«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
После Второй мировой войны у моего отца из 11 братьев и сестёр осталась жива только одна сестра Рая. Она была любимой сестрой отца, и он ласково звал её Райце. В молодости была она красавица, белокожая с чёрными вьющимися крупными локонами и прекрасными серо-голубыми глазами. Природа не поскупилась.
В 16 лет она влюбилась в местного парня Гирша Блуменау. Оба жили в Тукумсе, еврейском городке, в Латвии, который, казалось, сошёл с картин Шагала: деревянные домики, покосившиеся заборы, кривенькие улочки на неровной местности.
В 30-е годы прошлого столетия в поисках хорошей жизни Гирш уехал в перспективную тогда Южную Африку, где звать его уже стали Гарри. Через год к нему приехала Рая, его невеста, и звать её там стали Рут. Они поженились, родили четырёх сыновей и относительно благополучно дожили до старости, в окружении любящих детей и большого количества внуков. Гарри стал владельцем неплохого бизнеса, бензоколонки с полным прилагающимся к ней автосервисом. Вот такая предыстория.
Итак, у моего отца уцелела одна единственная сестра и была она в недосягаемой дали. Но была.
После смерти усатого тирана наступили кой-какие послабления и пошли редкие письма. Иногда с фотками. Какими богачами нам всем казались наши африканские родственники! Как красиво они жили, как одевались, какие там были неземные, холённые, утончённые женщины! А их дома, их быт — какая роскошь!
Не описать наши восторги и тайную гордость, что у нас есть такая родня. Раз в год они присылали нам посылку. Это вообще не передать словами! Большая часть содержимого посылки продавалась, вырученные деньги были огромным подспорьем к нашему семейному бюджету. Те немногие шмотки, что оставлялись себе, с благоговением носились долгие годы.
В 60-е годы настало время, когда иностранцам можно было как туристам посещать СССР. И Рут с Гарри собрались в поездку. Конечно, «нужны» им были Москва и Ленинград, как же! Главной целью был приезд в Латвию, где они родились, повидаться с родственниками и земляками. Рае встретиться, наконец, с братом, моим отцом, после долгих лет разлуки.
Однако, этой встрече не суждено было случиться. Незадолго до поездки, у Раи обнаружили опухоль в голове. Операция прошла удачно, опухоль удалили, но при этом задели нерв, и моя тётя провела остаток жизни полностью парализованная в инвалидном кресле.
Но дядя Гарри через какое-то время всё-таки приехал! Погода той весной 64-го года была замечательной. Солнечной, теплой, кругом всё зеленело, буйствовала сирень. Перед приездом дяди Гарри у нас дома во всю кипела подготовительная работа. Покупалось всё лучшее из лучшего: телятина, лососина, икра… Мама солила, мариновала, пекла и готовила, не жалея сил. Только бы достойно принять дорогого, такого долгожданного гостя. Денег отец у кого-то отдолжил. Чтобы всё было на уровне, только бы не ударить лицом в грязь. Мы бедные, но гордые! Не прибедняться, не плакаться — у нас всё есть.
За пару дней до знаменательного дня, к нам домой заявились два техника из телефонной сети: проверка телефона. А у нас телефон работает исправно, мы никого не вызывали. Неважно, сказали техники, плановый техосмотр. Было ясно, что в наш телефон вмонтировали прослушку, и впоследствии по телефону говорили минимально и обкладывали его подушками.
Когда дядя наконец прилетел, жить ему у нас у нас не разрешили и поселили в гостинице «Рига». При нём был человек, гид-переводчик, КГБшник, который составлял график передвижений туриста, его расписание дня. К нам домой этот человек не приходил, но держал всё в поле зрения и под контролем. Он сказал отцу, да и Гарри знал, день и час возвращения обратно. Самолёт улетал такого-то числа в 22 часа, т. е. в 10 часов вечера.
Каждое утро отец шёл к гостинице, встречал Гарри и приводил его к нам домой. Идти было не очень далеко, через центр города, через сквер, где на скамейке постоянно сидел один и тот же тип и читал газету. Это Гарри не мог не заметить. Смеялся, какая же он важная персона, что за ним, простым человеком из Иоганнесбурга, была установлена конспиративная слежка. В то же время это было не слишком приятно и даже страшновато.
Ну, а дома у нас проходил «Фестиваль – Гарри»! Стол был всё время накрыт, одни блюда и напитки сменялись другими, входную дверь уже не запирали. После робкого звонка или стука в дверь, гости заходили прямо в столовую. Сколько народу у нас перебывало, уму непостижимо. Все близкие и дальние родственники, бывшие тукумчане, друзья детства, просто знакомые и, возможно, под шумок и на халяву, незнакомые тоже.
Дядя Гарри был суперстар, со всеми обнимался-целовался, его идиш с вкраплённым в него английским звучал так очаровательно непривычно. Все были счастливы.
В один из дней Гарри попросил меня поехать с ним на взморье, он хотел побродить по пляжу, искупаться в море. Ехать одной с ним я смущалась, и к нам присоединилась моя школьная подружка Софка, у которой бабушка тоже была родом из славного городка Тукумс. Помню, стояли мы на перроне и ждали электричку: Гарри, пожилой иностранец с уже особым своим заграничным лоском, а рядом с ним стоял пьяница в старом грязном ватнике и рваных сапогах. Оба курили, дядя свои сигареты, а мужик в грязных пальцах, с чёрным под ногтями, держал свой жалкий окурок. Меня, ещё девчонку, тогда поразил контраст между этими двумя. Капиталист и пролетарий: картина маслом…
Наконец наступил последний день пребывания нашего гостя. Но мы все знали, что впереди ещё до вечера много часов, и он успеет у нас побывать, самые близкие договорились зайти с ним попрощаться, надо было для него ещё сложить и упаковать кучу подарков от нас и от всех, для его многочисленной африканской мишпохи. Мама ещё собралась рано утром сходить на базар пополнить запасы провизии…
И тут, в 8 утра, раздался телефонный звонок. Говорил гид-переводчик: «Вы знаете, что сегодня ваш родственник улетает?». «Да, конечно знаем». «Но он улетает сейчас, в 10 часов утра!». «Как, вы же сказали в 10 вечера!». «Вы неправильно поняли! Если хотите попрощаться, берите такси и приезжайте к гостинице!».
Мой бедный больной папа, небритый, не мытый, со сна… мама в панике нашла старую сумку, накидала туда всё, подарки-неподарки, что под рукой лежало…
Вызвали такси, и мы все помчались прощаться с Гарри. Если сказать, что Гарри был в шоке, то это ничего не сказать. Он сказал: «Меня выбрасывают из вашей страны!». Вот такой трюк провернули эти гады из КГБ.
Тогда я в первый и в последний раз в жизни видела, как в голос плакал мой отец. Он прощался не только с Гарри; он прощался со своей любимой сестрой Райцей, со своей молодостью, с воспоминаниями о Тукумсе, со своей тяжкой, непростой жизнью. Он знал, что навсегда. Через три месяца моего папы не стало.
Кстати, в Тукумс Гарри не пустили, сказали, что там военная зона.
Мириам Свердлов
Фото из семейного архива автора