Театр новейшей словесности

Осенью этого года столичный театр «Практика» начал двенадцатый сезон. Хотя деление на начало и финал сезона тут условно, поскольку летом тут постоянно и подолгу играют детские спектакли, и в результате получается с формальной точки зрения, что обычного перерыва между завершением одной репертуарной каденции и началом следующей — практически нет.

При том, что понятно, что сезон начинается со спектаклей для взрослых, в таком случае — деление на сезоны имеет смысл.

Возник театр в 2005 году благодаря инициативе и усилиям режиссера и продюсера Эдуарда Боякова, который создал театр, где программными стали постановки молодых драматургов на злободневные темы. Несколько предыдущих лет худруком театра был режиссер и драматург Иван Вырыпаев, который принял приглашение поработать в Польше.

В прошедшем сезоне резидентами тут стали участники Мастерской Дмитрия Брусникина, что означает дальнейшее становление идеи центра новой драматургии: не только как литературного прежде всего, а и актерского проекта, возникшего, возможно, и из популярных читок пьес драматургами новой волны.

Принципиально и то, что тренд театра «Практика» приоритет слова. Слово не превалирует при всем том над действием, но все же главенствует, как способ осмысления бытия в его российском варианте.

По статусу театр «Практика», который полностью именуют — Экспериментальный центр новой драмы «Практика» — является государственным, находясь, в том числе и в ведении Департамента культуры города Москвы, что свидетельствует о том, что столичные власти поддержали эстетическую концепцию театра как художественной данности нового типа.

При том, что у театра есть Попечительский совет, в который входят известные и знаковые для России фигуры. Вероятно, присутствие в Попечительском совете «Практике» людей крайне состоятельных способствует в конечном счете не конкретно финансовой или не столько финансовой свободе, сколько свободе творческой.

Так на сайте «Практике» указано, что институция зарабатывает больше, чем получает в виде поддержки, но все же действует и фонд, благодаря которому поддержку театру может оказать любой желающий.

Находится «Практика» в самом центре Москвы недалеко от площади Маяковского. Надо пройти в арку, оказаться во дворе жилого, скорее всего, дома в элитном квартале столицы, чтобы увидеть поодаль стеклянные двери «Практики».

Не совсем понятно, зачем двор перед входом выложили брусчаткой, как на Красной Площади, расположив по одной стороне его несколько лавочек. Двор из-за этого кажется не торжественным, а пустынным и мрачноватым, что вероятно, может настраивать при его прохождении на атмосферу драматургии сегодняшних авторов.

Как и уникальная Галеев Галерея, где выставляются произведения советской живописи двадцатых-тридцатых годов, находящаяся на той же узкой городской улочке недалеко от него, театр «Практика» находится в подвале. Он ухожен, отремонтирован, приведен в достойный вид, стиль оформления — лаконизм и минимализм.

Здесь есть две сцены — Основная и Малая, обе по обычным меркам небольшие, но все же, так сказать, обжитые, живые.

Как правило, декорации в спектаклях репертуара «Практики» неброские и всегда функциональные — столы, стулья, микрофоны, боковые или верхние экраны, верхняя подсветка. Спектакли сопровождаются продвинутой музыкой, если не клубной по ритмам, то схожей с нею.

В зависимости от содержания спектакля квадрат сцены — площадки перед зрителями — несколько трансформируется: добавляются или убираются дополнительные ряды унифицированных кресел, вводятся элементы собственно декорации. Но это не меняет качественно структуру театрального пространства, поскольку оно, также, как и игра актеров, имеет бытовой подтекст ровно настолько, насколько это нужно для развития заявленной в афише на данный вечер истории.

 

1. Вот что в качестве манифеста театра «Практика» печатается в программке каждого спектакля его репертуара:

«Практика» — это театр современной драмы. Это отражение актуальных тем и сюжетов, языка сегодняшнего дня и новой театральной стилистики. Во главе всего здесь стоит текст, с помощью которого театра выстраивает и диалог со зрителем, и это проявляется во всем: от постановок до дизайна.

Театр «Практика» есть культурологическая акция о молодых и для молодых. Они и главные действующие лица практически большей части спектаклей, зрители, которые сочувственно и всегда активно реагируют на то, что играют их одногодки по духу, по отношению к жизни.

Несомненно, в репертуаре «Практики» есть такие постановки, как «Бабушки» про жизнь сибирской деревни, показанной в лицах ее престарелых жительниц; есть и такая неожиданная в контексте новой драмы постановка, как «Петр и Феврония Муромские», основанная на древнерусском тексте Ермолая-Еразма; как играется на той же сцене спектакль «Девушка и революционер» о встрече в период Октябрьской революции Сталина и Аллилуевой и их непростых взаимоотношений на фоне кардинальных перемен, совершающихся тогда в России; есть и «Человек.doc Олег Кулик», основанный на страницах биографии ставшего уже легендой классика первоначального постсоветского акционизма; музыкальный марафон на стихи Дмитрия Пригова и «Это тоже я. Вербатим», о котором я писал для Нового Континента не так давно. Нашлось здесь оправданное логикой театральной политики «Практики» место и для такого дуэтного спектакля как Black & Simpson, основанном на документальном материале из американской жизни.

И все же, если прочитать подряд такие названия, как «Девушки в любви», «Иллюзии», «Невыносимо долгие объятия», да ту же «Золушку», постановку, идущую для юного зрителя, но резко и жестко переосмысливающую известную сказочную историю — станет очевидным, что речь в каждом спектакле идет не о любви (подростковой, взрослой, зрелой и трагичной), а о семейных отношениях, которые складываются или нет, нередко трагично и взрывно, драматично и предсказуемым финалом. Эти отношения возникают как кульминация общения героев постановок на сцене «Практики», выявляя в них, персонажах, кредо, менталитет, заблуждения и привычки ровно настолько, чтобы с помощью характерных черт показать не портрет поколения, а трагедии индивидуумов, личности которых сознательно укрупнены. При том, что они несут в себе печать всех других в той или иной степени.

Именно в том, как рассказывается о взаимоотношениях героев пьес в театре «Практика», видно, чем метод, избранный изначально и проводящейся почти пятнадцать лет в каждой новой постановке, различается с театральной традицией, которой следуют десятилетиями с небольшими коррективами гранды, столпы московской сцены. Здесь нет детального, по Станиславскому, глубокого погружения в индивидуальность персонажа. О нем дается ровно столько сведений, именно такая выразительная информация, которая важна для того, чтобы почувствовать конфликтность его существования, коллизии, которые тот или та создают сами для себя по собственной инициативе или в желании быть частью знакомого и удобного социума.

Но не намек, не поверхностность, как может показаться, тут приоритетны. Повторим, о каждом участнике пьесы дается вся нужная база данных, при том, что герои оживляют написанную драматургом историю, не играя в нее, а выговаривая ее, рассказывая от своего лица, просто, почти безыскусно и честно, что не умаляет ни художественных изысков постановки, ни адаптирует до назидательности авторский посыл в широком смысле слова.

Несомненно, перед нами правда жизни. Но правда и жизнь освоены здесь пусть без прикрас, но и без глумления над ними, ясно, доступно и сценично.

Принципиальная особенность спектаклей театра «Практика» состоит и в том, что здесь нет и не предполагается морализирование. Но нет и равнодушного перечисления событий из обычной жизни героев всех спектаклей, идущих в репертуаре театра. Здесь первенствует показ реалий сегодняшнего дня в разных их бытованиях, оценка сказанного героями , их поступков, несомненно, имеется, при том, что нет тенденциозности, прямолинейной дидактики, односторонности в передачи характеров и их проявления в тех или иных ситуациях. Это именно очеловеченные, озвученные актерски монологи и диалоги, способность в частном показать и личное, и фон, то есть, собственно, время и пространство, хотя глобальной задачи подобного рода перед собой театр «Практика» не ставит. Но каждый из идущих афишных спектаклей что-то, как пазл, добавляет в общую картину страны и ее граждан, грустное, порой горькое, но все же то, что необходимо было сказать так или иначе, чтобы зрители пережили то, что происходит здесь и сейчас с помощью театра.

Илья Абель