СОРТИРОВКА: Артур Кангин

Иван Швецов прибыл в Великие Луки ранним утром. Оглянулся. Мимо проскакал на трех ногах пес с грязным боком. У привокзальной уборной, выстроенной как дзот, аппетитно завтракал бомж. Где-то горланил петух, сорвался в хрип. Чуть тронутые листвой березки мило шумели.

В нем жила достоевщина. У каждого человека есть подполье в душе. Венедикт с юности обожал играть с темными силами, выпуская их порезвиться на воле. Людям, которые подходили к нему слишком близко, было нелегко.

Устроился я как-то в солнечной Кении инструктором по охоте на львов. Моими клиентами были, в основном, туристы из Америки и Японии. Больше мне нравились японцы.

Предложила встретиться в ресторане «Обломов», что на улице 1905 года. — Я не Ротшильд, — уныло пробормотал Кузькин. — Зато я при деньгах. Устроим желудочную фиесту. Как же я обожаю ваш текст!

Итак, в Москву! В Москву! Иван Полупанов едет к заветной земле. Дома оставляет молодую жену и махоньких ребятишек. Ерунда!

Глеб Лебезятников худ и гнут, как породистая борзая. Зрение у него снайперское. Соответствующий борзой нюх. С любимой женщиной он может семь раз за ночь. Больше же всего он любит русскую историю и свое начальство.

Я швырнул трубку. А утром какая-то сила заставила затянуть на шее именно красный галстук. И день прошел на «ять»!

Серебряным пинцетом Аркадий перебирал зубчатые знаки почтовой оплаты. Еще отец Собакина, всю жизнь отдавший торговому представительству СССР в Пекине, дрожащими губами на смертном одре умолял коллекцию беречь и множить.

К каким только он ухищрениям не прибегал, ворочаясь в кремлевской постели. Вел подсчет тонкорунных баранов, сигающих друг через дружку. Представлял себя на песчаном пляже Сочи, любующимся задами половозрелых дев.