Владимир Васильев | Колыбельная

В поэзии ташкентского поэта и прозаика Владимира Васильева (1948–2020) живет дух мировой поэтической культуры, всегда открытой для всего прекрасного. Cтихи из последнего поэтического сборника Владимира Васильева.

Колыбельная

Я укрою тебя светлым запахом леса,
Усыплю тишиной, беззащитной, как вздох,
И закрою в глазах безрассудного беса,
Чтобы он разбудить тебя плачем не смог.

Я исчезну в ночи тенью света дневного,
Я в любви растворюсь, словно в звуке струна,
Чтоб вернуться к тебе новорожденным словом,
Улыбнувшись тепло самым краешком сна.

Я тебе подарю утра синюю песню.
Ты, проснувшись, найдешь песни нежную грусть.
Я на волю пущу безрассудного беса,
Чтобы он примирил миражи наших уст.

Заклинание

Ты приснись мне, пожалуйста!
Ну, приснись мне, пожалуйста!
Нежным чудом явись,
На судьбу мне пожалуйся
И ладошкой коснись.
Мыслей белые аисты
Улетают к тебе.
Ты приснись мне, пожалуйста,
Подчинись ворожбе.

Ты приснись мне, пожалуйста!
Ну, приснись мне, пожалуйста,
В сне дневной суеты.
Вдохновенья пожаром стань,
Воплощеньем мечты!
Ты не можешь не сжалиться –
Ожиданьем живу.
Ты приснись мне, пожалуйста,
Навсегда, наяву…
Ты приснись мне, пожалуйста,
Ну, приснись мне, пожалуйста…

Любовь – трагедия по жанру

Как взрывы звезд
И как пожары,
Как сход лавин и ледников,
Как тихий, тяжкий шаг веков.
Любовь, как жизнь –
Непобедима.
Любовь, как смерть –
Неотвратима!
И беззащитна,
Как дитя –
Дурак убьет ее. Шутя,
Ханжа, спеша, ее придушит,
Но перед этим свет потушит.
Подлец продаст за медный грош –
Мол, что с нее еще возьмешь?!

Лишь обезумевшим влюбленным
Смешны запреты и законы –
Они над пропастью идут –
Наутро трупы их найдут…

Два мира

Два мира есть у каждого для счастья:
Любой с рожденья первому причастен,
Второй – дитя надежды и мечты…
Душа не разделяет их на части.

Да будут оба мира, как один,
С младенчества до снеговых седин,
Чтоб обрела гармонию душа,
А не металась птицей между льдин.

Когда о главном с другом говоришь,
Два мироздания его услышь,
Иначе не услышит он тебя,
И жажды ваших душ не утолишь.

Лишь двуединый счастлив в мире сём,
Но мы сейчас (ты слышишь?) не о нём…

Бессмертие Меджнуна

Скажу тебе: средь выродков земных
В особенности три породы гадки –
Безмозглый шах, скупой богач,
Ученый муж, на деньги падкий.
А. Навои.

Ужасно быть слугою дурака:
Цирюльником, тем более, визирем,
И каждый день с тоской невыразимой
Брить лысину идей его,
Пока
Не онемеет ото лжи рука
И, обмакнув в презрения чернила
Перо убийственно бессмертной силы,
Вдруг высмеет владыку на века…

Забудет мир эмиров и рабов,
Умрет Меджнун, оставив людям песни,
Пройдут века – Поэтом он воскреснет,
Свободным от щедрот и от оков…

Эмирский двор меняй на Астрабад
И, звонкой силы строчек не теряя,
Твори и помни: истина святая
Дороже сытой лживости раба!

А если не способен ты на это –
Живи,
Но не считай себя Поэтом.

1977 г.

У памятника Пушкину

Поэт не в мраморе, не в бронзе,
Не в славословиях пустых,
Поэт – в поэзии, и в прозе,
Когда абзацем станет стих.

Секрет поэзии в дыханье,
Согласном с ритмами сердец,
В страдании и со-страданье
И в божьей искре, наконец.

Поэзия – есть форма жизни,
Непроторенная стезя…
Она прекрасна и капризна,
Но и свернуть с нее нельзя.

Хоть кудри сделай на макушке,
Хоть миллиард в пиар вложи,
Но чтоб стихи писать, как Пушкин,
Жизнь надо Пушкиным прожить.

Ассате Шакур

1.
Запретны правда и свобода
Борьба и память
Для народа
Но в нарушении запрета –
Предназначение поэта.
Жизнь доказала очень четко:
Рифмуются
Строка
И плетка,
Когда страна покрыта тьмой –
Поэт рифмуется
С тюрьмой.

Спасибо, хоть статья в газете
Напоминает о поэте –
Порою в умолчанья тьме
Гораздо хуже, чем в тюрьме.

И суть не в том, что ты поэт:
Где нет свободы – жизни нет.

2.
Не цвета кожи – света мысли
Боится диктатуры тьма.
Приговоренные не мыслить
Пожизненно
Сойдем с ума,
Как с эшафота,
Пустой играя головой.
И вместе с капельками пота
С души стирая облик свой…
Пожизненно!
Ни строк, ни рифм
И ни, тем более, верлибра!
Пожизненно
Молчанье, ибо
Бессмертен правды спетой
Взрыв!..

3.
Побег! Свобода! Значит, снова
В едином сплаве жизнь и слово!
Для нас нет выбора иного –
Лишь честно жить, лишь честно петь.

Я говорю тебе: Ассата,
Да будет жизнь твоя крылата!
Да будет песнь твоя крылата!
Для честной песни смерти нет!

Я знал, что так должно случиться –
Свобода все-таки не птица:
Она сквозь стены лжи промчится
И сквозь молчанья тьму пройдет,

Свобода в нас неистребима,
Как правда в лжи нерастворима,
Как несводим к толпе народ!..

Где твои чайки, море?..

Медленный вздох органа…
Где твои чайки, море –
Капля из океана?..

Видно, дела плохие –
Мусор, пески сухие,
Медузы, да стайки килек –
Мокренькая стихия…

А глубина громадна,
А ширина безбрежна…
Вроде бы все нормально –
Душу бескрылье режет!

Дышит воды громада
Нервно, надсадно, сильно.
Морю быть морем надо:
Рыбным, соленым, синим…

Где твои чайки, море?..
Ты же так много можешь!..
Где твои чайки, море?..
Где его чайки, Боже?!

Олимпиец

Ничтожество души открывши напоказ,
Он милостыню ждет,
Печальный и убогий.
И за огонь души принявши медный таз,
Стряхнув полдневный пот,
К нему нисходят боги.

Дрожащему в мольбе у ног их пыльных ниц
Они найдут слова
И действо утешенья –
Нальют ему нектар хотя бы – он же нищ
И, значит больше всех
Нуждается в спасенье.

И так, за нищету приближенный к богам,
Взойдет он на Олимп,
Весьма собою гордый.
Пройдет денек-другой – освоится он там
И спихивать начнет
Богов с их высей горних.

Потом, сведя на нет их пышный пантеон,
Объявит он себя
И кесарем, и богом…
И защитит его крутой Олимпа склон…
Слепая доброта
Богам выходит боком.

К выходу первой книги

1.
Что беззубо – издается,
Что бесценно – продается,
Что священно – предается,
Что нетленно – первым рвется.

2.
Светлой радости хочу!
Я устал брести во мраке
По дрожащему лучу
В мире, где зимуют раки,
Где Кудыкина гора
Выше древнего Олимпа
И где каждый день с утра
Расцветает пышно липа,
И где пчелы с липы мед
С песней ведрами таскают,
И где радостный народ
Бормотуху потребляет.

Светлой радости хочу –
За нее строкой плачу!

Лирические хиханьки

В любви не стыдно признаваться,
Хотя и боязно весьма…
Так дай же вволю посмеяться
Той, что свела тебя с ума.

И сам посмейся, право дело!
Взгляни: поистине смешно
Пылать душой и мерзнуть телом…
Ох!.. Ляп… Телесное грешно!

Смешно, владея силой слова,
Стишки наивные кропать,
И богатейшим чтить уловом –
Ее случайно повстречать.

Смешно блиц-чепухи горою
Ее без меры нагружать,
Стараться выглядеть героем,
И правды не суметь сказать.

Дышать не воздухом – мечтами,
Не жить, а грезить наяву
И с миражем согласно таять
И затихать, как вздоха звук.

Смешно считать Ее богиней
И беззащитной, как дитя.
Смешно навек в разлуке сгинуть,
Молясь, надеясь и шутя.

В любви не стыдно признаваться,
Хотя почти всегда смешно…
Лишь ради смеха, может статься,
Влюбляться и заведено?

Монолог дерева, расколотого молнией

Тане Ишмурзиной

В угли земные вгрызаюсь корнями,
В пламень небесный впиваюсь ветвями
И раскаленный держу горизонт.
Длиться столетья безудержный сон –
Ствол двуединый тоскою расколот
И беспощадною близостью скован:
Вжаты друг в друга лица ветвей –
Близость бесспорна, как ненависть в ней.
Сцеплены сучьев корявые руки
В ярости древней военной науки.
Стонет усталость в изломах ствола:
Небо – обуглено, почва – зола.
Время сосут ненасытные корни,
Слепо всему, что над ними, покорны.

Владимир Васильев