Сергей Жуковский | Месть

Телефон нежно затренькал, когда Пётр Иванович покупал на рынке помидоры. Мужчина приложил трубку к уху, уронил на заплёванный асфальт полный полиэтиленовый пакет и, грубо толкая людей, побежал к выходу.

— Я ж тебе крепенькие выбирала!.. – крикнула вдогонку продавщица. – А ты колотишь их!.. Кто за тобой убирать будет?! Ну, народ пошёл!.. Ни стыда, ни совести!.. Как чумные!..

На проезжей части проспекта было уже полно народу. У «мерседовского» джипа с треснувшим лобовым стеклом и разбитой правой передней фарой стоял красномордый дородный мужик и медленно растирал кровь по белой с зелёным галстуком рубашке. Поодаль, в метрах пятнадцати, под серой, в бурых пятнах простынкой лежало небольшое тельце.

Пётр Иванович осторожно подошёл к простыне. Приподнял край.

— Ишь… – пожал плечами высокий, тощий санитар. – Голову – в кашу, а «мобила» – целёхонька… Тебя, что ли, набирали?.. Ты – батька?.. Там, в «мобиле», только один «батя» был «забит»…

Пётр Иванович опустил край простыни. Посмотрел на мордастого водилу и пошёл на него. Но не дошёл. Два дюжих полисмена схватили мужчину за руки, а гаишник пузатой горой преградил путь.

— Гражданин… – забормотали полисмены. – Спокойствие… Сейчас во всём разберёмся… Спокойствие, граждане…

— Да чего тут разбираться?! – крикнула сухопарая старушка. – Гнал этот…

Женщина ткнула концом зонта в водителя джипа.

— Как бешеный!.. Я сама чуть не угодила!.. А малец шустрее оказался… Рванул парень на «зелёный»… Он его из-за поворота и подшиб…

— Я на «злёный» ехл… – вдруг невнятно пробормотал красномордый. – А эти прут… Куда не попдя…

— Ага, на «зелёный»!.. – вмешался мужчина в плаще. – «Зелёного» и след простыл!.. «Красный» горел!.. «Красный»!.. Все люди пошли!.. На свой свет!.. По «зебре»!.. А этот гад пьяный… Он же – пьяный!.. Даже здесь разит!.. Погоди!.. Я узнал этого гада!.. Провоторов – это!.. Он же по телику про нашу счастливую жизнь впаривает!.. В губернии – он, сволочь!.. Заместитель, кажись!.. Губернатора милого нашего!.. Который себе особняки на миллион строит!. Да баб срамных на Канары возит!.. Ей-богу!.. Точно – он!..

Тут водилу джипа быстро засунули в патрульную машину и увезли.

Пётр Иванович пришёл домой и всю ночь просидел на кухонном табурете. А утром поседел. Потом со страшным грохотом перерыл разделочный стол, нашёл тесак для рубки свиных рёбрышек и наткнулся в коридоре на жену.

— Петенька!.. – запричитала женщина. – Я тебя Христом богом заклинаю!.. Оставь нож!.. Не ходи никуда!.. Потеряли мы с тобой сыночка!.. Ничего не исправишь!.. А себя загубишь!.. В тюрьму сядешь!.. И меня загубишь!.. Петенька!.. Хороший мой!.. У тебя даже голова вся белая стала!.. Что ж ты со мной делаешь?!! Не вернёшь ничего!.. Слышишь?!! А они, как имели власть, так и будут иметь!.. И ничего ты никому не докажешь!.. Мы всегда крайними будем!.. Не делай ничего Петенька!.. Умоляю тебя, родненький мой!..

Пётр Иванович с силой вонзил тесак в дверной косяк. Сел на тумбу для обуви и отчаянно зарыдал. И в тот же миг раздался звонок.

На пороге стояло два молодых человека в строгих тёмных костюмах.

— Николай Савельевич просит прощения… – тихо заговорил один из них. – Ваша утрата – невосполнима… Чтобы как-то облегчить ваше горе…

Человек достал из-за спины пухлый конверт.

— Вот… Возьмите… И простите…

Пётр Иванович кивнул, взял конверт и швырнул его в лицо говорящего. Серо-зелёные сто долларовые купюры веером разлетелись по цементному полу лестничной клетки.

— Зря вы – так… – также тихо заговорил другой. – Вам же – от чистого сердца… Николай Савельевич – вне себя от горя… Страдает… Очень… А вы деньгами швыряетесь… Не хорошо… Не по-людски…

Пётр Иванович хлопнул дверью.

— Петя… – женщина помолчала. – Ты сегодня не ходи… На дежурство-то… Успокойся… Может, тебя эти караулят… На улице – где… Ишь, наглецы… Явились… Гроши принесли… За сынка нашего… И как будешь работать такими руками… У тебя же руки ходуном ходят… А потом отпуск возьмёшь… Который год уже – без отпуска… Посадишь сердце… Кто тебе новое вставит?.. Давай я тебе корвалольчика накапаю?.. Или выпей чуть… У нас коньячок с майских остался… А я позвоню Трифонову… Скажу, мол, так и так… Неделю-то он тебе даст… Сына похоронить… Помянуть… Будем учиться… Жить с этим горем… Да?.. Не ходи сегодня никуда… Смотри: весь седой стал… Это – в сорок пять-то… Боже…

— Ваньку приведут в порядок… – мужчина утёр мокрое лицо. – Я позвоню… Там же… Вместо лица – каша… Месиво… А Борис Никитич – мастер… Я попросил «скорую» Ваньку во 2-ю клинику отвести… Никитич всё сделает… Чтоб в закрытом гробу не хоронить… Как прокажённого…

— Ой… – женщина приложила ладонь к губам.

— Я позвоню… – Пётр Иванович тронул жену за руку. – Борису… Помнишь, Вера?.. Который и матушку мою в последний путь готовил… Ещё работает… Семьдесят годков… Он Ваньку в божеский вид приведёт… А я уже после его домой привезу… Нечего ему в подвале на столе холодном валяться… Пусть дома лежит… При нас… А мне сегодня ещё на дежурство надо… Макаров – в отпуске… Усатова – в декрете… Некому работать…

А этот скот государев у меня ещё попляшет… Я найду на него управу… Заместитель губернатора… Значит, пьяному гонять можно… Пацанов бить… Вот как сядет… На лет пять… Будет знать…

— Да никто никуда не сядет!.. – всплеснула руками женщина. – Неужели ты этого ещё не понял, Петя?! Там уже так нафабриковали!.. Что Иван наш ещё виноватым будет!.. В какой ты стране живёшь?! Ещё не дошло?!

— Поздно я приехал… Этого бычару уже сто ментов окружили… А то бы я его настругал… Ломтями… Да народ бы наподдал…

— И сел бы!

— Ладно… – мужчина помолчал. – Он ещё своё получит… Я – на работу… Дверь никому не открывай… А то припрутся опять… Откупаться… От крови… Что – на них… Поняла?.. Ты, я вижу, больше обо мне думаешь… Сел… Не сел… Потому что – не родной сын был, да?.. Я виноват, что мамашка его с каким-то полярником закрутила?.. Да в Норвегию свалила… Подарками раз в год откупалась… А к сыну родному носа не казала… Правильно, что – Таньке после Норвегии в нашем беспределе?.. Может, и виноват… Конечно, виноват… В клинике – круглосуточно… Сяду… Ну, сяду… Буду зэкам прыщи ковырять… Зато одного гада паршивого с земли сотру…

— Да что такое говоришь, Петечка?! – обомлела женщина. – Как – не родной?! Ты – что?!! Я же Ваньку с пяти лет… Как своего… Как родимочку…

— Прости, Вер… – опомнился мужчина. – Что-то я несу… Чушь какую-то…

— Петя, только я тебя умоляю: никуда не лезь!.. – женщина обняла мужа. – Ты – не министр… И – не генерал какой… Загребут за милую душу – мало не покажется… Хочешь меня одну бросить?.. Пусть по закону разбираются… Не собачку сбили – человека… Ой, как сердце чуяло… Зачем я его в этот проклятый магазин послала?.. Не прожили бы без батона?..

В приёмном отделении клиники к Петру Ивановичу подбежала операционная сестра.

— Господи, Петенька… Да как же это случилось?..

— Случилось, Лида… – мужчина быстро шёл по коридору. – Случилось. Как всегда случается… Мало к нам привозят?.. После – дорожных… Каждый день… С десяток – подчас… Что – сегодня?..

— Слава богу – ничего такого… – медсестра пыталась заглянуть в лицо мужчины. – Ты точно – в порядке, Петя?.. Может, Макарова вызовем?.. Он – в городе… Ремонт квартирки делает…

— Так – что?.. Нет тяжёлых?..

— Один – только… Малец… Опять – сопляк… С Некрасова привезли… Со скутера своего чёртового слетел… Гоняют же… Как бешеные… Черепно-мозговая… Брякнулся об асфальт… Руку сломал… Два ребра… Лёгкое проткнул… Только что рентген сделали… И ещё двое пьянчужек в котлован угодили… С десяти метров, говорят… Так только шкуру поцарапали… И один рот порвал… Я зашила уже…

В конце коридора забелела крупная фигура мужчины.

— А это – что за привидение?.. – нахмурился Пётр Иванович. – У операционного блока!.. Что за – фокусы?..

— Так это – отец мальца этого… – зашептала сестра. – Сынок его побился… Замглавного сам его привёл… Сказал: «шишка» какая-то… Что я – с замглавного буду спорить?.. Халат ему дала… Пусть стоит…

Пётр Иванович замер.

Мужчина кивнул.

— Ё-моё… Так ты – доктор, мужик?.. Во, бли-и-и-ин… А я думаю: что за морда знакомая?.. Где-то её уже видел… А чё: другого доктора нет в больничке?.. Этот мне щас со зла нахимичит… Потом ни одна Германия сыночка не сошьёт…

Пётр Иванович побледнел.

— Лида… Всех… Посторонних… Вон… Отсюда… Быстро…

Дверь в конце коридора снова открылась.

— Пётр Иванович… – маленький, кругленький человек развёл руками. – Горе-то – какое… Как же так… Боже… Как – вы, голубчик?.. Сможете работать?.. Или…

— Я сказал!.. – закричал Пётр Иванович. – Всех!.. Посторонних!.. Вон!..

— Это – не посторонний… – растерялся замглавврача. – Это – наш уважаемый Николай Савельевич Провото… Заместитель губерна…

Но, увидев белое лицо хирурга, схватил красномордого за рукав и потащил из блока.

— Ты точно сможешь работать, Петя?.. – осторожно спросила Лида.

— Да, – Пётр Иванович утёр лоб. – Всё – готово?..

— Готово, – сразу ответила медсестра. – Можно начинать…

Через два часа Пётр Иванович медленно вышел в коридор. Николай Савельевич Провоторов осторожно приоткрыл дверь в предоперационный блок. Хирург стянул с мокрых волос тонкую бирюзовую шапочку и посмотрел на мясистое лицо чиновника.

— Да пойми ты меня, как мужик мужика, док… – зашептал Провоторов. – Баба моя психанула… Хотела – на Ибицу… Я ей шиш показал… Нечего по Ибицам шастать… Ну, я капель пятьсот принял… Вискаря… А водила мой, идиотина, полез на даче яблоню пилить… Навернулся… Руку сломал… А ехать надо… Сечёшь?.. Не «бомбилу» же мне ловить… А пацан твой выскочил… Как пуля… Я даже по тормозам дать не успел… Бах… И шибануло… Ты зря от бабла отказался… Похороны… Поминки… И – прочее… Бери… Что – ты?.. Много не дам… Но «косарей» десять-пятнадцать всегда найдётся…

— У твоего сына – три перелома… – тихо сказал хирург. – Сотрясение. Серого вещества. Рваная рана голени. Наложили. Заклеили. Зашили. Будет жить…

И со всего размаху въехал правым кулаком в ямочку на державном подбородке протрезвевшего Николая Савельевича. Грузная туша ударилась о пластиковую панель стены и сползла на кафельный пол.

А Пётр Иванович пошёл мыть руки…

Сергей Жуковский