Анна Станюкович | Редактор и текст

Об авторе

Станюкович Анна Андреевна. Родилась в 1971 году в Москве. Отец — известный историк, мать — переводчик. С 15 лет работала в театре в качестве звукорежиссера и осветителя. Имеет высшее экономическое образование. Защитила кандидатскую диссертацию по социальной философии. Около 20 лет проработала  доцентом кафедры журналистики в одном из московских вузов. Сейчас — редактор сценарного агентства.

Редактор и текст

Эта заметка родилась из обсуждения сегодняшних проблем в профессиональной сценарной среде.

Я не сценарист. Я редактор в сценарном агентстве. У меня очень приличных размеров портфель хороших, изумительных и гениальных сценариев. Просто поверьте на слово, я страстный киноман, плохой материал от хорошего отличить могу. Мое агентство даже писало по конкретным техническим заданиям от производителя. Мы чудом продали только два сценария. И то для «документари». Студии и компании не читают. От слова совсем. Даже логлайны читают с трудом, что уж там про готовые написанные сценарии говорить? Это и есть тот самый кризис сценариев? Да не смешите меня! Кризиса сценариев нет! Есть продюсеры, в большинстве своем исповедующие бессмертный принцип «пипл хавает». Чаще всего с очень сомнительным культурным уровнем, вызывающими массу вопросов вкусовыми предпочтениями и бесспорно узким кругозором. И ни минуты не желающие рисковать, пытаться протащить на экран какие-то новые темы, отличные от военного патриотизма, спортивного патриотизма, патриотизма силовых структур и слезливых историй о тяжелой женской доле.

Около 90% присылаемых в агентство сценариев отвергаются еще на стадии синопсиса, чаще всего из-за вторичности и примитивизма. Будучи занудой-перфекционистом и граммар-наци, могу сказать, что оставшиеся 10% нередко страдают косноязычием и отсутствием знаний в области пунктуации и орфографии. И сами себе портят картину. Мне нужно иной раз продираться через убогое письмо, чтобы наконец найти замечательную идею. И это одна из серьезнейших проблем. Текст у автора – это его лицо. И авторы это лицо сами же и уродуют.

Кроме того, я уже очень давно не наслаждалась хорошо (а еще лучше – блистательно) прописанными диалогами. Все какое-то «регулярное». А я почитаю условного Нила Саймона, у которого что ни слово, то находка, и мне рыдать хочется.

Еще одна глобальная проблема, встречаемая мной в сценариях, – абсолютное непонимание автором того, что герой действует, сообразуясь с какой-то своей мотивацией. У нас под мотивом понимают что угодно – цель, причины, но только не мотив. Даже лень в словаре посмотреть. Начинаю задавать вопросы, а зачем и почему герой поступает так, а не иначе, – в ответ тишина. После мхатовской паузы – ему нужно то-то и то-то. Я говорю: дорогой товарищ, это цель. Успех, победа, мало ли что ещё… Это цель. А способы достижения этой цели могут быть весьма разнообразны. Это и есть мотивы, побуждающие персонажа к тому или иному действию. Непонимание этой ключевой проблемы автором приводит к общей убогости сценариев, где я могу найти аллюзии на сотню других аналогичных историй.

Цель – непременное логическое условие какой-либо деятельности героя. Существование персонажа без цели делает сценарий бессмысленным. Мотивы – некая условная программа, заложенная в герое, определяющая его конкретные действия и поступки на пути к цели. К действию побуждает осознание цели. А вот выбор метода достижения цели обусловлен мотивацией.

Например, спортивная драма. Герой хочет стать чемпионом. Он может тренироваться, как подорванный, или может строить козни соперникам. Чемпионство – цель. Мотивы – самосовершенствование или ревность к чужим успехам.

Другой пример. Желание отомстить – не цель, это всего лишь инструмент для достижения цели. Цель – одержать победу над обидчиком. А вот как именно отомстить – это уже целый спектр, предлагаемый сценаристу для реализации. Герой может тупо прийти к обидчику и набить ему морду. А может, уподобившись графу Монте-Кристо, сплести целую интригу. В любом из вариантов цель достигается – герой отомщен, он победитель.

Мотивы персонажа могут складываться как из его собственных психологических особенностей (например, воспитания, влияния социального окружения, собственной системы ценностей, культурного уровня), так и из внешних обстоятельств. На примере того же героя Дюма. Как вы думаете, если бы Эдмон Дантес имел возможность отомстить своим обидчикам сразу же после их предательства, как бы он поступил? Я полагаю, просто поубивал бы их всех, и дело с концом. Но, получив изрядную культурологическую, если угодно, накачку от аббата Фариа, он кардинальным образом изменил свое поведение, образ мыслей и поступков. И, разумеется, о простой поножовщине речь уже идти не могла.

Следующая проблема, более узкая – отсутствие необходимых знаний и невнимательность к деталям. Особенно в «костюмном» кино. Речевые стилистические ошибки в диалогах – очень частое явление. Иной раз персонаж из 30-х или 40-х годов употребляет слова, которые в то время либо не употреблялись вовсе, либо имели совершенно иную коннотацию (контекстный смысл). Я не буду обсуждать работу художников на сериалах, это отдельный «плач Ярославны», даже тему не стану поднимать. Но задача сценариста, пишущего о том или ином историческом периоде, – максимально достоверно передать то время, пользуясь своим инструментарием – языком. Я не говорю о фильмах про варягов или монгольское нашествие, тогда русский язык был совершенно иным, нам приходится искать компромисс между древним и современным русским языком, создавать на экране некое правдоподобие эпохи. Но согласитесь, если бы какой-нибудь Вещий Олег употребил слово «тусовка» вы бы вздрогнули.

При написании истории любой сценарист пользуется определенными профессиональными приемами, разрабатывает структуру повествования, подчиняет ее какой-то логике. И именно целеполагание и мотивация основных персонажей и являются тем самым двигателем истории, подобно нити, на которую нанизываются бусинки – эпизоды.

А дальше жизнь сценариста становится похожей на лотерею: как бы прекрасно ты ни писал, вероятность того, что твою работу экранизирует если и не стремится к нулю, то в современных условиях российского кинопроизводства предельно низка.

Анна Станюкович