Юрий Моор | Месть

(Из сборника «100 рассказов о любви»)

Лекция была блестящей. Дэниэль знает, что такое блестящая лекция, знает, как прочесть такую лекцию. Публицист с еженедельной колонкой в самой мудрой газете страны – ему не составляет труда держать в напряженном внимании миллионную телеаудиторию, когда его приглашают прокомментировать последние решения правительства.

Он познал секрет своевременной паузы. Он умеет закончить фразу вместо слов плавным движением руки, говорящим слушателю больше, чем все слова. Он знает, как столкнуть рядом две фразы, вызывающие взрыв в воображении слушателей. Он умеет, уже завершив абзац, неожиданно добавить к нему коротенькую реплику, которая перевернет все, сказанное до этого, представит это в совершенно ином свете, вызовет улыбку. Когда он в ударе, в его голосе появляются особые нотки, звуки льются прямо в душу слушателя, завораживают – уже вне зависимости от того, что именно он говорит. Это происходит, когда Дэниэль сам проникается симпатией к аудитории, зажигается от нее вдохновением. Самолюбование не входит в семь смертных грехов.

На этот раз перед ним всего два десятка студентов выпускного курса Школы журналистов, каждый из которых мечтает о карьере своего сегодняшнего лектора, нарочно приглашенного по их настоянию. Чуточку экзальтированные юноши и девушки, пришедшие в восторг от одного появления в аудитории их кумира.

Дэниэль закончил свою речь, стал отвечать на вопросы. Эта часть была не менее блистательной – он умел парировать остроумно, выворачивать вопросы на изнанку, мог обескуражить спросившего – и тут же ободрить.

Прозвенел звонок, студенты обступили его, продолжая осыпать вопросами. Не желая так скоро расставаться, пошли за ним в контору, где он попрощался с руководством колледжа. Потом наиболее преданные поклонники числом пять человек вышли с ним из здания школы, проводили до автостоянки.

У самой машины один из студентов высказал общую просьбу: давайте продолжим беседу за чашкой кофе. Если он не спешит. Тут за углом есть прелестное место, студенты приглашают его…

Дэниэль вздохнул: рад принять приглашение – но не может. Домработница сегодня отпросилась, и он должен вернуться домой пораньше, пес давно уже ждет, когда его выведут погулять.

Он увидел, как огорчились студенты, какой грустью наполнились глаза шатенки в бежевом платье, стоявшей к нему ближе всех, почти прижавшись плечом к его правому плечу, предложил ребятам: «Поедем ко мне, попьем кофе у меня. Вас тут всего пятеро, сложения вы пока не вайсбергского (Вайсберг был политический комментатор из полужелтой конкурирующей газеты, высокий и тучный), уместитесь в моем джипе. В крайнем случае, одна из девушек сядет на колени к парню».

Трехэтажный коттедж Дэниэля в северном предместье столицы, районе богатых вилл, поразил воображение его юных гостей. Косые линии воздушных стен, полукруглая башня наверху, арочные окна.

Девушка в бежевом платье, которую звали Ализа, все время оказывалась по правую руку от него – в машине, когда ехали сюда, в прогулке по многочисленным комнатам, на кухне, когда быстренько раскладывали на тарелки все съестное, что нашлось в холодильнике, и, разумеется, за столом – шумном, веселом, искрящемся юмором, которым обладал хозяин дома, и молодым беззаботным весельем, которое переполняло его гостей. Как только приехали, Ализа тут же вызвалась выгулять собаку – огромного хозяйского сенбернара.

Еще одно заметил хозяин: Ализа обладала способностью слышать каждого. Никогда не начинала что-то говорить сама, но часто язвила в ответ на ту или иную реплику своих товарищей, вызывая общий смех. Заметно было, что никто из них на нее не обижался, хотя ее замечания порой не щадили того, кто ляпнул что-то не очень умное. Готовя свои выступления, Дэниэль именно таких слушателей представлял в своем воображении: очень образованных, с раскованным мышлением, критично относящихся ко всему.

Дело не ограничилось кофе, юные поклонники смогли отведать коньяка особой марки, привезенного Дэниэлем из поездки во Францию. Где-то в середине вечера Ализа, смеясь в бокал, поднесенный к мягким губам, спросила: «Вам не кажется, что мы были прежде знакомы?»

Дэниэль внимательно посмотрел на нее. Да, и до этих слов у него не раз возникало смутное ощущение, что черты ее лица ему знакомы. Но он решил, что это совпадение, что она просто напоминает ему кого-то… Напряг свою память – нет, не может вспомнить. Отшутился:

– Мы не могли быть знакомы прежде. Встреть я в своей жизни такую красивую девушку, никогда не расстался бы с нею.

Девушка в ответ загадочно улыбнулась, прикрыв глаза бокалом, из которого отпила немного пряного, ароматного и пьянящего напитка.

Юные гости спрашивали о том, как начинал работу в газете их знаменитый хозяин, интересовались, правда ли то, что рассказывают про писателя С., про актрису З., про министра Ф. Конечно, этот вечер в доме у их кумира надолго останется в памяти, будет предметом гордости, хвастовства.

А Дэниэлю приятно общество молодых людей. Всякий раз, когда хозяину нужно было за чем-то выйти на кухню, Ализа выходила с ним. Он с удовольствием наблюдал, как ловко управлялась она со всем, как быстро мелькали ее изящные длинные пальцы, как красиво она нарезала и раскладывала закуску на тарелки. И он все время ловил на себе ее восхищенный взгляд. Хотя был человеком неглупым и понимал, что все происходящее может означать прямо противоположное: это она все время ловила на себе его изучающий взгляд. Сомнений быть не могло – они были интересны друг другу. И какой-то немой разговор, в котором не участвовали все остальные, ничего не замечающие, постоянно происходил между ними.

Было уже довольно поздно, и чтобы отправить молодых людей в город, Дэниэль вызвал два такси.

Усаживались в машины долго и шумно, разбудив мирно спавших соседей. Уже все заняли места в такси, а Ализа все оставалась рядом с хозяином, возле его правого плеча.

Ализа! Ализа! – кричали ее товарищи из машины. – Иди же скорее!

Дэниэль заглянул в глаза гостьи, по-особому сверкавшие на ночной улице, освещенной светом высокого фонаря, и наконец осмелился:

Ты можешь позвонить домой, чтобы не волновались за тебя?

Да, – быстро ответила девушка и тут же исчезла в дверях коттеджа.

Хозяин отправил гостей, зашел в дом. И услышал не разговор по телефону, а шум воды в ванной комнате.

Нет, Дэниэль никогда не писал статей о падении нравов нынешней молодежи.

Он поднялся на второй этаж, в свою очередь зашел в душевую своей спальни. Завершив купание, привычно потянулся к дезодоранту, но остановился. Вспомнил одну из прежних подруг, которая просила его не пользоваться никакой парфюмерией перед встречами с ней. Объяснила: неприродные запахи отбивают у меня всю охоту.

Выйдя из душевой, он увидел Ализу, сидящую на краю кровати. Она поправила полотенце, в которое запахнулась, встряхнула вьющимися слегка волосами, ниспадавшими до плеч, облизнула губы, от чего они стали влажными и по-особому притягательными, и молча ждала, не отводя любопытных, ждущих глаз. Дэниэль с удовольствием отметил, что, видимо, она почти не пользуется косметикой, поскольку лицо ее было не менее привлекательно, чем до приема душа. Она была красива своей собственной красотой.

До первого поцелуя они оба так и не произнесли ни одного слова. Мужчина наслаждался ее юным дыханием, чуть приправленным запахом дорогого коньяка.

Юная красавица, к большому удивлению Дэниэля, не была умелой в любви. Будь она опытной, это понравилось бы сладострастному Дэниэлю. Но ее неискушенность очаровала его больше. Ее неловкость вполне возмещалась огромным желанием насладиться. Он чувствовал, что каждое его прикосновение нравится девушке, что она принимает его глубоко, страстно, что нет ни притворства, ни страха, ни ложной, либо неложной скромности, так часто мешающей новичкам получить все. Она доверяла ему во всем, прижималась к нему всем телом, нежно ласкала его грудь, спину.

Неужели девушка любит его? Только это могло объяснить ее раскованность. Дэниэль отметил, что и она не воспользовалась ничем из того разнообразия духов и дезодорантов, которые лежали на полке в нижней ванной. Он мысленно поблагодарил ее за это – естественный запах ее чистого тела безумно возбуждал его, и духи ему только помешали бы.

– Ты совершенна, – прошептал на ухо девушке опытный соблазнитель. – Только один недостаток я вижу в тебе.

– Какой? – шепотом же спросила Ализа, и он почувствовал, как сразу быстрее забилось ее сердце.

– Ты зажмуриваешься, когда я целую тебя.

Ализа тут же распахнула свои карие затуманенные глаза, и больше их не прикрывала, разве что в те секунды, когда теряла власть над собой.

Не раз за эти два часа терял власть над собой и Дэниэль – опытный любовник, который уже думал, что женщины не могут настолько увлечь его. И сам удивлялся происходящему. Запах любви, источаемый юной красавицей, заставлял его снова и снова ощущать прилив сил. Ее упругая грудь, длинные стройные ноги, тонкая талия, чуть припухлые губы… На что он ни взглянет, к чему ни прикоснется – все заставляет его возбуждаться снова и снова.

Как-то в рецензии на спектакль он сравнил испытываемый зрителями катарсис в настоящем спектакле с оргазмом – да, вот он сейчас переживает не только физическое, но и какое-то эстетическое потрясение от близости с этой юной богиней.

Что это – волшебная сила ее молодости, или есть что-то необычное в ее личности? Разве не было раньше таких юных созданий в его постели? Почему те не вызывали у него такого восторга, почему с теми девушками он довольно скоро начинал зевать и ждал удобного момента предложить вызвать ей такси?

Три часа пролетели как мгновение – только теперь они решили сделать перерыв. Она по-прежнему не произносила ни слова. Только мягко и немного стыдливо улыбалась.

Многие его женщины во время такого перерыва просили закурить. И это было их роковой ошибкой. Дэниэль сам не курил и терпеть не мог курящих женщин. Сигареты у него были – для гостей. Обычно он разрешал женщине закурить, просил ее выйти на балкон и тут же заводил разговор о такси. Дэниэль заглянул глубоко в глаза девушки и прочел в них, что она хочет продолжения.

Они остановились под утро. Усталый и довольный, он лежал рядом с новой подругой, и по дурной привычке, свойственной многим интеллектуалам, пытался приправить радость толикой горечи. Стал искать практичное объяснение тому, что привело девушку в его постель.

Конечно, громкое имя. Но, может быть, еще и корысть. Ему вздумалось тут же удостовериться в этом.

– Хочешь начать работу в нашей газете в качестве практикантки? Я поговорю с главным редактором.

Девушка приподнялась, уперлась головкой на ладонь. Улыбнулась одними глазами, ничего не ответила.

– Не отказывайся. Это верный путь потом закрепиться у нас.

Ализа покачала головой:

– Я не собираюсь быть журналисткой. Через месяц – церемония окончания школы, мы получим дипломы – и на этом закончится мой роман с твоей профессией.

– Ты разочаровалась в ней? – выразил искреннее удивление Даниэль.

– Никогда не была очарована.

– Зачем же поступила в этот колледж?

– Я любила одного человека, блестящего журналиста, статьи которого читала вся страна… Он и сейчас очень популярен….

– Неужели это – Вайсберг?! – расхохотался Дэниэль.

– А я уже делаю другую карьеру, – продолжала девушка. – На втором курсе мне поручили написать статью о бирже, я провела там месяц, вникла, мне понравилось. И сейчас я уже работаю дилером. Я устроена.

Это обстоятельство еще больше расположило журналиста к девушке. Значит, никаких корыстных целей она не преследовала, когда осталась с ним.

Дэниэль знал про себя, что семейная жизнь, постоянные прочные отношения – не для него. Люди ему быстро надоедали. Он хотел долго, до самой старости – покорять сердца молодых женщин, потому следил за собой. Он с презрением глядел на своих ровесников, которые к сорока годам уже приобрели пивное пузо, запустили свое тело. Не обжирался, не ел того, что уродует фигуру. Внизу в большой гостиной у него стояли несколько тренажеров – вовсе не для шику. Он знал, что его тело нравится и самым молодым из его пассий, и не все они ложились с ним, надеясь воспользоваться его связями, его знаниями. Многие из подруг делали комплименты его телу – стройному, подтянутому, упругому – ведь не всегда это была просто лесть?

Но бес уничижения в нем не унимался.

– Тебя не смущает, что я чуть не вдвое старше тебя?

– Я не люблю возиться с детьми, – сказала Ализа просто, без малейшего пафоса.

Дэниэль был пленен ее ответом. И впервые в жизни решил сказать лежащей с ним рядом женщине ласковые слова после того, как добился ее. Он был щедр:

– Я рад, что у меня теперь такая подруга.

Девушка опять загадочно улыбнулась. Покачала головой. Проронила негромко:

– Это наша последняя встреча.

И вдруг Дэниэль понял, ощутил всем своим существом, что так оно и будет. Он сел на кровати, взял ее голову в ладони, повернул к себе. Посмотрел пристально в глаза. Так оно и будет. Впервые в жизни не он решает, продолжать ли связь с женщиной, не он назначает.

– Ты… конечно, шутишь? – произнес он неуверенно.

Вместо ответа девушка улыбнулась, и сердце опытного ловеласа рухнуло вниз. Нет, нет, этого нельзя допустить! Она нравится ему! Он хочет видеться с ней! Ну что за капризы!

– Я завтра заеду за тобой после твоих занятий.

– Сегодня, хочешь ты сказать? – напомнила девушка, что они уже одолели ночь.

– Да, сегодня, – поправился Дэниэль.

– И добьешься, что я просто перестану ходить в эту школу.

Еще полчаса бесполезных препирательств, уговоров. Девушка была неумолима. И мягка.

– Но почему ты такая жестокая? Тебе нужно, чтобы я страдал, мучился? Мне будет недоставать тебя… Ты осталась со мной, тебе было хорошо – не ври мне обратное, я сам это знаю. Почему же ты хочешь исчезнуть из моей жизни навсегда? Это нечестно, наконец!

– А ты никогда не был жесток? Вспомни – тебя тоже как-то просили не быть жестоким. Тебе говорили о любви, плакали у тебя на плече. И ты был тогда столь же неумолим.

Дэниэль опять стал вглядываться в знакомые черты. Да, он был в своей жизни жесток. И не раз. Сколько женщин, покоренные его обаянием, его умом, его опытом и силой, хотели чуть дольше продлить общение с ним, втайне надеясь, что связь перерастет во что-то более серьезное, но старый холостяк, для которого главной была его работа, отталкивал всех, даже тех, кто нравился ему безумно.

И он когда-то был жесток с нею? Когда? Если он и видел прежде это лицо, то, по крайней мере, несколько лет назад. Сколько ей было тогда? 12-13? Конечно, председателем Союза нравственности и воздержания его, почетного и действительного президента и члена многих обществ, не изберут, всем известны его многочисленные романы, но такого случая в его жизни не было! Не было связей с детьми. Да и нет у него склонности к нимфеткам. Он любит, чтобы партнерша была высокой, с развитой грудью, крепкими ногами. Он никогда не глянет в сторону женщины, если она напоминает подростка. Это не его стиль, черт возьми! Но откуда, откуда они знакомы?! Он в жизни не напивался так, чтобы не запомнить, с кем провел ночь!

В эту минуту – часы показывали 6 утра – прозвучал телефонный звонок. Звонили из-за океана. Дэниэль вышел с телефоном в соседнюю комнату, поскольку разговор предстоял деловой и скучный.

Закончив его, он принялся размышлять о своей жизни, об Ализе, о дурацкой ситуации. И все больше и больше убеждался, что она нужна ему. Нужна не на короткий срок. Вернулся в спальню в твердой решимости сделать ей серьезное предложение. Нет, отсюда она поедет с ним только к его старикам – чтобы быть представленной в качестве долгожданной ими невестки.

Но Ализа самым прозаичным образом спала.

Несколько минут Дэниэль радостно слушал мерное глубокое дыхание уставшей молодой женщины. Потом взял фломастер и лист бумаги, огромными буквами написал свое предложение, прикрепил его на самом видном месте. Если вдруг она проснется раньше него – она должна с первого же мгновения начать радоваться их будущей совместной жизни.

…Проснулся он от короткого автомобильного гудка. Часы на тумбочке показывали полдень.

Девушки рядом не было. Он бросился к окну. У подъезда стояло такси, в него садилась Ализа. Она даже не подняла глаза на окно спальни.

Дэниэль бросился вниз. Машина уехала еще до того, как он раскрыл тяжелую входную дверь.

Поникший, грустный, он вернулся в спальню. И только теперь заметил на подушке рядом с той, на которой он спал, свой листок с предложением. На обратной стороне тем же фломастером Ализа своим аккуратным почерком написала: «Мне было очень хорошо. Спасибо». И подписалась – именем и фамилией.

Дэниэля как молнией поразило.

Ну, конечно, это она!

Он вспомнил все. Вспомнил, откуда он знает эту девушку.

Пять лет назад – да, именно пять лет назад, память его все же не подвела – случился у него роман с женщиной по имени Анит, женой промышленного магната, владевшего, среди прочего, газетой, в которой он работает. Полгода длилась их дружба. Она приезжала к нему сюда. Три или четыре раза – с дочерью-подростком, которую Дэниэль так и не успел толком разглядеть. Девочка была угловатой, стеснительной, прятала глаза, сидела молча.

Анит было тогда 39, то есть – на два года больше, чем ему сейчас. Но жизнь в достатке и покое помогла ей сохранить свежесть и красоту. Она нравилась ему. Она была удобной – во всех отношениях.

Роман был бурным, страстным, но бесконечно продолжаться не мог. Узнай об их связи ее муж – он уничтожил бы Дэниэля, выгнал бы с работы и устроил бы так, что ни в одной другой приличной газете ему не удалось бы найти места. Хозяева газет, конечно, конкурируют друг с другом, но тут они сумели бы найти общий язык.

Дэниэль собрался с духом и сказал Анит, что им пора уже прервать дружбу. Она попросила о последней встрече, на которую пришла опять же с 13-летней дочерью.

Они поднялись наверх, девочка осталась внизу, в зале перед включенным телевизором.

Анит, когда условились о встрече, поклялась ни о чем не просить, и они провели великолепные полтора часа. Но потом все же состоялась бурная сцена: со слезами, с упреками, мольбой, обмороками.

Дэниэль объяснял Анит, чем грозит огласка, она не хотела ничего слушать.

– У меня есть свои сбережения, – твердила она, – их нам хватит. Бросай все, уедем за границу. Тебе вовсе не нужно будет работать.

Но нет, обмен был неравноценным. Анит – чудесная женщина, но Дэниэль тогда только-только достиг вершин своей славы. И вдруг все бросить? Поступиться столькими годами упорного труда?

И он остался неумолим. Анит успокоилась, насколько могла, стерла с лица следы слез, и они вместе спустились в холл.

Дэниэль страдает слабой формой клаустрофобии, поэтому он работает не в кабинете, а в огромном зале, где рядом с тренажерами стоит его рабочий стол.

Девочка сидела за его компьютером, играла в какую-то игру.

Слышала ли она их разговор? Может, только рыдания матери? Догадалась, от чего она страдает…

Дэниэль, который терпеть не мог, когда кто-нибудь прикасался к предметам на его рабочем столе (приходящая домработница знала это, и вытирала пыль с его стола только под его присмотром), – не удержался, попросил:

– Не нужно трогать мой компьютер.

И тут же пожалел о сказанном. Ничего страшного ведь девочка не совершила. Но мать была раздражена. Она накричала на дочь, даже отвесила ей пощечину. Ребенок смолчал. Расставание было, разумеется, очень неприятным.

…И эта девочка сейчас выросла и превратилась в красивую, задорную, уверенную в себе молодую женщину.

Которая сумела отомстить.

За нанесенную ей тогда обиду?

За свою мать? Которую, конечно же, любит, несмотря на ее эгоизм – впрочем, именно таких матерей и любят.

А чтобы месть не осталась непонятной – она представилась своей знаменитой фамилией.

Дэниэль понимал, что ничто ему не поможет. Ни его немалое состояние, ни его слава. Нет смысла узнавать ее телефон и звонить ей. Нет смысла искать встреч с нею.

И он знает, что ему отныне будет очень трудно жить, и он уже не сможет работать так легко и беспечно, как прежде.

Не только потому, что впервые в его жизни девушка сказала ему «Нет».

Юрий Моор
1995