СОРТИРОВКА: Галина Феликсон

О, Господи! Взгляни на Твой Народ!
В чём избранность его – не понимаю.
Вот, огрызаясь, сбился волчьей стаей.
Вот жалким стадом нехотя бредёт.

В синагогу пришёл мужчина средних лет, рыжий, но с чёрными бровями. Кипа сидела на нём, как треуголка на французе. – Мне нужен квалифицированный раввин со знанием русского языка.

Поэма по мотивам "Коэлет" (экклезиаст у христиан)

Дуська проснулась от запаха: пахло едой. Неужели мамка что-то сготовила? Быть не может! От мамки кроме скользкой горелой каши да куска хлеба ничего не получишь. И это ещё хорошо. Дуська сколько помнит себя, всегда хотела есть. Но у мамки лучше не просить: она если пьяная просто ничего не слышит и не понимает, а трезвая орёт и дерётся больно – лупит чем попадя и по чём попало.

Три человека в разных концах Земли пришли в этот вечер домой расстроенные, усталые, недовольные собой, работой, жизнью и, отказавшись от ужина, легли спать. Где-то далеко в иных измерениях женщина зажгла толстую светло-зеленую свечу в старинном золотом шандале, провела над треугольником огня узкой ладонью. Медовый аромат поплыл по комнате. Ему навстречу …

А ночь шестого дня прошла в раздумьях.
Вот создан Мир – жемчужина Вселенной.
Сотворены из слова и желанья
Животные, цветы, вода и камни.
И гимны силе разума нетленной
Дожди слагают на прозрачных струнах.

Город – верблюд золотой –
Тихо прилёг на песок,
Неба прозрачный сапфир
Держит горбами.

И пролилась печаль. И грянул гром.
И мир вокруг – холодный, грозный, скудный,
Дождливые нахмуренные будни.
Течёт туман прокисшим молоком.

На изломе ночи летней
Под плащом укрывшись тёмным,
Я, Давид – старик столетний,
Покидаю город сонный.