Исай Шпицер | Поговорим с тобою, Виктор

К 80-летию известного поэта-песенника Виктора Гина

С поэтом Виктором Гином меня связывает многолетняя дружба. Мы учились в одном институте, посещали одно и то же литературное объединение. Я был свидетелем его первых публикаций в ленинградских изданиях, в журналах «Юность», «Нева», альманахах «День поэзии» и «Молодой Ленинград», а в дальнейшем – и его успехов в песенном творчестве.

Пишу эти строки и не уверен, что имя поэта хорошо знакомо читателям или слушателям. Поскольку автор песенного текста, как правило, остаётся «за кадром».

Но если я перечислю хотя бы несколько песен на стихи моего друга, то уверен, они «на слуху» у многих и сейчас, хотя с момента первого исполнения их прошёл не один десяток лет.

Итак, «визитные карточки» Виктора Гина – это его популярные песни: «Поговори со мною, мама», «Дарите женщинам цветы», «Наливное яблочко», «Зорька алая», «Моя любовь на пятом этаже»… Среди исполнителей певцы: Анна Герман, Эдита Пьеха, Валерий Ободзинский, Сергей Захаров, Ирина Понаровская, Эдуард Хиль, Лев Лещенко, Людмила Сенчина, Вадим Мулерман, Иосиф Кобзон, Ренат Ибрагимов и так далее. Список популярных композиторов, с которыми работал Виктор, не менее впечатляющий: В. Гаврилин, В.Добрынин, Е.Дога, Б.Дубравин, А.Лученок, В.Малежик, Э.Мовсесян, А.Морозов, В.Плешак, В.Шаинский….

В настоящее время Виктор Гин живёт в Иерусалиме, по-прежнему пишет стихи, пьесы, песенные тексты. Издал несколько поэтических книг и сборник пьес. Встречается со своими поклонниками в России, Израиле, США, Германии. Этот разговор с ним представляю читателям в связи с его юбилеем – 80-летием.

– Виктор, поговорим о твоём творчестве. Ты сотрудничал с известными композиторами и замечательными певцами, как артист Ленконцерта ты изъездил почти весь Советсткий Союз, тебя встречали цветами, аплодисментами…

– Спасибо за эти приятные воспоминания.

– Расскажи, пожалуйста, с чего всё это началось.

– Я себя отношу к «шестидесятникам». Именно в эти годы стал писать стихи и публиковаться. В 1967 году несколько моих стихотворений напечатал журнал «Юность». Это я считал для себя большим успехом. Ожидал публикаций и в других издательствах. Но подошёл 1968 год, вошедший в историю как год вторжения советских войск в Чехословакию. Внутри страны власти ударили по диссидентскому движению. Я не был его активистом, но моего друга поэта Николая Данилова за стихи приговорили к принудительному лечению в психиатрической больнице. Двенадцать его друзей, в том числе и я, были допрошены «органами». Меня тут же выбросили из нескольких журналов. А редактор ленинградской «Смены» прямо сказал, что мои стихи запрещено печатать. Я стал ходить на песенную секцию Союза композиторов и сотрудничать с молодыми авторами. Однажды на этой секции я познакомился со студентом второго курса Ленинградской консерватории Владимиром Мигуля. (Сегодня его, к сожалению, нет в живых). Володя предложил мне написать стихи на музыку, которая у него уже была. Так появилась песня «Поговори со мною, мама», спетая молодой певицей Валентиной Толкуновой.

– Я хорошо помню то время. Песня стала лауреатом телевизионного конкурса «Песня-74». То был редкий для советской эстрады случай, когда песня трёх мало кому известных авторов (исполнителя я тоже отношу к ним) добилась такого успеха. А ведь, я-то знаю, песня была посвящена твоей маме Софье Михайловне…

– Конечно же, моя мама, как все матери, заслужила самых тёплых слов. Особенно, если учесть её материнский подвиг. В первый же месяц войны мы: мама, мой четырёхлетний брат и я, двухлетка, в районе Орла попали в оккупацию. И в течение трёх лет ежедневно, ежечасно мама рисковала своей и нашей жизнями. Нас спасло то, что она знала немецкий язык. Я помню, что она постоянно брила наши головы, чтобы на них не видны были тёмные волосики.

А что касается песни, то она попала на конкурс благодаря огромному количеству писем от телезрителей. С этого момента я стал работать со многими ведущими композиторами страны. К примеру, с известным молодым композитором Александром Морозовым, с ним я написал не менее сотни песен: «Зорька алая», «Наливное яблочко» (пела Анна Герман) и другие.

– Всё ли после этого успеха шло гладко?

– Конечно же, нет. Всякое случалось. Однажды с композитором Георгием Мовсесяном мы написали песню «Мы славим твоё возрожденье, родная страна». Песня стала весьма популярной. Её исполняли все хоровые армейские коллективы, начиная с ансамбля песни и пляски имени Александрова. Её также пели многие известные певцы, в том числе и Иосиф Кобзон. Песня очень нравилась Брежневу, под эту музыку он встречал всех прилетавших в страну руководителей других государств. Однажды песня попала в концертную программу очередного партийного съезда. За четыре часа до начала концерта устроили прогон. И вдруг до режиссёра дошло, что придётся перед лицом «чести и совести нашей эпохи» объявлять: «Слова Гина, музыка Мовсесяна, исполняет Кобзон». Режиссер стал лихорадочно искать выход из этого пикантного положения и нашёл-таки. Он поставил на сцену сорок артистов балета, и они под звуки песни стали передавать друг другу огромную шестерёнку, а ведущий объявил: «Исполняется вокально-хореографическая композиция на тему песен из фильма «Возрождение», поёт Иосиф Кобзон».

– Ты не испытываешь сейчас чувство неловкости за некоторые песни, написанные в советское время?

– Я никогда не скрывал своего комсомольского прошлого. Я был комсомольским вожаком, ходил в «розовых очках». В партию не вступал. Я не считаю, что писал конъюнктурные песни. Они были гражданственными. Скажу только, что этот жанр достаточно тяжёлый для авторов. И не следует путать его с конъюнктурой. Воспевать красоту страны, её непостыдную историю – это одно, а воспевать вождей, партию – это другое. Я не писал о партии и её вождях. Я писал: «Какою было радостью тогда послевоенную дышать весною». И сейчас готов под этим подписаться.

– Виктор, тебя долгое время с Иосифом Кобзоном связывала творческая дружба. Сегодня мнение публики о нём неоднозначно. Что бы ты мог сказать?

– Лично я знаю Иосифа Давидовича с хорошей стороны. Когда он работал в Москонцерте, всегда помогал молодым исполнителям. Они на него буквально молились. Он помогал им выйти на союзные и международные конкурсы. Думаю, что если бы не Кобзон, не было бы Аллы Пугачевой. Десять лет она проработала никому не известной певицей в Москонцерте. Именно Кобзон рекомендовал его с песней «Арлекино» на международный конкурс в Сопоте, где она получила гранд-при. Помогал он и молодым композиторам, попадавшим в непростые ситуации. Вспоминаю такой эпизод. Однажды при мне Никита Богословский заявил, что уличил в плагиате композитора N и напишет на него фельетон в «Крокодил». Я сотрудничал с этим композитором. Вечером мы поехали с ним в Театр эстрады, где в этот день пел Кобзон, и всё ему рассказали. Кобзон подошёл к телефону-автомату, набрал номер и сказал: «Никита Владимирович, я слышал, что вы собираетесь опубликовать фельето про N. Прошу вас этого не делать». Этого было достаточно, чтобы фельетон не появился. Кобзон всегда оставался творческим человеком. Он меня то и дело спрашивал при встрече: «Витя, у тебя есть новые песни?» – «Нет». – Врёшь, открой «дипломат». Там у меня всегда лежали распечатанные ноты песен.

Когда Кобзону присвоили звание народного артиста, я позвонил ему в Москву, а он мне: «Да с чем ты меня поздравляешь… Вот Высоцкий – тот действительно народный». Кстати, именно благодаря Кобзону Высоцкого похоронили на Ваганьковском кладбище.

– Виктор, а что ты можешь сказать о других исполнителях, с которыми приходилось работать?

– Очень прост в общении был Эдуард Хиль. У него не было «звёздной болезни». Он был мастером исполнения жанровых песен. Однажды из-за одной из моих песен, которую пел Хиль, был уволен редактор центрального радио.

– Это как?

– Праздновалась очередная годовщина вступления Грузии в состав СССР. Туда отправился Брежнев со свитой, и центральное радио передавало в честь этого праздника концерт, где и прозвучала наша с композитором Валерием Гаврилиным песня «Ишак и соловей». В музыкальную редакцию явился инструктор ЦК партии: «Это кто у вас ишак, а кто соловей?» И редактора сняли.

Удивительная женщина Эдита Пьеха. К ней всегда хотелось обращаться исключительно на «вы». Она пела мою песню о Тане Савичевой. И в каждом исполнении её боль была искренней. Вспоминаю её гастроли в Израиле в начале 1990-х. После одного из концертов она сказала в зал: «Если у кого-то будут письма (а в те годы отношения между Советским Союзом и Израилем были натянутыми), принесите их мне в гостиницу. В итоге она увезла мешок писем, и все они дошли до своих адресатов.

Ну, и конечно, незабываемая встреча была с Анной Герман. Как-то, отдыхая летом в Усть-Нарве, мы с Александром Морозовым, написали песню «Наливное яблочко» и единодушно решили, что её может спеть только Анна Герман. Но где её найдешь? Приезжаем в Ленинград и видим на афишах Анна Герман! После концерта мы пришли к ней за кулисы. Мы были для неё неизвестными авторами, но она очень дружелюбно и заинтересовано приняла нас и согласилась записать нашу песню. Не буду здесь говорить о её уникальном голосе, скажу только, что от самой Анны исходил какой-то свет и гипнотическое очарование. Помню, как-то мы предстали перед ней с Владимиром Шаинским. Не могу похваcтаться своим ростом, а Шаинский на голову был ниже меня, и вот мы смотрим на Анну Герман снизу вверх, задрав головы. Жаль, что не было видеокамеры, это был бы уникальный снимок.

Валентина Толкунова, кроме «Поговори со мною, мама» пела ещё несколько моих песен. Я с ней был дружен более тридцати лет. Каждый год она выкраивала недельку-другую на приезд в Иерусалим. Жила она в иерусалимском женском русском Горненском монастыре. И никто не знал о её приездах. Однажды, будучи на гастролях Израиле, она с подругой пошла в тель-авивский торговый центр «Дизенгоф». В тот день там был совершен теракт, приведший к многочисленным жертвам. Её подруга попала в больницу, а Валя впоследствии признавалась, что её уберёг Бог. Я считаю, что это был поворотный пункт её ухода в религию.

– Виктор, а были какие-то, скажем так, забавные эпизоды…

– Предостаточно. Однажды мы с Яковом Дубравиным написали песню «Ночной полёт». В ночном самолёте человек рассуждает о судьбе родины. Там был такой припев: «Вьюги и ветра стихли до утра, бури, ураганы улетели прочь. Спи, моя страна, ты у всех одна, по твоим просторам тихо ходит ночь». Мы с композитором показали эту песню Хилю. А он: «Ребята, вы с ума сошли! Эту песню не пропустят». – «Почему?» – «У вас получается, что ночь ходит по нашей земле? Я хорошо знаю членов худсовета». Мы всё-таки рискнули, и нам на худсовете слово в слово повторили то, о чём говорил Хиль.

Или однажды мы с композитором Морозовым написали песню к всесоюзной детской телеигре «Один за всех, и все за одного». В припеве были такие слова: «Нельзя забыть нам стройный лес, он в темноте казался выше, на ель двурогий месяц влез, чтоб нас получше было слышно». Редактор посмотрел и замялся: «Вы знаете, месяц мужского рода, а ель женского. Дети НЕ ТАК поймут». Представляешь?!

– Виктор, хотя ты уже давно живёшь сейчас вдали от России, я знаю, что твои песни по-прежнему звучат там на концертах, по радио, их вставляют в документальные и художественные фильмы, тебя приглашали на Центральное телевидение на запись передачи, посвященной памяти Валентины Толкуновой. Ты в курсе «песенной индустрии» в России в настоящее время. Скажи, что там происходит сейчас в «твоём» жанре?

– Полнейшая коммерциализация. Как сказал один московский журналист: «Поют и танцуют деньги». Выход на сцену «звезды» и запись клипа стоит десятки тысяч долларов.

– Спасибо, Виктор, за эту беседу. С юбилеем и желаю тебе новых песен!

Беседовал с Виктором Гином Исай Шпицер