«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Чёрная BMW Х6 слегка притормозила на глянцевой от недавнего дождя дороге и, блестя живыми бликами жёлтых округлых фонарей на лакированной крыше, медленно повернула в тёмную арку. Едва шурша шинами по мокрому асфальту, прокатила вдоль длинной семиэтажной «сталинки». И, грузно вскарабкавшись правыми скатами на бордюр, остановилась.
Из машины с большим букетом алых цветов быстро вылез высокий человек.
Не громко, в такт коротко мигнувшим фарам, квакнула сигнализация.
Человек задрал голову, посмотрел вверх, на горящие окна верхних этажей дома, и, перешагнув кляксу лужи, зашагал к подъезду. Занёс указательный палец над металлической кнопочкой кодового замка. Покачал головой. Перескочил лужу обратно.
Машина снова проголосила. Мужчина открыл заднюю левую дверь джипа и аккуратно вытянул из салона большую светлую коробку.
– Сашенька!.. – расплылась в улыбке крупная, с выбеленным, очень изящным лицом, женщина. – А мы уже даже ждать перестали… Ну, ей-богу… Вечно – дела, дела, дела… Когда ты, наконец, отдыхать-то будешь… Совсем себя загонишь…
Мужчина вытащил из-за спины букет.
– Ой!.. – женщина подняла ниточки бровей. – Какие ро-о-о-озы, Господи! Мои любимые! Красные! А па-а-а-а-ахнут… Сашенька…
– Татьяна Павловна… – заговорил мужчина. – Поздравляю вас… От себя лично… И мама просила вас поцеловать… Желает вам всех благ… Удач во всех делах… А самое главное – здоровья… И – долгих лет… Вот этот скромный подарок – от нас…
– Сашенька!.. – женщина, не выпуская букет из руки, обняла мужчину. – Как трогательно, право… Дай-ка я тебя поцелую. Родной мой…
Александр слегка нагнулся.
– Вот… – женщина рассмеялась. – Пометила тебя… Но ревновать же некому? Или есть – кому? И какая я тебе – Павловна, Сашенька? Тётя Таня я – для тебя… Тётя Таня. Столько лет ведь знакомы… И – с мамочкой твоей… И – с тобой… Я же тебя ещё вот таким помню.
Женщина приложила ребро ладони к закрытому тёмно-синим бархатным платьем колену.
– О-о-о, какие гости! – в прихожей появился пожилой, с цветными подтяжками на белой рубашке, человек. – Сколько лет… Сколько зим… Сам Александр Андреич удостоил нас своим вниманием…
– Миша… – обернулась Татьяна Павловна. – Ну, что ты такое говоришь? Как можно такое говорить? Ты же знаешь, что Саша, как белка – в колесе… С утра до ночи пропадает… По всему миру – в командировках… Поставь лучше на стол приборы для гостя.
Миша звонко хлопнул подтяжками и вышел из прихожей.
– Ты на мужика-то моего не обижайся, – женщина аккуратно вытерла со щеки Александра бледно-розовый след губной помады. – Подшофе – он маленько. Поэтому и говорит всякие глупости. Ты снимай-ка плащик… Ой, какая коробка большая… Наверно – тяжёленькая? Что это – там? И проходи, проходи, милый… Голодный, небось? С работой своей круглосуточной? И поесть толком не успеваешь. Не то, что…
– Давайте я помогу, Татьяна Пав…
– Ни-ни! – женщина поправила маленькую бриллиантовую брошь – на синем бархате платья. – Ни-ни! Мой руки… И – за стол. Миша! Мишенька!
В прихожей снова возник пожилой.
– Мишенька, поставь, пожалуйста, подарок в нашу комнату… И, я тебя прошу: не пей больше. У тебя же – митральный клапан. Забыл уже, как на Новый Год прихватило? Столько врачей вокруг тебя бегало под утро. Слава богу, приехали вовремя… Как – Надежда Васильевна? Лучше?
Миша неожиданно легко поднял коробку и медленно вынес из коридора.
– Я потом посмотрю… Да, Сашенька? Ты ведь глупости какие никогда не подаришь?
Татьяна Павловна лукаво посмотрела на мужчину.
– В прошлом году такую радость нам доставил… Я уже и забыла – когда дальше дачи отъезжала. А тут: Венеция, Париж, Мадрид… Вся Европа – почти… Такое путешествие нам с Мишкой устроил – до сих пор в себя придти не можем. От – счастья…
– Мама – лучше, – Александр повесил плащ на пластмассовые плечики. – Сама уже ходит. В руках онемение прошло. Правда, речь не до конца восстановилась. Но, дай Бог, всё будет хорошо. Динамика – положительная.
– Да, – женщина помолчала. – Инсульт это – не шуточки. Особенно – в таком возрасте. Хотя она старше меня всего… На восемь годков, да? Слава Богу, что хоть ты рядом оказался. В клинику лучшую положил… Лечить Наденьку сразу стали… А был бы ты в какой Америке своей? Кто бы помог? Пока приехали бы… Пока довезли… Ты же прекрасно знаешь – как у нас всё делается… А потом руки разводят: медицина, мол, бессильна оказалась. А наш-то… Как укатил семь лет назад в эти Штаты проклятые, так – ни духу, ни слуху… Нет, поначалу звонил, конечно… Письма эти… Как – их? Электронные писал… А потом забыл мать. Даже сегодня не поздравил. Ни – весточки. Ни – звоночка. Как будто – нет матери с отцом…
– Поздравит, тётя Таня… – улыбнулся Александр. – Непременно поздравит.
– Да, уж конечно! – Татьяна Павловна быстро вытянула платочек из-за рукава платья. – Дождёмся. Господи, да что же это мы всё в прихожей торчим? Сашенька? Проходи! Проходи, мой милый…
– Я только – ненадолго, тётя Таня… – шепнул Александр. – На пару минут. Мне ещё к маме заехать надо. Я вчера обещал… Не успел. Немцы, будь они не ладны, до полуночи не отпускали…
– Саша, Саша… – нахмурилась женщина. – Ну, будь хоть ты человеком, в конце концов. Что значит – на пару минут? Принёс букет, коробку и бежать? И ты думаешь: я тебя отпущу? Год ведь почти не виделись! Перезвони Наденьке… Маме, то есть… Скажи: так, мол, и так. А хочешь – я сама позвоню? Успокою.
– Нет, нет… – мужчина вздохнул. – Я – сам. Я сам позвоню.
– Прошу любить и жаловать! – Татьяна Павловна широко распахнула двери большой гостиной. – Я же говорила: раз Сашенька обещал, значит, непременно заедет!
– Добрый вечер… – улыбнулся Александр. – Здравствуйте, Валентин Иванович. Антонина Фёдоровна…
Валентин Иванович привстал со стула и, жуя, промычал.
– А мы все вас так ждём! – Антонина Фёдоровна толкнула мужа острым локтем. – Думали – не приедете. Валя, хватит есть! По-людски можешь поздороваться с человеком, нет?
– Моё почтение, Пётр Петрович, – Александр посмотрел на левую часть стола. – Здравствуйте, Ирина Лаврентьевна.
– Сашка! – Пётр Петрович со звоном отложил вилку. – Между прочим, нельзя так по-свински поступать! Битых три часа тебя ждали! Не пили, не ели! «Сейчас, сейчас приедет, сейчас приедет!» Это Танюшка – нам… Про тебя, значит. Самого занятого человека на Земле. Совесть надо иметь? А? Если ты такой важный стал, то сказал бы: не могу! Контракты я с Абрамовичами подписываю! В Африке кенгуру развожу! На Луне алмазный рудник открыл! На Северном Полюсе…
– Петя… – тихо сказала Ирина Лаврентьевна. – При чём здесь – кенгуру? Какая – Луна? Что ты набросился на человека?
– Тихо, тихо, тихо! – Татьяна Павловна постучала ножиком о край сиреневой фарфоровой тарелки. – Александр Андреевич – очень занятой человек. В городе буквально – на несколько дней. И надо сказать «спасибо», что Сашенька нашёл время и смог…
– Нас осчастливить своей персоной! – закончил Пётр Петрович.
– Да! – Татьяна Павловна повернула голову. – Именно осчастливить! Именно так! И в этом нет ничего смешного! Александр Андреевич…
Женщина посмотрела на девушку, точёный профиль которой на мгновение показался из-за блестящей жёлтой лысины Валентина Ивановича.
– Для тех, кто не знает… Помимо того, что Александр Андреевич – вице-президент крупного международного холдинга, он ещё и – возглавляет благотворительный фонд! Помогает больным деткам! Его компания строит детские садики! Бассейны! Школы! Шефствует над спортивными секциями! Саша, к тому же, сам – великолепный спортсмен! Ходит в горы! Ныряет… Куда ты нырял, Сашенька? Я уже забыла…
– В Тихий океан… – улыбнулся мужчина. – Тётя Таня… У кого сегодня – день рождения? У меня или у вас? Что вы меня, как горшок глиняный, расписываете, а?
– И, к тому же, пока – не женат! – женщина снова глянула на хрупкую изящную девушку. – А – пора бы! Кандидат физико-математических наук! Видный мужчина! Бизнесмен! В твои сорок семь люди уже внуков имеют! Не то что – деток взрослых!
– Мать… – в дверях гостиной остановился муж Татьяны Павловны. – Ну, может, гостя посадим сначала? Выпьет человек… За твоё здоровье… Поест… А уж потом ты его сватать начнёшь?
– Да, да… – женщина заморгала. – Конечно, Сашенька… Присаживайся, дорогой. Нет-нет… Это – стул Михаила Осиповича. Вон там садись…
Татьяна Павловна показала на пустое место возле хрупкой, слегка порозовевшей девицы.
– Там садись, Сашенька. А то наша красавица уже скучать начала. С нами, стариками…
– Добрый вечер, – Александр отодвинул стул. – Я вам не помешаю?
– Нет, – девушка опустила глаза. – Пожалуйста, садитесь.
– Штрафную – опоздавшим! – подал голос Валентин Иванович.
– Сашенька, что ты будешь? – Татьяна Павловна посмотрела на разноцветный стол. – Водочку, коньячок? Ой, я забыла: ты же водочку не жалуешь. Вина, быть может? У нас – «Киндзмараули»! Настоящее! Из старых запасов – ещё!
– Спасибо, тётя Таня, – мужчина глянул на недвижимый профиль соседки. – Ничего не буду. Я – за рулём.
– За каким-таким рулём? – Татьяна Павловна развела руками. – Сашенька! У тебя же есть…
– Я Игорька своего к жене с ребёнком отправил… – Александр налил в большой хрустальный фужер минеральную воду. – Жена его родила месяц назад. А он и так со мной – с утра до ночи. Пусть, думаю, хоть сегодня вечером отдохнёт. С семьёй побудет…
– Вот! – женщина снова посмотрела на изящную девушку. – Вот Сашенька всегда – такой. Обо всех заботится. О шофёрах своих, о нас с Мишкой, о матушке своей приболевшей, о детках несчастных… Обо всех переживает. Только о себе не думает. И о нём некому подумать…
– Татьяна Павловна… – Александр встал со стула и поднял фужер. – Тётя Таня…
Антонина Фёдоровна снова толкнула мужа локтем. Валентин Иванович перестал жевать.
– Вы мне – как вторая мать… – мужчина помолчал. – И я вас люблю, как мать. Как – родную мать… Вы это знаете. Я хочу, чтобы вы никогда об этом не забывали. Потому что…
– Сашенька! – женщина вдруг посмотрела на мужа. – Ну, ей-богу! Все выпивают, а ты – с водой пустой! Мишка! Налей-ка гостю коньячку! Бог с ней, с машиной твоей! Такси потом вызовем! А? Миша? Вызовешь? А с твоей машиной ничего не случится! Правда, ведь? У нас – тихо. Машины не воруют. Ну, за моё здоровье рюмочку – можно? Да, Катенька? Уговорите Александра Андреевича! Он вас обязательно послушает!
Катенька снова загорелась мягким, розовым румянцем.
– Тётя Таня… – улыбнулся Александр.
– Никаких возражений слушать не хочу! – Татьяна Павловна покачала головой. – Никаких! Мой день рождения! И я настаиваю: за моё здоровье Сашенька сейчас немного выпьет! Ничего с тобой не случится! Расслабься, наконец… Галстук свой шикарный отпусти… Отдохни… Нельзя же круглые сутки – в делах! А потом вызовем машинку и поедешь. Как – простой смертный. Отдохни от начальствования своего…
Михаил Осипович набулькал в маленькую стопку золотистый коньяк.
– Тётя Таня… – Александр аккуратно поднял полную стопку. – Будьте же и впредь такая душевная… Такая светлая… Такая красивая… Всех вам благ… Здоровья… Мы, ваши друзья, всегда – рядом с вами… Вы можете всегда на нас рассчитывать… Мы вас очень любим… Очень ценим… Дай бог, чтобы у вас всё было хорошо… За ваше здоровье!
– Ой, Сашенька… – зарделась женщина. – Спасибо – тебе… Дай-ка я тебя, родненький, поцелую…
Татьяна Павловна вышла из-за стола и, перегнувшись через голову мужа, слегка прикоснулась губами к щеке мужчины.
– Опять тебя вымазала… Спасибо тебе, родной… Дай бог, всё будет у нас хорошо… И – чтобы у тебя, мой милый, было всё хорошо… Чтобы ты нашёл, наконец, ту единственную… Которая будет тебя любить… Лелеять… Заботиться о тебе… Ты тоже заслужил счастье… Простое человеческое счастье… Правда, Катенька? Ну, за – тебя, мой мальчик!
Женщина опрокинула рюмочку и засмеялась.
– Вот, молодчинка. Выпил за здоровье старушки. Уважил виновницу…
– Тётя Таня… – поднял брови Александр. – Ну, что вы такое говорите? Какая такая – старушка? Вы – в самом расцвете, так сказать… Жизненных сил… Красоты женской…
– Катенька, Катенька… – Татьяна Павловна округлила карие глаза. – Ну, поухаживай за гостем. А то Сашенька так и просидит с пустой тарелкой. Ты не смотри, что он такой – большой и серьёзный. Он, как – ребёнок… Ей-богу… Выпили? Теперь закусить надо… Салатик ему положи… Крабовый…Вкусненький… Не с палочками этими рыбными, а – с настоящими крабами! И заливное – пальчики оближешь! Икорку берите… Не сидите, как чужие, право!
Девушка зачерпнула большой серебряной столовой ложкой салат. Осторожно повела рукой над столом.
Валентин Иванович нацелился вилкой на тонкий, нежно-розовый кусок ветчины. Слегка привстал и въехал локтем в предплечье Катеньки.
Крабовый салат с мягким шлепком плюхнулся прямо на сиреневый шёлковый галстук Александра и медленно посыпался на брюки.
– Ой! – выдохнула Татьяна Павловна. – Сашенька!
И звонко, по-детски, расхохоталась.
– Сашка! Опять тебя пометили! Господи! Катенька! Ну, как же так? Девочка моя!
– Простите… – прошептала девушка. – Я – нечаянно… Я сейчас… Я не хотела…
– Ничего, ничего… – Александр большой ситцевой салфеткой стряхнул салат с брюк.
– Сашенька, Саша… – Татьяна Павловна посмотрела на мужчину лучистыми от слёз глазами. – Ну, что же ты сидишь? Галстук снимай! Снимай брюки! Ой, что это я говорю? Захмелела, видно…
Женщина вновь засмеялась.
– Надо солью посыпать… – едва слышно сказала пунцовая Катенька.
Александр, улыбаясь, вылез из галстучной петли.
– Да, солью! – громко заявил Валентин Иванович. – Я как-то жаркое на себя опрокинул… Сыпанул соли и…
– Это тебе – наказание за опоздание! – на другом конце стола приподнялся Пётр Петрович и цапнул из небольшой голубой вазочки бутерброд с чёрной икрой. – Будешь знать – как людей томить! Фон-барон – какой!
– Простите меня… – ещё тише шепнула Катенька.
Александр салфеткой потёр по жирному пятну на брюках и выпрямился.
– Ничего… Не переживайте вы так… Это же, всего-навсего, – брюки… Вы никого не обидели… Никому не сделали больно… А пойдёмте-ка…
Мужчина попытался поймать взгляд девушки.
– Пойдёмте подышим свежим воздухом… На – лоджию… Хотите?
– Да, да, подышите! – Татьяна Павловна приподняла белоснежную скатерть и посмотрела под стол. – Подышите… А мы пока уберём. Чтобы по всей квартире не разнеслось. Миша… Ну, что ты сидишь? Я убирать буду? В новом платье? С бриллиантами?
Мужчина приоткрыл балконную дверь. Девушка медленно выскользнула из комнаты.
– Сашенька… – Татьяна Павловна вплотную подошла к мужчине. – Дверь-то прикрой пока…
Александр посмотрел на силуэт девушки и прикрыл дверь.
– Между прочим, – два высших… – зашептала женщина. – Иняз и Академия Управления… Знает несколько языков: английский, немецкий, французский… Ещё – какой-то… Я забыла… То ли – испанский… То ли – итальянский… Умница… Стажировалась летом в Англии… В компании британской… Родители тоже – не лыком сшиты… Отец газом с нефтью занимается. Дочь без ума любит. Балует девочку… А мать я хорошо знаю… Преподавала в экономическом университете… А сейчас в Германии они живут… В доме собственном… Возле Бонна, кажется…
– Татьяна Павловна…
– Ты меня не перебивай-ка, Сашенька… – женщина тоже глянула на лоджию. – А послушай… Может – судьба твоя. Девочке – двадцать семь лет. Уже… Замужем не была. Красавица. Умница. Родители – приличные. С достатком… Ты же знаешь: я тебе плохого не посоветую…
– Тётя Таня…
– Вот вам – вино… – Татьяна Павловна сунула в руки мужчины два бокала с бордовой жидкостью. – Поговорите… Познакомьтесь… Хватит тебе уже вхолостую жизнь прожигать… И Наденька успокоится… Если – ты остепенишься. Знаешь – как у матери сердце за тебя болит? Достиг всего – пора бы уже о семье подумать. О детках своих. А не только – о чужих…
Александр открыл рот.
– Ничего, ничего не говори… Ничего не хочу слушать… Ничего. Иди вот… Проветри головушку свою. С проседью ведь – уже. А ума не нажил…
Мужчина осторожно переступил на лоджию.
– Разрешите? Я вам не помешаю?
– А? – обернулась девушка. – Нет, нет… Что – вы? Нет…
Александр улыбнулся.
– Катя… А давайте с вами выпьем? За – знакомство. Очень хорошее вино… Настоящее «Бордо». Сент-Эмильон. Урожая 1955 года. Я прошлым летом тёте Тане привозил… Из Франции. Хотите выпить?
Девушка взяла бокал.
– Господи… Я до сих пор не могу в себя придти… Какой – ужас… Да, познакомились вот… Какая я – растяпа… Вы, наверно, подумали обо мне, что… Чёрти что подумали… Да?
– Ничего я не подумал… – мужчина посмотрел на маленькую родинку – над уголком слегка припухлых губ. – То есть, подумал, конечно… Только – не то, что вы думаете… Словом… Бог – с ними, с этими брюками… Давайте выпьем… За – знакомство… Да?
– Да, – Катенька чуть пригубила вино. – Ой, какое вкусное… Такое – нежное… Пахнет солнцем… Ветром южным… И ещё – чем-то… Радостью, наверно…
Девушка снова опустила глаза.
– Мне так неудобно перед вами… Впервые увиделись и – нате вам… Никогда со мной такого не было… Нет, было, конечно…
– А давайте – на «ты»? – Александр чуть приподнял брови. – Мы же с тобой, как бы… Заочно знакомы, что ли… Мне ещё зимой тётя Таня о тебе говорила… Мол, есть на Свете одна прекрасная девушка… С милой родинкой – над губкой…
Розовые щёки Катеньки вдруг полыхнули ярким румянцем.
– Татьяна Павловна вам… Тебе… Говорила обо мне? Она мне ничего не сказала…
– Наверно, хотела сделать тебе сюрприз… – Александр вдохнул слегка хвойный запах тёмно-каштановых волос. – Или – нам обоим…
– Вы курите, курите… – девушка заметила, как мужчина достал позолоченный портсигар. – Кури, пожалуйста… Я люблю, когда курят… Ой… Я, кажется, опьянела… Нет, правда… Папа трубку курил… И когда он уезжал, мне больше всего этого запаха не хватало… А сейчас и вовсе… Даже стала забывать этот запах… Табака хорошего… Одеколона отцовского… Они ведь с мамой уже столько лет – за границей…
– И что: ты ни разу к ним не ездила? – мужчина повертел сигарету и спрятал её обратно, в портсигар.
– Да нет, ездила, конечно… И когда во Франции жили… После – в Лондон… Затем – в Германию… Почти месяц у них прожила… Но…
Девушка вдруг посмотрела прямо в глаза мужчины.
– Всё это – не то, понимаешь? Там всё – чужое. Улицы, люди, воздух… И папа с мамой тоже немного чужие были… Я же помню – как мы все здесь вместе собирались… На праздники… На Новый Год… Ёлочку вместе наряжали… Радовались вместе… А когда отец уезжал, мы его с мамой ждали… Я всякие тайны свои девичьи маме шептала… А сейчас…
– Что – сейчас? – тихо спросил Александр. – Всё – по-другому? Но ведь это – жизнь, Катя… Ничего не стоит на месте… Люди уезжают… Что-то меняется… А чувства… Настоящие чувства не проходят… Правда? Твои родители тебя, наверняка, очень любят… Гордятся тобой… И ты их любишь… Я же вижу…
– Они всё время откупались от меня… – Катенька залпом допила вино. – Раньше – тряпочками всякими… Потом – машиной. Квартирой. И сейчас откупаются… Тур вот мне купили по Италии. А мне ничего этого не надо. Я просто хочу, чтобы мы были вместе… Как – в детстве было… Все – вместе… Я, мама и папа… Я – глупая, наверно? Да?
Мужчина наклонился и осторожно поцеловал девушку в шелковистый нежный висок.
– Сашенька… – тихо сказала Татьяна Павловна, когда Александр и Катенька вышли из лоджии. – Я что-то не пойму… Набираю, набираю Надежду… И всё – без толку… Мобильный отключён… «Вне доступа», говорит… А домашний – занят… Вот уже сколько…
– Чёрт! – Александр хлопнул себя по брюкам. – Я же хотел свой зарядить у вас… Он у меня ещё три часа назад пропищал… И потух потом… Так в машине и остался…
– Вот… – женщина протянула телефон. – Звони. Я же тебе говорю: не отвечает. А домашний – занят. Болтает Надя, что ли, с кем-то? Или, может, тебе… Ты же матери сказал – куда едешь?
– Сказал… – мужчина набрал номер и приложил аппарат к уху. – Конечно, сказал… Сегодня звонил… Сказал, что буду у неё… Вечером. Ничего не понимаю… Может, батарея села? А зарядник положила куда-нибудь… И найти не может…
– А – домашний? – шепнула Татьяна Павловна. – Почему домашний-то занят? Кому она звонит? Тебе – может? И никак не дозвонится? Почему же сюда, нам, не перезвонит? Знает ведь мой телефон… И – этот, и – городской…
– Тётя Таня, я поеду… – Александр слегка дотронулся до предплечья женщины. – Наверно, звонит. Волнуется… А я, дурак, забыл свой мобильный в машине… Хорошо? Вы не будете обижаться?
– Да, да, Сашенька… Конечно. Сейчас машинку вызовем… И поедешь. Миша, вызови такси, пожалуйста… Слышишь, Миш?
– Я тоже поеду… – Катенька посмотрела на Александра. – Мне завтра с утра надо…
– Вот, – Татьяна Павловна приобняла девушку, – с Сашенькой и поедешь… Да? Саша тебя домой довезёт… В целости и сохранности… А потом уже к маме поедет… Да, Саша? Или сначала к матери заглянешь? С кем это она столько болтает по телефону? Скучно, конечно, одной целый день сидеть… И в телевизор этот идиотский пялиться…
– Да, конечно… – Александр улыбнулся. – Конечно, я сначала отвезу Катеньку. Я как-то тоже не мог часа полтора до мамы дозвониться… С кем-то болтала… Всё утро… А сотовой – разряженный валялся… Она же любит поговорить – вы знаете…
– Знаю, знаю… – закивала женщина. – Я и сама люблю поговорить… Всласть… Передавай, Сашенька, мою благодарность Наде… За внимание… За подарочек… А что – там, в коробке? Не скажешь? Нет? Ну, ладно… Я потом посмотрю… Скажи, чтобы поправлялась скорее… Не хандрила… Мы с Мишенькой на будущей неделе к ней заедем… С тортиком… Чаёк попьём… Она же у тебя, как и я, – сластёна… Да, Саша?
– Обязательно передам, – Александр посмотрел на часы. – У-у-у… Как время летит. Уже – одиннадцатый час.
Красный «Опель», с чёрными шашечками – на длинной жёлтой полосе, притормозил у высокого полутёмного дома. Мужчина, быстро выйдя из машины, открыл заднюю левую дверь. Подал руку.
– Спасибо, – Катенька вылезла на чёрный, мокрый асфальт. – О, опять дождик пошёл… А меня мой Шустрик, наверно, уже заждался…
– Кто? – не понял Александр. – Кто тебя ждёт?
– Котик мой, – улыбнулась девушка. – Знаешь: вырос уже… В такого громадного рыжего котяру… А, как был неугомонным, так таким и остался… Носится по всей квартире… Как – оглашенный. Изо – всех лап… Кричит мявами жуткими… Переворачивает всё… А потом – брык на спинку. И лапки – кверху. Чтобы ему животик почесали… Такой смешной…
Катенька помолчала.
– Спасибо… Я очень рада была с тобой познакомиться… Очень…
– И я очень рад…
Мужчина тронул запястье девушки.
– Не надо! – вдруг крикнула Катенька. – Я тебя прошу: не надо! Не надо ничего делать! Ты сейчас уедешь, а я опять останусь одна! Одна! В пустой квартире! Огромной пустой квартире! Как – в склепе! Как – заживо погребённая! Уезжай! Слышишь: немедленно уезжай! Я не хочу тебя видеть!
– Хочешь – я останусь? – тихо спросил Александр. – Хочешь – я никуда не поеду? Только скажи два слова… Скажи: я хочу…
– На – одну ночь? – зашептала девушка. – На – две? На – неделю? Нет, не хочу. Не хочу, Сашенька… У меня всё это уже было… Было… Было. И я не хочу снова…
– Нет, не – на ночь… – мужчина осторожно прикоснулся к локтю Катеньки. – Не – на ночь… На – всю жизнь.
– Не говори глупости… – Катенька замотала головой. – Не мучай меня, Саша… Слышишь: не мучай? Ты выпил… И тебе кажется, что мы… А я, дурочка, тоже чёрти что себе напридумы…
– Мы едем дальше или – как? – шофёр приоткрыл правую переднюю дверь. – Господа хорошие? Нет, так башляйте… И я покатил… Сколько стоять-то можно?
– Уезжай! – девушка резко убрала руку и побежала к подъезду.
У чёрной металлической двери обернулась.
– Я тебя умоляю: уезжай! Сейчас же! И не смей ко мне больше прикасаться! Я не хочу тебя видеть! Я никого не хочу видеть!
Татьяна Павловна наклонилась над открытой коробкой и замерла.
– Миш… Тут – стружки какие-то… Сашка опять начудил, что ли, с подарком? Ничего не пойму… А, нет… Что-то есть… Нашла что-то…
Женщина вытянула под негромкий красноватый свет ночника плоский полупрозрачный квадратик.
– Что – это, Миш? Диск – какой-то, вроде… Музыка, что ли? Миш, глянь…
Михаил Осипович зевнул и протянул руку.
– Нет… Кино… Видишь – написано: DVD? Фильм, значит…
– Какой фильм? – Татьяна Павловна пожала плечами. – Зачем мне – фильм? Что за – глупости? Миш?
– А я знаю? Поставим потом – увидишь: что тебе этот олигарх преподнёс…
– Так поставь… Самой мне, что ли, ставить?
– Та-а-а-ань… – мужчина снова широко зевнул. – Ну, давай – завтра? Ночь – уже… С утра и посмотрим…
– Поставь, тебе говорят! – повысила голос женщина. – Включи мне и ложись… Если – устал так… Нечего было клюкать… Сколько раз тебе говорила?
Михаил Осипович вздохнул. Встал с кровати. Сунул босые ступни в тапочки. Прошлёпал к телевизору. Взял пульт. Открыл пластмассовую коробочку. И сунул блеснувший красным светом диск на выехавшую панель видеоплейера. Экран несколько раз мигнул и вспыхнул ярким солнечным днём.
– Мамуся… – крупный, полноватый парень улыбнулся. – Мамочка моя дорогая…
– Боже… – обмерла Татьяна Павловна. – Коленька… Сынок… Миша…
– Мамочка… – повторил парень.
В кадр вдруг зашла белокурая коренастая девушка с девочкой лет трёх.
– Мамуся… – парень поднял девочку на руки. – Мы все тебя поздравляем с днём рождения… Я, моя жена – Мерил… Наша дочурка – Натали… Ты меня прости, что я так долго не звонил… И не писал… Просто не мог ничего хорошего сказать… А обманывать тебя не хотел… Были не самые лучшие времена… Не было работы… Кончились деньги… Это только на первый взгляд кажется, что здесь – рай… Но сейчас всё образовалось… Открыли собственное дело… Очень помогли родные Мерил… Наша фирма строит дома… Помнишь, я тебе давно говорил: есть такие дома, которые можно построить за один день? Как – конструктор… Приезжает бригада рабочих… Приходит техника… Привозят части дома… И собирают его… Быстро… Без – мата нашего русского… Без – пьянок… Без – суеты… Потом проводят электричество… Воду… И – всё. В доме можно жить. Тепло. Удобно. Правда, стоит недёшево… Но заказов у нас много… Дело хорошо пошло…
Девочка задрыгала ножками. Парень осторожно опустил ребёнка на ярко-зелёный стриженый газон.
Красный «Опель» вдруг притормозил у здания цирка.
– Извини, мужик… – обернулся водитель. – Я – на минуту. Только скажу пару слов…
На скамейке, под прозрачным навесом автобусной остановки, сидело несколько ярко накрашенных девиц.
Александр приспустил стекло и закурил.
– Ну, красавчик?! – хохотнула одна из девушек. – Не желаешь кого?! Выбирай, пока не заняты! А?! Недорого берём!
– Светка, умолкни! – водитель обернулся на Александра.
– А что?! – девушка посмотрела на такси. – Мы – на работе! А мужиков нет! Повымирали, видать! Как – мамонты! Ну что, парень?! Выбрал?!
– И любви совсем нет? – Александр глянул на Светку. – Нет? И не было?
– Почему – нет?! – снова рассмеялась девушка. – Есть! Только по любви будет – втрое дороже! Хватит грошей – по любви?!
– А вот этот дом… – парень чуть обернулся.
Камера немного «отъехала».
– Этот дом, мамочка, мы построили для вас… Для – тебя и отца… Да, два этажа… Бассейн… Очень много света… Вокруг – зелень… Цветы… Птицы… Как ты любишь… Это – наш подарок тебе. К твоему дню рождения. От меня, Мерил и нашей дочери… Вы с отцом можете приехать… В любое время… И жить здесь… Мне вас очень не хватает…
– Боже… – по щекам Татьяна Павловна потекли крупные блестящие слёзы. – Господи, Миша…
– Мамулечка, тебе нравится? – парень улыбнулся. – Вы же хотели ко мне приехать? Мы вас очень ждём… Поговори с отцом – когда вы сможете… Я вышлю вам деньги. На – билеты. И – прочее… На самолёте – всего девять часов. Я, когда летел, задремал… Глаза открываю, уже – Америка…
Александр быстро поднялся по лестнице на четвёртый этаж дома. Вставил ключ в замочную скважину. Зашёл в освещённый коридор квартиры.
– Мама?! Это – я! Мама?! Почему свет горит? Почему дверь не заперта? Мамочка?
Разобранная постель в небольшой, полутёмной спальне была пуста.
Александр медленно поднял с пола трубку телефона и положил на рычажки.
– Мама, ты – где?! Мамочка?!
В прихожей негромко стукнуло.
Мужчина обернулся.
– А, это – вы, Елизавета Францевна… Я ничего не понимаю… А где…
– Горе-то – какое… – женщина приложила скомканный платочек к губам. – Александр Андреевич… Что же ты…
Александр застыл.
– Я не понимаю…
– Да нечего уже понимать… – соседка медленно опустилась на белый пушистый пуфик. – Поздно уже понимать… Что же ты мать свою…
Мужчина побледнел.
– С мамой что-то…
– Видно, звонила, сердешная, тебе, звонила… – женщина подняла влажные глаза. – Да плохо ей опять стало… Но «неотложку» вызвала как-то… А потом… Ой, горе-то какое, Господи… К двери даже подошла… И замочек повернула… И упала на пороге… Я после… Как шум услыхала – выглянула… Смотрю: мамочку твою уже на носилки переворачивают… И унесли… По лестнице… Без сознания она была уже… Одна рука с носилок свесилась… Так с этой рукой вниз и потащили… Я – за ними… Кричу: в какую больницу? В пятую, врач обернулся… А потом… Боже мой, Саша… Я твой телефон стала набирать… Как-то давала мне Надечка… На всякий случай, говорит… А у тебя всё какая-то женщина отвечает: отключён ты… Вне – зоны какой-то… Раз двадцать тебе звонила…
– В пятую? – Александр вытер потный лоб. – В пятую… Да, в пятую… А почему не…
– А после я… – женщина прикрыла глаза. – Я в больницу позвонила… В покой этот… Приёмный… Дай, думаю, узнаю: как – Надечка… Не чужие – ведь… Почитай, годков двадцать бок о бок прожили… А мне отвечают: как – фамилия? Лазарева, говорю. Имя, отчество? Надежда Васильевна. Сколько лет? Столько-то… Помолчали маленько… А вы кем ей приходитесь? Соседка, говорю. Подруга старая… А они снова помолчали… И говорят, что Надечка…
Елизавета Францевна вдруг громко всхлипнула и зашлась в беззвучном плаче…
– Мамочка… – заговорил за кадром голос Коли. – Это – столовая… Смотри: всё уже есть… И плита, и холодильник, и посудомойка, и печка, и техника прочая… Я помню, что не любишь готовить… Но, быть может, захочешь… Это – холл…
Камера заскользила по дивану с креслами. На какое-то время задержалась у большой плазменной панели.
– Здесь можно отдыхать, мамочка… Кресла – очень мягкие… Вам с отцом понравятся… Телевидение – кабельное… Шестьдесят пять каналов… Но можно поставить и спутник… Там – около трёхсот… И – все основные русские… На втором этаже – две спальни… Гостевая комната… Сейчас покажу… Если вам с отцом что-то не нравится: цвет стен или мебели – напишите мне по электронной почте… К вашему приезду поменяем… Да, и скажите спасибо Сашке… За то, что вас не бросает… Заходит… Помнит… За то, что это видео не забыл прихватить… Как там у него дела? Я спрашивал, а он отшучивается… Как всегда…
– Боже… – Татьяна Павловна лучистыми глазами посмотрела на мужа. – Я всегда знала, что у Коленьки всё будет хорошо… Что всё наладится… Что мы, в конце концов, будем счастливы… Что свой век доживём тихо, спокойно, в радости…
– Ишь, магнат-то наш… – хмыкнул Михаил Осипович. – Хитрюга – какой… И молчал… Даже виду не подал… Весь – вечер… А ведь знал что – в коробке… Каналья…
– Дай Бог ему здоровья… – шепнула женщина. – Чтобы сложилось и у него всё… Чтобы образумился, наконец… Женился… Как – наш… На девушке любимой… Чтобы деток они нарожали… Чтобы жили в любви и согласии… Наденька так будет счастлива… Так будет рада внукам… Дай-то Бог…
Сергей Жуковский