что для того, чтобы разжиться навозом, нужно как минимум иметь знакомую лошадь. А это не всем дано. Не всем и не каждому. Мало у кого телефонная книга пестрит номерами подобного направления. Но мечта состоялась, обдав заинтересованных лиц сладостью осуществления. Сладость не могла не прийти в этот локальный мир агрономных вожделений.
Раннеосенний день был тих и светел. Всходила биполярная звезда. Неторопливо пели птицы, в воздухе пахло недавней луной. По улице гуляла ничья коричневая лошадь, оставляя на поверхности межведомственной территории компактно-весомые следы своего пребывания.

Дамы узрели изысканно структурированную массу одновременно и одновременно же, усмирив жактильность, выскочили из хоро́м, напугав животное и размахивая орудиями и средствами производства. Блистая кинетической энергией и обескураживающей искренностью, они принялись обоюдогромко излагать инвективы, преисполненные фрагментов культурной речи из лексикона нынешних сотрудников министерства иностранных дел, полисемантических из-за своей омонимичности. Ноздри чувственно животрепетали. В глазах плескалась решительная отвага: вдвое больше или ничего! Рука крепка и ноги быстры! Пустые ножны лупят по раскалённым ляжкам. Рубахи с пальмами выгнулись, как кирасы. Вулкан Кракатау взрокотал.

Жизнь вокруг предусмотрительно замерла. Птицы заткнулись, лошадь убежала. Солнце выглянуло и тут же скрылось во избежание освещения сомнительных событий. Поголовье окрестных боевых генералов, не служившее в армии, задумалось о своей низкоразрядной слесарной юности. Время летело экономическим классом. Неясность исхода раздражала.

Воительницы скопились возле объекта и измеряли друг друга недобрыми взглядами. Гектор – Ахилл. Кассиус Клей – Джо Фрейзер. Рокки IV. Винтик – Шпунтик. Контрольного взвешивания не было. Обе тонули в пруду агрессии. О капитуляции не думал никто. Страсть к неучтённым жизненным благам теребила мозжечок. Суперледи с суперзадачами. Идеальные боевые машины в ареале управляемого хаоса. Без колесниц, боевых слонов и тактических уловок.

Неизбежно приближалось интересное. И оно приблизилось вплотную, обнажив другое неизбежное. «Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю…».

Вместительные амазонки, презрев кодекс чести начинающего фермера и сбросив груз войлочных парео, принялись ходить по воображаемому кругу, чуть присев и широко расставив жадные руки. Глаза сверкали на развилке жизненного пути. Grand Prix естественного происхождения лежал в центре народных волнений, как вырытый топор кровожадной войны и внушал мысли. В ход пошли нижние конечности и некрупные предметы обихода. Тяжёлое дыхание бойцов накрыло жилой массив. Земля тряслась. Груди тоже. Швы на штанах трещали, тушь текла, контактные линзы и лишние ресницы сыпались и бились оземь, академические стрижки молили о реновации. Стоял рёв, хруст, мелькание рук и ног. Быстрота их движений удивляла определённым изяществом. Дамы взопрели, как трудолюбивые любовники. Одежда и молодость помялись.

Женская битва свирепее мужской. И она беспощадна. И изобретательна. Это вам не пармезанский балет и не индейский брачный танец последних из могикан. Не щипки, огненные более чем с пылу с жару. Здесь важна каждая мелочь, каждое векторное перемещение тела. Дамы опасны уже тем, что в одиночку умеют ходить на супостата «свиньёй».

Озадаченная очередным манёвром противника, настырная комсомолка ринулась в обход с фланга, пыльно семеня подошвами как древнегреческий пехотинец, пытаясь вытолкнуть вражью силу за пределы магической окружности и пробраться сопернице в тыл. Усталая от внеплановой гимнастики нога не вынесла дополнительного напряжения и крупное туловище, растеряв и без того шаткий эквилибриум, совершило вынужденную посадку аккурат в центр иноземных залежей органического вещества. Произошла полная оккупация желаемого. Удар «земля – земля». Всё! Бой был окончен. Победитель получил всё. Так просто и быстро. И кровь не била толчками из ран.

Триумфатор сидела в материализме и громко улыбалась, вдыхая аромат победы и ощущая лёгкий интеллектуальный пессимизм, вызванный торжествующим буйством случая. Царевну горы сидячую не обижают. Её награждают. По заслугам результата. Административный ресурс оказался сильнее наивного пафоса. Впрочем, как всегда. Победа – это и улыбка и сумерки богов. Керамическая карма на родосских ногах из неостывшего полевого шпата.

Резня закончилась и трудящихся стала томить всесторонняя жажда. Потерпевшая, простолюдинно вытирая лицо рубашкой и дерзя речью с логопедическими трудностями, пошла припасть к ведру. Она покидала ристалище чинно, гордо, достойно, с прямой неугнетённой спиной, бросив небрежный лук в благоухающий партер. Вины за ней не было. Для достижения своей сокровенной бесплатной мечты она сделала всё, что могла. И она была по-женски счастлива. Во-первых, размялась, освежив рутину межвидовых отношений, во-вторых, трудно быть несчастным человеку, у которого есть резиновые сапоги и полный тазик морских камушков, присланных с оказией умершим мужем.

Не стоит бояться красот сельских пространств. Не в Америке живём.

Александр Бунин
Художник Игорь Варченко