Виктор Финкель | Нас водит рука непостижного Бога

Рецензия на книгу «ИЕРИХОНСКАЯ РОЗА» нью-йоркского поэта и переводчицы Лианы Алавердовой.

«НАС ВОДИТ РУКА НЕПОСТИЖНОГО БОГА»

Страна – наперекор и вопреки,
Полоска узкая, в глазах врагов – заноза,
Притоками одной большой реки
В тебе слились и чаянья и слезы.
Былинка я, ничто в твоей судьбе,
Но мысли о тебе, все о тебе…
………. Лиана Алавердова

В пустыне одинок Ковчег Завета.
Там голос Моисея, что от ветра
Нам глуше кажется, и ждут ответа
Вопросы раскаленные его.
………. Лиана Алавердова

Предисловие

Нью-йоркская Поэтесса Лиана Алавердова опубликовала книгу «Иерихонская роза». Вот каким образом она объясняет читателю это название: «…иерихонская роза – довольно невзрачное растение, к тому-же перекати поле в пустынях Азии и Северной Африки.  Оно засыхает, теряя семена, которые могут сохранять свою жизнестойкость в течение многих лет. Я подумала: вот аллегорическое воплощение судьбы еврейского народа!»

Я познакомился с этой книгой яркого, разностороннего, глубокого и талантливого Поэта и Переводчика и решил отозваться на первую её часть – «Еврейскую тетрадь» именно потому, что она в полной мере соответствует названию книги.

«Еврейская тетрадь» интересна по двум причинам. Во-первых, это поэтическое отображение Торы, еврейской традиции и еврейского мировоззрения, во-вторых – это взгляд своего рода «новообращенного» – духовно изголодавшегося еврейского интеллигента, вырвавшегося из замкнутого мира СССР, где все, связанное с еврейскими основами, историей, мышлением, мировидением, достоинством, наконец, было под запретом. Отсюда – искренность, восторженность и нескрываемые радость и гордость за свой народ, за то, что устояли мы, не сломались и не исчезли… И как ни злобствовала коммунистическая партия, как ни унижала и ни оскорбляла еврейский народ вообще и евреев Советского Союза, в частности, мы есть, а её –  нет! И вот какую модель устойчивости еврейского народа предлагает нам Поэт:

… прилежной дочерью Сиона
Я Розу воспою Иерихона
…..
Растение – коричневый комочек-
Засохло, непохоже на цветочек,
О недоразумение, урод!
Но влагой напоенное нежданной,
Подчинено своим законам странным,
оно, внезапно оживя, цветет.
….
Во времена хамсина, суховея,
Ты, Роза, словно древние евреи, –
Ветра изгнания тебя несут,
Ручей иль дождь, оазис долгожданный-
Ты дожила до той поры желанной,
Когда цветешь, когда ты снова тут!

Не птица Феникс и не бог Осирис,
Не тот, с потерей чьей давно смирились,
И не боец, чей дух непобедим –
Воспрянешь, Роза ты Иерихона,
Как мой народ, как ты, земля Сиона,
Как город мой, святой Иерусалим.
…….
Ты, словно Роза, только часа ждешь.
………. «Иерихонская роза»

А вот и ответ на сакраментальный вопрос о причине удивительной стойкости еврейского народа в целом и каждого отдельного человека, в которых «Дух скрывается библейский» («Местечко»)! И еще определённее –  в стихотворении «Страница»:

И вновь иноземцы на пыльных дорогах.
Нас водит рука непостижного Бога.
Томимся опять в чужеродном предбаннике;
Евреи, жиды, неуемные странники…

Итак, вот он ключ: «Нас водит рука непостижного Бога». Вот почему не только КПСС, но и многим странам до неё на протяжении тысячелетий еврейский этнос оказался не по зубам. В том числе, Риму:

Самодовольный Рим!
….
Но по контрасту с леденящим воем
Волчицы римской, ты, о мой народ,
Всегда мне представлялся неким чудом,
Загадкою несломленного духа,
Пробившимся сквозь каменистых плит
Растением упрямым, жизнестойким,
Напоминавшим миру о любви,
О человечности среди крестов и пыток.
Далекий, смуглый, пламенный народ,
Мятежников, еретиков родитель,
Не знавший, не предвидевший путей,
Которыми судьба тебя протащит,
Растреплет, расцветит твои ряды.
……..
Ничто не увело тебя с пути
особого, своей особой доли,
ничто не отвлекло тебя от зова
могучего пророка твоего,
От следования руке незримой,
все гнавшей, гнавшей облако вперед
затем, чтобы привесть тебя сюда,
где нынче ты стоишь, опять не зная,
что приготовит новое тысячелетье.
………. «Народу Израиля»

На многих страницах эта стойкость еврейского народа, проявившаяся во всей его многовековой истории, образно иллюстрируется его существованием в черте оседлости на просторах Российской империи, а потом и без этой клятой черты, но в Советском Союзе. Это по существу стартовый эпизод из жизни миллионов современных евреев, ведь

Все мы вышли из местечка –
От молочников до марксов.
…
И в джинсовом облаченье,
И в хасидском лапсердаке
Дух скрывается библейский,
Как хлеба в растущем злаке.
………. «Местечко»

Устойчивость, стабильность, преданность своей религии, своим обычаям и идеалам, которую проявлял и проявляет еврейский этнос мира, на всех своих этажах, – от личного до коллективного — поражает. И удивительным образным примером этого является жизнь еврейского местечка – крохотного, беззащитного, нищего из нищих островка в океане ненависти, под всегда занесенным, а зачастую и безжалостно рубящим государственным и погромно-народным, злобным мечом:

Осьмнадцатый век.
В отдаленных местечках
Танцуют хасиды,
Судьбе не переча.
Волынь и Подолье,
Литва и Украйна.
Усердье хасидов
И радость – бескрайние.
Лишение прав,
Избиенья, погромы –
Танцуют хасиды
Свой танец знакомый.
…..
Два века пройдут —
И Освенцим с Майданеком
Познают потомство,
Вам Господом данное.
Не слышат хасиды
Грядущего глас.
Сгущается время
в сегодня, сейчас.
Чернеет в глазах –
Лапсердаки и пейсы –
таинственно-
благоговейные песни.

Маггиды, меламеды,
Шойхеты, цадиеки…
Как будто ключи от
Спасения найдены.
Танцуйте ж, в веках
Оставаясь упрямо!
Я шлю вам из будущего
Телеграмму…

Вьются длинные пейсы,
Губы сжаты упрямо.
Узнаю тебя, племя
Сыновей Авраама.
Не боитесь кому-то
Вы казаться смешными, —
Слепки той, местечковой
И сожженной России.
Это мир наших бабок.
Цили, Срули и Бени
по-английски картавят
здесь, в другом измеренье.
В большинстве раствориться
Очевидно, что проще:
Но чудак ли, мудрец ли
Доли той не захочет.
Вы – ожившее чудо,
Возрожденный Егупец.
Перед вашим упорством
Замолчать бы, потупясь.
Вас «пейсатыми» кличут.
Для меня вы – святые.
Вы – кто против теченья.
Вы – жестокие выей.
………. «Хасидские молитвы»

Вот как итожит эту тему Поэт:

Малый мир, огромный
Выстраданной веры,
Терпкого упорства,
Древних ритуалов,
Тихого геройства.
………. «Дети Боро-Парка»

Л.Алавердова очень личностно воспринимает прошлое своего народа:

Говорливое местечко!
Хоть ты кануло в столетьях,
Но осталось в нашем сердце
да еще, надеюсь, в детях…
………. «Местечко»

И относится это не только к местечку, но и ко всей трагической истории еврейского народа:

Тот плач на реках вавилонских,
В себя вобравший все знания о будущем и прошлом
(погром Александрийский, гибель Храмов…)
……
Тот плач живет во мне.
………. «Тот плач на реках Вавилонских»

К этой же теме Поэт возвращается и в стихотворении «Корчак»:

C ярмом отчужденья извечно по кругу
Упреком, намеком, бельмом на планете
Израиля неугомонные дети

Интересна реакция Поэта-еврея на преступления, совершенные миллионами европейцев по отношению к евреям. Помнить все, ощущать непреходящую боль и в ответ на это – брезгливо и неприязненно отстраниться, всего лишь отстраниться:

Мне кажется, во мне жива
Слепая память гетто,
…
Прощайте, Прага или Лодзь!
Зачем вам дочь Сиона?
Я буду только дальний гость,
Себе оставьте вашу злость,
И злотые, и кроны.
Я только боль возьму с собой,
Отнюдь не добровольно!
О вы, что гнали на убой
Моих родных, меня с семьей…
Я ухожу. Довольно.
………. «Исход»

Вместе с тем, судя по разгулу антисемитизма в Европе, куда вместо марок, крон, франков и злотых пришло евро, подкорковая неприязнь к евреям сохранилась. И Поэт великолепно понимает это. Ею переведено стихотворение Джанет Р. Кёрчхаймер «Как опознать одного из нас» (бывших узников лагерей смерти):

Мы те, кто
…….
говорил соседним детям, что цифры
на наших руках – это номера телефонов;
кто не поедет в Германию, кто просыпается
каждую ночь от кошмаров, кто никогда не говорит
о прошлом или беспрестанно говорит о прошлом;
мы те,
кто мечтает иметь большие семьи, кто желал бы,
чтоб слова
оставались просто словами, чтобы слова «лагерь»
или «селекция» не заставляли нас вздрагивать,
и иногда мы те, кто делает все, что возможно,
чтобы вы не узнали, кто мы такие.

Несколько стихотворений, напрямую, связаны с Великой Книгой. Это, прежде всего, «Книга бытия». Продолжается эта тема и в строчках «К Библии»:

Открываю Книгу книг,
Книгу жизни и бессмертья;
В ней сплетаются столетья,
Из нее наш мир возник.
….
Стопудовых тех страниц
Я, рассеянный читатель,
Мне доверился Создатель
Средь гримасничавших лиц.

Но могу ли приподнять
Груз сей? О, как стонут плечи!

Несколько стихотворений посвящены Моисею. Прежде всего «К вопросу об эстетике», где формулируется узловой тезис:

В пустыне одинок Ковчег Завета,
Там голос Моисея, что от ветра
Нам глуше кажется, и ждут ответа
Вопросы раскаленные его.

Сама тема раскрывается в мощном, образном и пространственном  стихотворении «Моисей», которое заслуживает быть приведенным полностью:

Всё со мной говорит.
Будь то куст или облако, или
Это голос крови
Не дает мне забыть Твое имя.
Я подвластен ему.
Этот голос бичом меня гонит.
Мне гадать ни к чему
Ни по жертвам и ни по ладоням.
Сорок лет я брожу
По земле раскаленнее ада.
Я вопроса стыжусь:
«Может, мы – неразумное стадо?
Может, кучка людей,
Что со мной, обреченная, бродит –
Это гул площадей,
Распинающих малый народец?»
Я не вижу морщин.
Выгорает одежда от зноя.
Я не знаю причин.
Я – потомок Адама и Ноя.
Нет желанной земли.
Нет дороги. Терпенье на грани,
Даже душу излить
Не могу, Подавляю стенанья.
Ноги стер до крови.
Руки стали чернее эбена.
Кто меня вдохновил
На дорогу длиной в поколенья?
Говорят, я жесток.
Говорят, что мой нрав необуздан.
Этих каменных строк
Я хранитель. Хребтину до хруста
Распрямляя, идти,
На корню выжигая крамолу.
Будет куст мне светить.
Будет истины Голос глаголить.

2
Тебя я вижу в дымке пред собой,
Земля моя! Прекрасная невеста,
Что, впрочем, не торопится женой,
подругой стать. Скорее мне ответствуй!
Так ты ждала? Зачем же отдалась
Иному жениху, чужим объятьям?
Да будь ты неприступна, как скала,-
Тебя возьму, вспашу тебя, занятья
Тебе найду. Так вот ты какова!
Так вот зачем я сорок зим и весен
Все брел к тебе, стирая жернова,
Роняя хлеб из стариковских десен.
Ты зелена, искомая. Холмы
вздымаются, как жертвенные груди.
Я петь готов, как юноша, псалмы.
С тобой о тяготах пути забудешь.
Как будто бы ни Каина греха
Не знала ты, ни Вавилонской свары.
Но не могу уже я услыхать
Ни птиц твоих, ни голос жен лукавых.
И дух мой вылетает из груди,
К тебе стремясь, тебя одну желая,
А тело… Нет, черты не перейти…
Все кончено… Египет… Мгла сплошная.

В нем Поэт допустил одну ошибку. Дело в том, что в ТОРЕ сказано следующее: «7. А Моисей был ста двадцати лет при смерти своей: не притупилось зрение его и не истощилась свежесть его» (Второзаконие XXXIV). Другими словами, Моисей ушел из жизни, будучи физически совершенно молодым человеком. Поэтому фраза «Роняя хлеб из стариковских десен» с определенностью, неверна. Спорны и строчки из «Дети Боро – Парка»:

Наша неслиянность –
Травма роковая.

Вероятнее всего, это не травма, это заданность.  Возможно, это запрограммировано для еврейского народа Свыше, во избежание абсолютного слияния с чужеродным этносом, с последующей неизбежной потерей своего Я, своего корневого, изначального, еврейского ЭГО.
«Еврейскую Тетрадь» пронизывает органическая, внутренняя. постоянная связь Поэта с историей и судьбой своего народа. Причем это искреннее и глубокое чувство не оставляет Поэта никогда – это его Боль и Счастье, вмонтированные в его Душу и Тело:

Но я горжусь иным наследием:
Моим народом беспокойным,
Его прародиною знойной,
Зажатой меж врагов-соседей,
Один, один изгоем гордым,
Будь то ли Темза, то ли Волга.
Я с чувством горестного долга
Бреду тропой Его истории.
Откуда это чувство связи –
Я вряд ли объяснить сумею.
………. «Две вариации на заданную тему»

Проявляется это и в строчках, посвященных Израилю

Страна – наперекор и вопреки,
Полоска узкая, в глазах врагов – заноза,
Притоками одной большой реки
В тебе слились и чаянья и слезы.

Былинка я, ничто в твоей судьбе,
Но мысли о тебе, все о тебе…
………. «Священный вид земли моей родной»,

и  в  «Посвящении Иерусалиму»:

Молитвами, надеждами храним,
Ты светишься, о мой Иерусалим!
От праотцов до Страшного Суда
Сияешь ты, как чистая звезда.
Я почитаю блеск твоих седин,
Как Бог — един, на свете ты – один.
Тебе хасиды посвящали песнь,
И славен Бог, что ты на свете есть!
Тобой да будет верящий спасен.
Ты наш приют, ты наш молельный дом.
…
Ты возлегаешь пышно, словно царь.
Ерушалаим, слез моих алтарь!
Вздохну, пасхальный кубок пригубя:
Мой дед слепой не увидал тебя.
Но, грешная (себе же на беду),
Я мысленно всю жизнь к тебе иду…

ЕВРЕЙСКАЯ ТЕТРАДЬ Лианы Алавердовой – это серьёзное, глубокое и искреннее произведение. Это не просто поэтические строки. Это, собственно, песнь души Поэта, самопроизвольно льющаяся из него! И к ней нужно так и относиться – это произведение еврейского духа! Еврейского самоощущения, еврейской самобытности, еврейских неповторимости и нестандартности.