Марат Баскин | Записки на полях книг

Иногда собираю рассказы в сборники, чтобы не были беспризорными. Стучу по клавишам компьютера. На время есть работа. Но… очередной сборник в очередной раз, оказывается не изданным, и занимает свое место на довольно большой полке моих неизданных книг. Изданные или неизданные книги для автора все равно остаются книгами. Они не пришли к читателю. Но у автора они стоят на невидимых полках. Я изредка вытираю на них пыль. Изредка меняю их местами на полке.Иногда их перечитываю. Иногда мне снятся они в обложках. И я радуюсь таланту художников, и гордо про себя отмечаю, что их иллюстрируют довольно известные мастера. Перед некоторыми я снимаю шляпу и удивляюсь, как они дошли до моей книги через время. Иногда нахожу между страницами зеленый лист – интересно, кто его туда положил. А иногда желтый – интересно, кто его там забыл. А иногда вижу на листке капли росы. Неужели книги куда-то ходили?

****

Открывая первый раз новую книгу, всегда испытываешь волнующее ожидание, понравится тебе книга или нет. И это чувство возникает, не зависимо от того, открываешь ли ты современного автора или классика. Ибо, здесь действует, старая народная мудрость, что на вкус и цвет, товарища нет, и восприятие книги зависит от многого: твоего воспитания, твоей жизни, твоего настроения, твоей культуры, твоих ценностей и просто с какой ноги ты встал в этот день, и что поел на завтрак. И единственные книги, которые я, не задумываясь, начинаю читать сразу, это народные сказки. Не имеет значение, какого народа эти сказки, в них всегда есть талант, душа, искренность, мудрость, любовь, радость и боль, и тебе всегда близки герои сказок, будь это коробейник Джон из графства Норфолк или Ансиге Карамба из африканской деревни Маку.

Сейчас читаю шотландские сказки: слушаю, как играет на дудочке Эйн Ог Маккримонкс, пробую на вкус яблоко правды с Томасом-рифмачом, сражаюсь против Черного Родерика вместе с Роб Роем Макрегором, а с Вилли Простаком иду в Кэрнихилл, и сочувствую великанше Клэншит, которую колотил ее муж…

Я путешествую по Шотландии. Путешествую по сказкам. Как говорил герой маленькой еврейской сказки реб Мордхе-книжник реб Шлойму-путешественнику:

— На большое путешествие в моем кармане нет денег, а на маленькую книжку я таки найду пару копеек!

*****

Читаю о судьбах знаменитых книг и почему-то всегда упираюсь в одно и то же: при жизни автора эту книгу не замечали, не обращали на нее внимания, вообще, считали книгу заурядной…О чем можно говорить, когда Шарль де Костер, автор обессмертившей Фландрию книги, оказался не достойным занять должность библиотекаря.

Читая новую книгу, стараюсь разглядеть в ней ту, что останется на века. Друзья всегда смеются надо мной, уверяя меня, что такие книги вообще уже больше не появятся, прошло их время. А я им не верю. Когда я вижу гигантский ажиотаж вокруг какой-нибудь книги, я знаю, что где-то лежит неприметный томик, который ждет своего времени. Он еще пока на первой ступени лестницы, ведущей вверх… Он ждет своего последнего трамвая.

*****

Наверное, единственная отрицательная реакция на сообщение о присуждении Нобелевской премии, был крик жены Сэмюэла Беккета сотруднику Нобелевского комитета, позвонившему писателю в Тунис, где он отдыхал:

— Эта катастрофа!

Она чувствовала, что это конец спокойной жизни, которую писатель любил.

Я тоже люблю спокойную жизнь. Премий никогда не получал. Славы не знал. Ни в каких конкурсах не участвовал. Ой, забыл! Однажды участвовал, в молодости. Куда-то посылал. Чего-то ждал и надеялся. И даже целый день радовался, после того, как прочитал в ЛiМе, что мой киносценарий занял какое-то место на конкурсе. Но когда назавтра я попытался найти следы этого конкурса, мне сказали, что со мною свяжутся, если сценарием заинтересуется режиссер.

Не заинтересовался. Мне даже не вручили бумажную грамоту. А от вопросов знакомых, скоро ли выйдет фильм на экраны, меня бросала в дрожь. Переезжая с места на место, я потерял и рукопись сценария, и даже забылся его название. И очень рад этому!

*****

Чаще всего лучшее произведение художника, поэта, прозаика, композитора возникает неожиданно, удивляя и зрителя, и читателя, и слушателя, и, наверное, больше всего самого автора. Говоря о своей картине “За туалетом” Зинаида Серебрякова пишет, что написала ее благодаря тому, что “снежная зима, которая занесла снегом поля и дороги, и посему модели из крестьян близлежащих деревень нельзя было получить, я решила нарисовать автопортрет, обычная тема у всех художников”. А возникло нечто большее, чем автопортрет! Возникла одна из вершин русского модерна! Надо заметить, что вначале она не придала значение этой картине, и только по настоянию брата известного художника Евгения Лансере, отправила её на выставку. О, как часто рядом нужен тот, кто бы настоял! Надо всегда помнить это. И, если можете, будьте тем, кто настоял, кто помог!

*****

Когда я увидел в библиотеке громадную толстую книгу сказок Братьев Гримм, которая лежала в стопке новинок, я сразу потянулся за ней. Но библиотекарша сказала, что это книга кем-то заказана и протянула мне что-то другое из новинок. Я очень расстроился. Буквально через два дня я побежал опять в библиотеку, и опять мне не дали эту книгу. И опять расстроенный я поплелся домой.

Мама заметила мое состояние и спросила, что со мной. Я рассказал ей про книгу сказок. Вечером, когда с работы пришел папа, мама рассказала ему про книгу, и добавила:

— Книжка есть в магазине, но у нас до зарплаты осталось только на хлеб.

— Можно обойтись и без хлеба, — сказал папа, — у нас же в погребе есть картошка.

И назавтра мне купили книжку. Моё счастья не возможно было передать: я по сей день помню эту первую мою толстую книжку сказок, с коричневой обложкой, на которой были нарисованы стражники и сова. Я буквально прилип к книжке. Почему-то я начал читать не с первой сказки, а раскрыв ее наугад, попал в гости к госпоже Метелице.

Сейчас, читая книгу о Братьях Гримм, я узнал, что одну из первых сказок, которую записал Вильгельм Гримм, рассказала ему дочка аптекаря Дортхен Вильд, которая впоследствии стала его женой. Этой первой сказкой была волшебная “Госпожа Метелица”. Как шутил Вильгельм, госпожа Метелица одарила его чудесной женой. А какую первую сказку записал Якоб Гримм, неизвестно. Но он всю жизнь прожил холостяком.

*****

Однажды, когда я летел из Санто-Доминго в Нью-Йорк, моим соседом оказался писатель из Доминиканской Республики. Он вез в Нью-Йорк, в издательство “Рандом” рукопись своей книги. Заговорили о южно-американских писателях. Я, конечно, стал вспоминать Гарсия Маркеса, Жоржи Амаду, Хулио Кортасара, Марио Варгас Льюса… Он снисходительно улыбался и кивал: обычный набор интеллигентного человека. И, внезапно, выплыло из детства тоненькая в бумажной обложке книжка “Сказки сельвы”. Кроме десятка сказок в книжке была и повесть “Анаконда”. И я назвал моему соседу автора книги уругвайца Орасио Кирога.

Внезапно его взгляд изменился. Оказалось, что это и его любимая книжка. И, хотя я читал эту книгу очень маленьким, я вспомнил и гигантскую черепаху, которая тащила своего больного друга — охотника из сельвы в Буэнос –Айрес, и плешивого попугая, который любил чай с молоком и картошку, и добрых скатов из реки Ябебири, которые помогли человеку победить тигра….

— Это наш Киплинг! — с гордостью сказал мой сосед.

Я не согласился.

— Киплинг есть Киплинг, а Орасио Кирога есть Орасио Кирога! Ибо джунгли и сельва — это не одно и то же.

Он кивнул и неожиданно пожал мне руку.

Я вспомнил этот разговор, слушая на днях рассказ моего знакомого, вернувшегося из круиза по Южной Америке.

— А как сельва? — спросил я.

— А что такое сельва? — удивленно посмотрел он на меня.

Марат Баскин