Живопись — это не хобби, а образ жизни

Сначала на странице Елены Розин (Elena Rozin) в фейсбуке увидел ее фотографию в медицинском облачении — марлевая повязка, шапочка, особый врачебный костюм — у операционного стола. Видны там были только улыбающиеся глаза, единственно видимая на снимке часть лица, и такой же элегантный и эффектный, с юмором, жест, как и подпись — готовы к началу рабочего дня. Ничего себе, подумал я, боящийся всего, что касается операций и тому подобного. Тут весь дрожишь только от фото, а эта внешне практичная, уверенная, собранная женщина с короткой стрижкой, с интеллигентным лицом ученой дамы, не лишенной некоторой самоиронии, уверенной в себе и с несомненным особым шармом во всем облике, показывает, что для не то, что останется за пределами фото — не просто будни, а норма, труд (как потом напишет — достаточно хорошо оплачиваемый).

Там же, в ленте на своей странице увидел ее городской пейзаж. На этот раз, Тель-Авив, хотя с семьей — проживает в реально древнем израильском городе Тверии. Ясно, что в ее картинке одного из первых городов Нового Израиля много света, солнца, яркой красочности. При том. Что изображен лишь уголок города — практически одни дома, четкая геометрия этого квартала. Ну, и что самое главное, каким-то удивительным образом передан и дух этого города — его свободомыслие в любом смысле слова, даже сознательная и порой доходящая до крайних пределов фронда во всем — в вере, вернее, отсутствии ее, в развлечениях, не всегда достаточно корректных и небезопасных для здоровья, в том, что делает Тель-Авив одной из характерных сторон израильской современной жизни уже не одно десятилетия, далеко уйдя от того, что мечтали увидеть на месте одноименного поселения первые репатрианта, переселившиеся на Святую Землю за идею. Однако Елена Розин не остается просто бытописателем. Ее город получился живым и даже по-своему. Чуть по-советски, праздничным. Несомненно, и чувство юмора, свойственное ее картинам, и не только ведутам, которые, как жанр есть в ее разнообразном по используемым техникам — по ее словам, от энкаустики до офорта, так и в различной тематике ее работ — от натюрмортов до книжных иллюстраций (Набоков, Башевис Зингер).

Меня заинтересовало, как это может совмещаться в жизни и в творчестве — медицина, при этом в самом драматичном и тяжком ее профиле, и яркое, оптимистичное овеществление на холстах реальности.

Елена Розин отвечает кратко, конкретно, как живет. Только факты и немного эмоций. Родилась в Гомеле в интеллигентной еврейской семье. Рисовала с детства, буквально, с трех лет. Училась в Белорусском университете на архитектора, но живопись ей всегда была ближе. Вместе с будущим мужем Израилем Розиным (Izrael Rozin) преподавала в гомельской общине иврит (который, заметим, сначала надо было самим выучить), а в 1994 году с семьей переехала в Израиль. Работает операционной сестрой, растит с мужем четырех детей.

Судя по фото на ее странице, любит и умеет (что немаловажно) путешествовать, знает толк в хорошей музыке, и не только классической, чувствует ее как художник, слушатель и зритель. И естественно, рисует.

Прошло 10 ее персональных выставок, принимала участие в десятках групповых экспозиций, ее картины есть в коллекциях в Европе и в Америке. В ноябре в Израиле должна открыться очередная ее персональная выставка. Надо отметить, что перед нами творческий тандем, поскольку по замечанию Елены Розин ее муж не просто помогает готовить и оформлять холсты, а нередко бывает генератором идей будущих работ. От себя замечу, наверное, и первым, понятно, доброжелательным и любящим критиком.

Кстати, замечу, мне впервые захотелось представить израильскую художницу, дав ее имя и фамилию по-английски. И потому, что для меня она настоящая стопроцентная израильтянка, сохранившая в себе память о том, что было в Белоруссии (и отсюда тоже в ее картинах есть та самая шагаловская раскованность и фантазийность), и потому, что будучи светским человеком, как государство, имеет в виду всегда Всевышнего, и потому, что ее манера жить, ее оптимизм, самодостаточность — это лучшее, что есть в национальном характере, проявляясь на исторической родине. Кроме того, очевидно, что она человек исключительно европейский в ближневосточных реалиях, что сочетается в ее манере жить и писать картины простодушно, явно и без демонстрации мастерства, как умения.

Ее живопись представляется чем-то вроде записью красками цветных снов. В чем-то зыбких, в чем-то необычных, в чем-то неожиданных, но при этом сугубо привязанных к реальности. В них есть то, что показывает настоящего художника — самобытность и личность, характер и чуткость к самому себе, интуиция, подтвержденная чувством и легкостью письма. О рисовании Елена Розин говорит, как о хобби. Ясно, что тут не принижения собственных усилий, а спокойное отношение к себе в искусстве, к результатам своей художественной деятельности. В общем, правильное и вызывающее уважение к деятельности, которая столь же плодотворна, сколь и органична для нее, будучи не просто приятным досугом, переключением после работы и бытовых, семейных забот, а потребностью, нашедшей себе достойное и адекватное выражение. Дело не в том, что, по Пастернаку, «быть знаменитым некрасиво» и в данном случае тоже. Вернее, не только в этом. Елена Розин относится к живописи, конечно же, всерьез, но именно к самому творчеству, а не к тому, чтобы изображать из себя художника, как это порой и сейчас встречается как в России, так и с кем-то в Израиле. Не в ее характере излишняя серьезность в разговоре о том, что и как она пишет. Она уверена в собственном таланте, счастлива быть художником, и достаточно востребованным, полным замыслов и планов, не сглазить. А работа, медицина, говоря обычным языком, учит ее каждый рабочий день, ценить то, что имеешь, дорожить жизнью и получать от нее удовольствие. В том числе, и картинах своего авторства, достаточно оптимистичных, наполненных колоритом теплым и жизнеутверждающим. Вот так поразительно может соединяться в одном человеке талант жить, поддерживать жизнь других и творить. И не только на первый взгляд невероятно и неожиданно, но как показывает история Елены Розин просто и достоверно, с долей игрового момента, симпатично и потому — убедительно во всем, начиная от внешности автора картин до результатов ее деятельности в живописи. Как и во всем остальном, о чем можно даже и не сомневаться.

Илья Абель