Сергей Жуковский | Ave Maria

Коротко о себе: режиссёр, сценарист, продюсер. Сотрудничаю с кино-, телекомпаниями Беларуси, России, дальнего зарубежья. Публиковался в журналах: «Парус», «Немига литературная», «Искусство войны», альманахе «Белорусская русскоязычная поэзия». Стал дипломантом международных конкурсов «Золотое перо Руси», «Живое слово». Изданные книги: «ПРОСТРАНСТВО ВРЕМЕНИ» (Минск, издатель А.Н.Вараксин, 2010)

Ave Maria

 

— Ну… – девушка вдруг хохотнула. – Были слова… И вдруг разбежались… Так о чём говорить?

— Расскажите… – из-за кадра раздался осторожный мужской голос.

— Нет, я – дура, конечно… – девушка посмотрела куда-то в сторону. – Что вас выдернула… Ни к чему всё это… Никто и смотреть не станет… И вам показать не дадут… Ни за какие конфетки…

— Мария… – густой баритон помолчал. – Вы же так просили вас называть, да? Или – Марина? Я просто…

— Пусть будет Мария… – девушка быстро прикурила длинную тонкую сигарету. – Или – Марина… Или – Ирина… Или – Алёна… Или… Как вам угодно… До фонаря мне… Ясненько? Захотят менты – всё равно найдут… Или – клиенты… Бывшие… И – будущие… Или – бандюки… Что это дело «крышевали»…

— Мария, расскажите…– баритон снова задумался. – Расскажите о том, как вы…

— Как я до такой жизни докатилась?! – Мария плотоядно рассмеялась. – У-у-у… Как же я до такой жизни докатилась…

Девушка аккуратно стряхнула узкий пепельный столбик в маленькое белое кофейное блюдце.

— Докатилась… Да. Вот… Докатилась… Слушай…

Мария посмотрела куда-то правее камеры.

— Блин… Тоже забыла… Станислав тебя зовут? Или – Свято…

— Вячеслав, – коротко ответил баритон. – Можно просто – Слава.

— Славик… – Мария выпустила длинную, острую струю сизого дыма. – Как ты там говорил? Лицо замажем? Голос изменим? Или – как? То есть, вместе фэйсика моего пятно какое-то мутное будет? А голос мой мужицким станет? Так, что ли?

— Да, не волнуйтесь – мягко сказал Слава. – Вас никто не узнает. Никто. Абсолютно. Я вам гарантирую. Ваше лицо на монтаже обезличим. Голос опустим. Ну, так, чтобы только слова можно было разобрать… А исходники я уничтожу. Лично. Не волнуйтесь. Вас никто не узнает. Гарантирую вам. Никто не узнает – как вы выглядите, как вас зовут…

— Так вот… – девушка медленно замяла сигарету в блюдце. – Не надо… Ничего не надо… Как ты сказал? Обезличим? Голос опустим? Не хочу, Славик… Пусть смотрят… На меня… Такую, какова я есть… И голос мой пусть слышат… Мой… Нормальный… А – не опущенный какой-то… Понял? Пусть смотрят… Видят… Меня… И слышат… А потом…

Мария улыбнулась.

— А потом я… Я же в театральный хотела поступать… Что? Смешно? Ну, да… За семь лет… Поизносилась… А была – пальчики оближешь… И в самодеятельности школьной участвовала… Пела…

Девушка  хохотнула.

— Пела, блин… Песенки… И соврать могла так, что ни один комар носа не подточит… И голос меняла… На какой хочешь… Могла и ребёнком говорить…  И – старушкой… И – парнем даже… Наряды сама себе шила… Закачаешься…  Я даже…

Мария рассмеялась.

— Однажды… Нам кто-то позвонил… А никого дома не было… Папка – на даче… А мать – на дежурстве… В больнице… Я трубку подняла… И папкиным голосом – низким таким… Бархатным… Густым… Аллё, говорю… Вас слушают… И тут какая-то девица мне как защебечет в ухо… Мол, Боренька… Милый мой… Дорогой… Мол, я сегодня не могу… Мне надо – в парикмахерскую… Потом – ещё куда-то… Давай, щебечет, мы с тобой завтра созвонимся… После обеда… Я, говорит, тебя буськаю крепенько… Всюду, всюду, всюду… Ты ведь меня ещё любишь? Конечно, отвечаю я папкиным голосом… Конечно, люблю, дорогая…  Беги, говорю, в парикмахерскую… Созвонимся завтра… Вот так…

Девушка отхлебнула кофе и тут же быстро закурила.

— Вот так я узнала, что у моего папки любовница есть… Потом даже видела её… Как она на проспекте Мира в наш «фордик» ныряла… Ничего такая… Смазливая… Волосы – светлые… С кудряшками… Стройненькая… Лет на двадцать моложе… Мамки моложе… А что? Мамке – за сорок… Гипертония… Ноги опухать стали… Мешки – под глазами… Словом… Какая тут – любовь? Так… Привыкли и живут… Разводиться, что ли? Барахло, хату, дачку делить? Это я, дурочка, не знала, что у папки – молодая да задорная… А мамка, я думаю, знала… Давно знала… Просто вида не подавала…

— А почему же вы тогда не поступили… – начал было говорить закадровый Славик.

— В театральный? – вскинула узкие, чёрные перманентные бровки Мария. – Так… Пришла… Смотрю: там толпень – такая, что… Тьма-тьмущая… Девки накрашенные… Как куколки… Парни, как Делоны… Красивые… Высокие… И все уже – такие артисты! Большие артисты! Ржут… Байки травят… Не знаю – сколько на первый тур привалило… Человек тысячу… Или – больше… Весь сквер перед институтом заняли… Как – саранча… Ну… Я походила там… Потолкалась… Послушала… А потом меня одна красотка под локоток подхватила… За забор института вышли мы… Закурили… Ну, познакомились… Кристина её звали… Из Рязани прикатила… Тоже – в артистки… Короче, говорит она, мол, не парься, подруга… Тут, говорит, без блата шиш влезешь… Или блат нужен или папик конкретный… Который смог бы тебя пропихнуть… Через койку, словом… Ты ему даёшь, а он тебя в актрисы пропихивает… Есть, говорит, у тебя такой? Мамашка – Гундарева какая-нибудь… Или батька – Боярский… Или – папик богатенький… Нет, говорю… Откуда?  Так, Кристина эта мне говорит, нечего париться даже… Ничего тебе не светит… С первого тура скинут… Сразу… Чтобы глаза не мозолила… Посмотри на себя, говорит… Кто ты есть такая? Ну, личико ещё туда-сюда… Миленькое… Голос, вроде, есть… Не заикаешься… Так тут таких, говорит, – тысячи… И – таких, и – во сто раз тебя краше… А мест всего – двадцать три… Разумеешь, говорит? Так что, не парься зря… Иди поступай – где попроще… В «мед» какой-нибудь… Или – в «пед»… К чему, говорит, у тебя душа лежит?

Это я уже потом узнала, что таких дурочек, как я, спецом выпроваживают…  Чтобы воздуху было больше… Чтобы, не дай бог, кому дорогу не перешли… При поступлении… А ведь могла… Блин!..

Девушка резко дёрнула рукой. Истлевшая до белого фильтра сигарета упала на коричневый ламинат.

— Палец обожгла…

— Ничего, ничего… – сказал из-за кадра Слава. – Мы потом уберём… Не волнуйтесь… Сильно обожглись? Давайте прижжём йодом и заклеим пластырем… Верочка…

Голос мужчины как бы обернулся.

— Верочка… Будь добра, сходи…

— Не… – Мария прихватила губами  обожжённый указательный палец и мотнула головой.

— Послушайте…

— Не надо… – девушка глянула на ожог. – Не надо ничего… Ерунда…

— Хорошо, – голос Славы снова куда-то повернулся. – Пишем, Дима. У тебя всё – нормально?

— Угу, – тихо отозвался оператор.

— А я думала сначала, – вдруг рассмеялась Мария, – что не смогу… Вообще не смогу говорить… Ехала к вам… И какой-то комок в горле торчал… Нет, камеры я не боюсь… Ни – камеры, ни – фоткаться… Всегда везде классно выходила. Хоть кривлялась, хоть – боком, хоть – не накрашенная, хоть – как… Всюду – здорово… Как это… Блин… Забыла… Называется…

— Фотогеничность,– не громко подсказал из-за кадра Слава.

— Во-во! – хохотнула девушка. – Именно! Нет, дело даже…

Мария помолчала.

— Дело даже – не в том… Что боялась сниматься… Чего мне уже бояться? Когда осталось… Ну – год, может… Или – полтора… Уже лимфоузлы… Как – вишни…  На шее, в подмышках, меж ног… Язвы гнойные появились…

Девушка ткнула указательным пальцем в низ живота.

— Там же… Даже мне смотреть страшно… А уж показать кому… Парню какому… Да – ни в жизнь! Никогда. Чтобы у него навсегда на баб член на пол шестого повис… От ужаса моего… Я их, правда, замазываю… Но всё равно… Понос потом пошёл… Такой, что… Через каждые пять минут бегала…

А боялась… Боялась, что не смогу говорить. Понимаете? Просто язык онемеет. Или – губы. Или… Разрыдаюсь… Как – дура… А потом… Что-то во мне отпустило… Знаете, наверно? Перед смертью раковым всегда легче становится… Боли вдруг уходят… Аппетит появляется… Хотя пару дней назад выворачивало… Из-за химия всякой… Облучения… Я видела однажды… Как моя двоюродная тётка помирала… От рака желудка… Не орала от боли… В последние дни… Даже – яичницу с беконом уговорила…Весёлая была… А через три дня умерла… Просто вышла на балкон… Подышать… И упала… Муж её, Александр Петрович, в комнату зашёл… Укол ей надо было ставить какой-то… А тётка моя уже… На балконе лежит… На плитке… И не дышит…

Девушка запрокинула голову вверх.

— Короче… О чём это я говорила? Чёрт… Забыла уже…

— Вы рассказывали – как поступали в театра… – начал было Слава.

— Ага! – оживилась Мария. – Точно. Я на другой день, правда, ещё в одно училище подкатила… В «Щепку»… А там – ещё больше… Девицы – как с журнала… Парни-красавчики… И жара – ещё… Под тридцать… Такое пекло, что… Мне аж дурно стало… Кое-как добралась до вокзала… Села в электричку… И домой поехала… Только приехала – Надька Тара… Словом, одна подруга звонит… Как, говорит, дела? А – никак, говорю. Устала, говорю, как собака… Чуть не спеклась сегодня… Слушай, Надька говорит: я завтра поеду подавать документы в «пед»… Я, говорит, одна стремаюсь чего-то… А взять с собой некого… Брат работает… Димка, френд её, тоже по делам каким-то своим укатил… В Ростов… Давай, говорит, вместе прокатимся… Я документы отдам… А потом я знаю одну кафешку не дорогую возле Патриарших… Морожко покушаем… Хочешь? Чего тебе одной по такой жаре дома сидеть? Ладно, говорю, давай…

— Мария… – рокотнул голос Славы. – Это всё, конечно, – очень интересно…

— Что – чушь молю? – растерялась девушка. – Не надо про это рассказывать? Да? Не интересно вам?

— Рассказывай, рассказывай, Маришка, – раздался вдруг отчётливый девичий голос. – Всё – интересно. Рассказывай. Всё, что хочешь рассказать. Всё-всё-всё. Да, Маришка?

Несколько секунд были слышны низкий мужской и высокий женский шёпоты.

— Конечно, рассказывай, Мария, – голос Славы зазвучал неожиданно бодро. – Куда нам спешить? Правда?

— А, эта… – девушка посмотрела на оператора. – Плёнки-то у вас хватит? На всё. Или у вас там много кассет с собой? Могу и час говорить?.. И – два?.. И – три?.. Нет, три не смогу… Не хватит меня – на три…

— Мария, не волнуйтесь… – голос Славы стал тише. – У нас – не плёнка. Цифра. Можете говорить – сколько хотите… Сколько вам  нужно… Хоть – до вечера…

— Не, до вечера не смогу – улыбнулась девушка. – Мне к шести Дашку к логопеду вести надо… Платному… Дашка несколько букв не выговаривает… Эль… Ха… И – ша… Вместо «молоко» говорит «момоко»… А вместо «шарик» – «чарик» какой-то… Я уже давно заметила… Думала сначала, что придуривается… Даже ругалась на неё… А потом смотрю: нет… Не придуривается… Что-то у ней там со звуками в ротике случилось…

— А Дашка – это твоя… – заговорил девичий голос.

— Доча моя, – улыбнулась Мария. – Я же всё-таки родила… Несмотря ни на что… Пять лет тому назад… Четыре с половиной, то есть… Пять Дашке только в ноябре стукнет… Слава богу, что Дашке через меня ничего не передалось… Когда беременной Дашкой была… А теперь… Уже – большая совсем… Пять годиков – скоро…

Не знаю… Успею ли… Поздравить… Всё-таки… Из годиков – в лета… Был один годик… Три годика… Четыре… А пять уже – лет. Потом – шесть лет. Восемь. Десять. Пятнадцать…

Девушка чуть поёжилась.

— У-ух… Глотнуть бы… Чего… «Мартини»… Или – коньячку… Капелек двести… Что-то мне… Как-то…

— Вам – не хорошо? – тихо спросил Слава. – Что случилось? Вам – плохо, Мария?

— Нормально… – девушка прикрыла глаза. – Ничего… Сейчас пройдёт… Сколько ж… Собак… На нас с Дашкой… Спустили…

Мария посмотрела на белую кофейную чашечку.

— Как будто не женщина – я… Не человек… А – преступница… Беглая… С каторги… А я ведь и сама ничего не знала… Ничегошеньки… Ну, простудки стали чаще… Ну, тошнило иногда… Ни с того ни с сего… Вдруг… Без причины… Ну, там… Голова кружилась иногда… Нет, не иногда… Часто кружилась… Сильно кружилась… В обморок несколько раз падала… Ба-бах… И уже лежу… На асфальте… Где-нибудь… Посреди города… Как дурочка… Похудела сильно… Кило десять скинула… Вдруг… Смотрю: а у меня уже рёбра выпирают… И ноги, как – не мои… Тощенькие – такие…

Мария замолчала.

— Пишем, Дима? – шёпотом спросил Слава.

— Ага… – так же тихо ответил оператор.

Девушка вдруг с размаху шлёпнула ладонью о поверхность оранжевого пластикового стола. Чашечка с кофейной гущей подпрыгнула, а блюдечко, перевернувшись в воздухе, с лёгким шлепком плюхнулось на ламинат.

— Как волка травить стали! – крикнула Мария. – Как задержка случилась, я анализы сдала… Ба-бах! Пять недель, говорят! Пять – уже… Месяц! Месяц во мне уже Дашка жила! Рожать, спрашивают, думаешь? Карга эта чёртова… Из консультации… Сучка крашеная… И лыбится… А глаза, как у акулы… Холодные-холодные… Я, как впервые её зенки неживые увидела, меня аж мороз прошиб… Вот же, думая, глаза… Акульи… Словно из акулы глаза эти достали и в бабу вставили…

Девушка вновь закурила. Стряхнула пепел в кофейную чашечку.

— Верочка, достань пепельницу… – шепнул Слава. – Мария, с вами точно всё – нормально?..

— А потом… – девушка затянулась и выпустила из ноздрей два сизых бивня табачного дыма. – А потом эта… Я ей сказала: конечно, буду. Буду рожать. От Игорька какая ж девка не захочет родить?! Тогда сразу и не подумала, что… О, господи… Я совсем и забыла, что на дачке той проклятой… С этим… Как – его? Арабом этим… Смуглый весь… Высокий… Волос – чёрный… Кучерявый… Глаза – как угли… Полыхают… Ну, и… Дала ему… Не устояла… А он… Я думала, что… Я ему… А он… Раз, два, три… И кончил… Джинсы натянул… Банку тоника выдул… В тачку прыгнул… И свалил, гад… Без презика – всё… Я и забыла про всё… Так захотелось вдруг… Просто крышу снесло… И про Игорька забыла… Про всё забыла… Боже… Какая я была дура…

Нет, ну… Перепихнулась… Своё отхватила… И забыла как-то… Так… О чём это я говорила?

— Вы говорили… – не громко сказал Слава. – Вы говорили о том, что…

— А! – Мария затушила окурок сигареты в кофейной чашечке. – Короче, мы с Надькой на следующий день рванули…

— Погоди, Маш… – голос Веры помолчал. – Я не понимаю… Ты что – не лечилась? Нигде?! Никак?! Совсем?!

Мария вдруг расхохоталась.

— Лечилась? Ага. Лечилась… А как же? У всех светил! Сразу! И – по очереди! В общем…

Девушка тронула рукой шею.

— Нет, ну… Лечилась… Лечилась, конечно… Уже – после того, как Дашка родилась… Не хотела её химией травить… Понимаешь, подруга? Там же… Там – такие «колёса», что – мама не горюй… Азэтэ – тот же… Олька где-то достала… Ну, это уже – после того, как родила… Потом… Ещё – что-то… Зидо… Чёрт, забыла… Зитовудин, кажется…  Ещё какой-то «вудин»… Ставудин, вроде… Тоже, Олька откуда-то приносила… Сама покупала, наверно… За свои деньги… Или, может, у знакомых доставала… Всё-таки старшей сестрой была в больничке… Связи, видать, остались…

Короче… О чём это я говорила?

— Про институт… – тихо отозвалась Вера. – Ты сказала, что…

А! – хохотнула Мария. – Сели с Надькой на электричку и – вперёд… И не жарило уже так… Прикатили в её «пед»… Комиссию приёмную нашли… Надька подала документы… И вдруг говорит мне… Слушай, Ирка, говорит… А давай и – ты. Чего бегать по этим… Твоим… Театральным… Всё равно ведь не пролезешь… Только нервы попортишь… И год потеряешь… Давай, завтра я… Я уже с тобой подкачу… И ты подашь… Сюда… И вступительные, говорит, веселее будет сдавать, а? А чего, я говорю… Как-то так что-то во мне щёлкнуло… Не знаю… Чего, говорю, – завтра? У меня ж… Сумочку открыла… А там – мои аттестатики, паспорта и прочие бумажки… Я ж, как приехала вчера, так и не доставала… Так и лежали… Короче, достала всё и тоже подавала… Я ж без троек школу закончила… Даже четвёрок было всего… Несколько было… По физике… Обществоведению, кажется… По инглишу… И – ещё по чему-то… А остальные – пятёрочки… Достала всё… И тоже подала… В «пед» этот… На русский язык и литературу… Вышли… Ирка «вау-у-у!» вопит… Вот, говорит, умничка! Поступим… И вместе в институт гонять будем!.. А сейчас пошли… По – морожку! С ликёрчиком!..

Мария вдруг откинулась на спинку чёрного пластмассового стула и тяжело задышала.

— Девочка моя… – подала голос Вера. – Что случилось? Тебе снова поплохело? Скажи, не стесняйся… Мы перерыв сделаем… Да, Вячеслав Сергеич?

— Мария, тебе – плохо? – в жёлто-белый овал света вошёл высокий, крупный мужчина. – Мария?

Слава осторожно тронул бледную кисть девушки. Мария открыла глаза.

— Ничего… Сейчас пройдёт… Поплыло вдруг… Всё… У меня же… Словом… Сейчас… Сейчас пройдёт… Чёрт… И сигареты кончились… Есть у тебя?

Слава помедлил.

— А вам… У меня только – крепкие… «Camel»… Вам можно сейчас курить?

— Нужно, – Мария зацепила ноготками сигарету. – А я курила раньше… «Marlboro» курила… Ничего… А в институте даже – наши… То есть, не наши… Болгарские… «Opal»… Ещё – какие-то… Уже не помню… Знаешь, какие-то месяцы просто провалились… Просто – белые пятна… Года даже некоторые не помню… Как будто… Точно вообще не жила их… Хочу вспомнить… Второй курс, например… «Педа» моего проклятого… И не могу… Ничего не помню… Ни – как училась… Ни – как сессию сдавала… Ни – с кем тусовалась… А вот третий курс… Начало самое… Третьего курса…

Мария щёлкнула зажигалкой.

— С мальчиком познакомилась… Я говорила? Нет? Про Игорька? О, господи…

Девушка затянулась. Медленно выдохнула густой сизый клуб табачного дыма.

— С универа, короче… Физический факультет… От нашего «педа» – рукой подать… Вот осенью и познакомились… В гостях одних… Нет, просто тогда познакомились… Смотрю: парень, как парень… Худой, правда, очень… Молчит всё… А глаза – умные-умные… Голубые-голубые… А потом уже… На конкурсе студенческих театров пересеклись… Я там, вроде, в актрисы записалась…

Мария улыбнулась.

— Ну, не пропадать же таланту… Что-то из Чехова играли… Я уже и не помню – что… Что-то смешное… А Игорёк в «Маленьких трагедиях» Пушкина Дон Гуана изображал… Смешной такой… Донжуан – тоже мне… Хотя голос у него – сильный… Да и руки… Как потом я узнала – тоже… И всё остальное – сильное… Хотя и – худющий… Так вот…

Девушку снова окутало облачко табачного дыма.

— Тогда у нас и завертелось… По-настоящему… И с лекций сбегали… Чёрти куда… И в парке прятались… Чуть раз на милицию не напоролись…  Конную! Мы в кустиках любимся… И вдруг рядом – цок, цок, цок!.. И менты – на лошадках! Сидят, гады… И ржут… Мы как рванули… Я даже трусики там забыла… С испугу…

Хотели квартирку… Или хотя бы комнатку снять… А на что снимешь? Я – на одной стипендии… Игорёк – тоже… Нет, ну иногда к знакомым сваливались… Когда те куда отъезжали… Вот так и мыкались… Нет, не мыкались, конечно… Потому что любили друг друга… Это я сейчас понимаю… Что – любили… Без памяти… Планы строили… Игорьку год оставался до диплома… Мне два – ещё… Потом – практика… Короче, он даже готов был бросить свою… Не помню – чем там Игорёк занимался… Какими-то лазерами, вроде… Оптикой всякой… Готов был бросить науку… Ради нас… И со мной в школу поехать… По распределению… Простым учителем… Физики…

А после…

Глаза Марии заблестели.

— А потом… Когда в этой консультации… Сказали… Что ВИЧ – у меня… Я ж тогда толком ничего и не поняла… Правда, не поняла. Откуда, что, к чему? Доходить стало тогда, когда менты ко мне в общагу в первый раз пожаловали… Под ручки… И – в «воронок»… Как – преступницу… В отделение привезли… А там уже штук десять меня ждут… Сфоткали, гады… И – в профиль… И – в фас… Пальчики откатали, сволочи… А после часа три мне мозги парили… С кем спала, как зовут всех моих парней… Как будто у меня их было миллион! С кем сейчас сплю… Где они все живут… Я, Игорька, конечно, не выдала… Отбрехалась от них как-то… Но всё равно… Заставили бумаги всякие подписать… Мол, предупреждена об уголовной ответственности… За распространение… За контакты с парнями… Я уже и не помню – какая там статья…

Вера осторожно протянула в кадр руку и поставила на стол большую чёрную пепельницу.

Мария медленно затушила сигарету.

— Затем… Затем уроды эти… В поликлинику меня повезли… Опять – на «воронке»… Как – преступницу… Хорошо, что хоть наручники не надели, твари… И там тоже… На учёт какой-то меня взяли… Сказали: раз в неделю приходить… Анализы сдавать… А не придёшь, сказали, так принудительно доставлять будут…

Девушка замолчала.

— Маша… – осторожно подала голос Вера. – Слышишь, Маш? А с ребёнком-то – что?..

— С Дашкой? – вдруг улыбнулась Мария. – А – ничего… Эта сучка с акульими глазами сказала, что такого числа в такое-то время аборт мне делать будут… Дашку убивать… Дашку мою убивать станут… А я…

Мария прикрыла глаза.

— А я… Ага, говорю… Хорошо… Конечно… И в тот же день… В тот же день постриглась коротко… Сама… Перекрасилась… В брунэтку… Жгучую… Вещички собрала… Боевой раскрас сделала… И рванула… Автостопом… За триста вёрст… Оттуда… А потом – ещё дальше… Паспорт выбросила… Порвала… И выбросила… В помойку… И в деревеньке одной… Словом, домишко нашла… Не то, чтобы – бесхозный… Были там хозяева… Но договорились… Пока они в городе жить будут, я стану за домиком присматривать… Так и присматривала… Пока Дашка не родилась… Легко, кстати, родилась… Быстро… Видать, устала в моём животике сидеть… Я ещё заранее с одной девахой договорилась… Ну, как – с девахой… У неё самой – четверо… Детишек – в смысле… В прошлом в больничке городской работала… Старшей сестрой… В пульмонологии… А потом… То ли сократили её… То ли сама ушла… Я так и не поняла… И пытать не стала… Какое моё дело? Ушла и ушла… И торговлей занялась… В ту же глухомань, кроме автолавок, ничего не ездило… Так она на своей «Ниве» крутилась… Где-то закупала товар… Оптом… По заказам… Потом по деревням развозила…

Девушка посмотрела лучистыми, полными слёз глазами прямо в камеру.

— Так и родила… Дашку свою… Дома… В хате этой… Олька помогла… Дашку приняла… Пуповину перерезала… Обмыла… Мне на грудку положила… И я вижу… Сквозь пелену… Как Дашка мне… Как улыбается… Мне… И не было в моей жизни никогда… И раньше не было… И не будет… Такого счастья… Простите…

Мария быстро промокнула глаза маленьким фиолетовым платочком.

— И – самое главное… – девушка улыбнулась. – Здоровенькая родилась! Ни одной хворюшки! Олька сама у неё кровушку взяла… На анализы… Отвезла куда-то… А потом тоже счастливая вернулась… Никакой гадости в кровушки Дашкиной не нашли! Никакой! Вообще! Абсолютно здоровенькая! А эти твари… Убить её хотели… До рождения… Их за это самих надо убить! Всех этих… Коновалов проклятых! Ментов этих поганых! Всех!

В наступившей тишине стало слышно, как не громко, с лёгким носовым присвистом, сопит оператор.

— Маша, а хотите ещё кофе? – голос Веры как бы весело взмахнул высоким обертоном. – Хотите?

— Нет, – Мария помолчала. – Не надо кофе. Ничего не надо… Я… Я только хотела…Я хотела сказать… Я думала, что…

— Говорите, говорите… – мягко улыбнулся Слава. – Ничего не бойтесь… Говорите… Всё, что хотите… Говорите, Мария…

— Так вот… – Мария аккуратно провела краем платочка под нижними веками. – У меня ж парней… Не много было… Ну, вместе с Игорьком и чёртом этим… Дачным… Парней десять, быть может… Или – одиннадцать… Не могла я, как некоторые… Недельку-другую покрутить… С одним… Потом на другого перекинуться… Или сразу троим головы дурить… И со всеми ими спать… Ну, не могла… А когда Дашка родилась… Словом… Ни – документов… Ни – прописки… На птичьих правах живу… А Дашке надо подгузники, распашонки, питание и кучу всякого прочего… И сунуться куда-то боялась… На работу, в смысле, устроиться… Чёрт его знает, думаю… А вдруг меня ещё ищут… Поганцы эти… Что деток убивают…

Короче…

Мария сунула руку в сумочку.

— Чёрт… Сигарет нет…

— Пожалуйста… – сразу откликнулся Слава. – Возьмите… Передай, Вер…

— Короче… – Мария прикурила. – Я сначала в райцентр смоталась… Дашку на Ольку оставила… Олька как раз дома была… Не моталась никуда…  А я очки чёрные нацепила… Причёску поменяла… И – на автобус… В райцентре походила… Туда-сюда… Посмотрела… Объявления почитала… Ладно, думаю… На стройку сунусь… Хоть – кем… Хоть – подсобницей какой… Фигушки… Нет, надо говорят… Позарез… Документы давай, говорят… Паспорт… Трудовую… А у меня – не при себе, говорю… Завтра принесу… В столовке одной – тоже… Полы мыть некому… А документы им подавай… Целый день вот так проходила… Впустую… Везде – документы… Короче… Обратно засобиралась… На остановку автобусную пришла… Стою, стою… Как дурочка… Потом глянула на расписание: а там последний автобус уж три часа назад как ушёл… А следующий – только утром… Ну, ёшкин кот, думаю… Ладно, думаю… Пойду по трассе… Вдруг кто подхватит… Недалеко ж… Километров тридцать – всего… Иду, иду… Уже темнеть стало… Легковушки мимо меня – вжик, вжик… Ни одна не останавливается… Я уже и голосовать стала… А они всё – вжик, вжик…

И вдруг…

Мария яростно замяла сигарету в пепельнице.

— Фура одна тормозит… Громадная – такая… Я бегом – к кабине… А дверца – бах… И передо мной открылась… И мужик-водила мне лыбится… Здоровый такой… С рожей красной… Давай, говорит, подруга, прыгай быстро… Я как-то… Не знаю… Ночь же – кругом… Я – одна… Но и тащиться чёрт знает сколько… Тоже не хочется… Короче, залезла… Тронулись… Проехали чуть… Ну что, водила говорит, подруга? Сколько берёшь? Двадцатки хватит? Зелёных… Я сначала даже не въехала… Что, говорю, беру? Какая – двадцатка? А он расхохотался… Мало, говорит? Глянул на меня… Быстро… Зырк и снова на дорогу уставился…  Потом… Ну, говорит, чего сидишь, красотка? Трахать тебя у меня нет времени, говорит… И так часов восемь потерял пути… Давай, говорит, на ходу… Отсосиновик мне смастери конкретный… И заработаешь… Без напряга особого… И вдруг… Голову мою своей лапицей… Как нагнёт… Вниз… К штанам своим… Вони-и-и-и-ища… Жуть… Аж задохнулась… А он всё держит, гад… Крепко так… Ну, я и блеванула… Прямо на штаны его… От души… Потом… Да, видать, на пару секунд отключилась… А когда в себя пришла… Уже летела… Ласточкой… Из кабины… На полном ходу… Даже не притормозил, сволочь… Как брякнулась об обочину… И снова вырубилась…

— Боже… – прошептала Вера. – Господи… Как же ты… А он…

— Выпить хочу… – Мария ладонью провела по лицу. – Хоть – водки… Хоть – чего… Нет. Не надо пить… Очнулась… Смотрю: комната какая-то… И – женщина… Большая – такая… Смотрит на меня… И улыбается… Ну что, говорит, девочка… Кто тебя так отделал? За рубликами потянулась? Без спроса? Сама – по себе? А я и ответить ничего не могу… Голова гудит… Как колокол… Один глаз… Заплыл, наверно… А эта… Снова смеётся… Ладненько, говорит, отдыхай пока… В чувство приходи… А потом мы тебя пробьём… Ежели – нормальная, на работу устроим… Поняла? В штат, так сказать, определим… Понимаешь? Доходит? А то тебе одной на трассе живо башку открутят… И не поморщатся… А со мной, как у Христа за пазухой, жить станешь… Если не задуришь, конечно… Тогда разговор другой будет… Ясно, красотка?

Дай-ка мне ещё цигарку… Не накурилась что-то…

Вера осторожно вошла в жёлто-белый овал света и положила на столик пачку «Camel».

— Ну, вот… – Мария медленно закурила. – Короче… Словом… Работали они… На трассе той… И – на других трассах… За смену можно было баксов триста заработать… Одним минетом только… А, если – по полной, то – и больше… Девочке четверть отстёгивалось… Кормёжка – бесплатная,.. Парни нас охраняли… От мудаков всяких… Отработаешь… В душе отмоешься… От вони этой нестерпимой… Поспишь… Я ещё умудрялась к Дашке гонять… И маман наша о Дашке тоже знала: где, с кем живёт… Потом… Когда себя зарекомендовала, так сказать… Паспорт мне новый сделали… На имя другое… Сказали: настоящий… Ни один мент не прицепится… А я…

Девушка посмотрела на сизый столбик пепла.

— А я… Блин!

Пепел свалился на пластиковую поверхность стола.

— А я… Вот так и стала…

Мария расхохоталась.

— Плечевой, блин! Нет, ну тошно поначалу было… То у одного – отсосиновик… То – у другого… И пользовали меня всяко… Во все дырки, короче… Скоты эти вонючие… Шоферюги… Но зато… Зарабатывала… Конкретно… Больше, чем ты, Славик… Дашку одела-обула… По выходным нашим к ней моталась… Гуляли мы… На качельках катались… Да и лекарства мне за что-то надо было ведь покупать!  Олька же – не миллионерша какая! Чтобы на свои рублики всё доставать… И самой надо было много чего… Чтобы ни мамка ничего не заметила… Ни – клиенты… А то увидят язвы между ног… Или – ещё где… И – всё. И прибьют. Свои же… Там у нас одна… Ну, выпившая, вроде, была крепко… Так мужику одному чуть головку не отгрызла… То ли – спецом… В отместку… За что-то… То ли – по дури… Чёрт его знает! Так пропала! Без следа. На работку выехала на тачке нашей… С парнями… На трассу… И – всё. И не вернулась. Я была начала спрашивать у мамки: мол, а где – наша блондинка курносенькая… А на меня… Короче, мамка улыбнулась и говорит… Не твоего ума дело, говорит… Нам говорит, таких дур на надобно…  И – даром… Поняла, говорит, – что с дурочками бывает при нашей работе, нет? Меня аж холодом обдало… Всё неделю температурила конкретно… Под тридцать девять… Но работала… Надо ж зарабатывать… Больничный там никто не выдаст… А тут таким холодом вдруг шибануло, что весь жар сразу перебило… А мамка смеётся… Что, говорит, перетрухала, красавица?  Не бойся, говорит… За себя, говорит, не бойся… За девку свою малую бойся… Поняла, говорит? Поняла, шепчу… А ещё… Ну, помимо трассы… Субботники всякие… Воскресники… С ментами погаными… С братвой местной…Задарма – конечно… Чтобы одни не лезли… И другие не напрягали особо… Хотя маман им отстёгивала… Не знаю – сколько… Но отстёгивала…

— Боже… – тоже прошептала Вера. – Вот же – гады… И – что? Ничего нельзя сделать? Нельзя от них уйти?

— Да куда уйти? – Мария устало откинулась на спинку пластикового стула. – Куда? К кому? Кто меня где ждёт?.. А уйти… Да… Уйду… Скоро… Чувствую, что – скоро… Уж больно тяжело становится… Внутри словно огнём жжёт… Всю… Все кишки выжигает…

Девушка улыбнулась.

— Все думают, что ад – это где-то… Где-то – там… Чёрт знает где… С пеклом его… Со смолой кипящей… Фигушки… Ад, он – внутри… Внутри тебя… В твоих печёнках… В твоём сердце… В мозгах твоих проклятых… И не избавиться от него… Ни днём, ни ночью… Никогда… Пока не выжжет всю тебя изнутри… Все твои чувства… Все твои радости… Все мечты…

— И что же… – тихо заговорила Вера. – Что же – сейчас? Как – дальше?!

— А – никак, – Мария замяла сигарету в пепельнице. – Сколько там мне осталось? Три месяца… Пять… Год… Или – пару недель… Ольку предупрежу… Чтобы о Дашке позаботилась… Денег ей оставлю… Я накопила… Хватит им… Надолго хватит… Если не на широкую ногу жить… А я…

Мария напряжённо посмотрела куда-то мимо камеры.

— Сколько мужиков с собой возьму… Столько и возьму… С десяток ещё… Или –

больше… На сколько меня хватит… Нечего им, поганцам…  У всех же… Жёны, наверно, есть… Невесты… Или – подруги… Которые ждут… Волнуются о них, сволочах… А они – с плечевыми… От заправки – до заправки…

Слава оторвал взгляд от монитора и посмотрел на Марию.

— Слышь, Славик… – девушка будто почувствовала взгляд режиссёра. – Ты это… Сам запомни… И дружкам всем своим скажи… Чтобы даже не думали… С нами… Ни – с плечевыми… Ни – по вызову… Ни – на хатах… Понял, Славик? Нет для тебя и дружков твоих таких, как я… Дошло? Если не хочешь на тот свет загреметь… Не с трепаком, конечно… А – с той дрянью, что меня гробит нынче… А сколько таких сук, как я? Чёрт его знает… Не одна… Это уж – точно. Кто со зла мужиков косит… Кто – чтоб заработать успеть… Побольше… Кто – по дурости бабьей…  Кто… Словом, даже не думай, Славик… На девок за бабки лезть… С женой живи… Одной… А если жены – мало… Так нормальных баб трахай… По любви… А – не за бабки…

Мария тяжело поднялась со стула.

— Ладненько… Что-то мне… Не дышится как-то…Пойду я… Всё успели снять?.. И не надо меня… Как это у вас называется?.. Замазывать… Когда по телику показывать будете… Пусть мужики с бабами видят… Меня… Настоящую… Слышат пусть… Мой голос… А – не какой-то… Лягушачий…  Пусть… Пусть видят… И думают… Если думалки остались…

Девушка медленно выдохнула воздух. Чуть постояла в жёлто-белом овале света. И вышла из кадра.

Мягко шлёпнула дверь.

В наступившей тишине не громко всхлипнула Вера.

Слава, осторожно ставя ноги, вошёл в овал света и устало опустился на пустой пластиковый стул. Взял со стола пачку «Camel» и тут же брезгливо бросил сигареты в сторону.

— Ну? – раздался голос оператора. – И что со всем этим мы будем делать? А, Слав? Что молчишь? Ты со всей этой хренью собираешься завалиться в кабинет Саныча?! Чтобы он нам всем по пятое число выдал?! Кто?! Кто всё это пустит в эфир?! Ты подумал?! Ты подумал – что потом будет?!  Нас всех не просто за яйца подвесят! Нас просто всех закроют! Не студию, в смысле… Нас! Тебя. Меня. Верку. В тюрягу закроют! За пособничество! За то, что бешеную больную девку не схватили! Ментов не вызвали! Прямо – сюда! Чтобы прямо здесь её – в кандалы! И от людей живых – подальше! Хоть – куда!

— Мальчики, мальчики… – заговорила Вера. – Не ссорьтесь.. Пожалуйста… Не надо ссориться… Надо будет просто подумать… Подумать – что со всем этим дальше делать… Да? О, господи… И жалко её… И мерзко всё это… Кошмар – просто какой-то… И люди страдают… Она ведь не шутила… К чему ей шутить? Зачем? Вот сейчас… Сейчас выйдет отсюда… И снова поедет людей заражать… И как её остановить?! Чем?! Я слушала – что она говорит… И у меня самой всё внутри холодело… От ужаса…

Нет… Ну, какой дурак это покажет? Игорь Александрович?! Да – ни за что! Ни за какие коврижки! Чтоб его самого потом упекли! Студию закрыли! Лицензии лишили! Он что – идиот?!

— Короче, так… – Слава помолчал. – Никакой съёмки сегодня не было, ясно? Вас здесь тоже не было. Никогда. Вы ничего не видели и не слышали. Что делать с материалом… Я сам решу. Я. Один. Понятно? Я лично всё снял. Сам. Своими руками. Я потом найду – где это смонтировать. Убрать ваши голоса. Убрать из кадра Веру. И – прочее лишнее. А потом… Потом найду канал… Который захочет это показать. Это надо показать, Дима. Это нельзя не показать. Если мы это не покажем… То, возможно… Да, Вер… Возможно тогда пострадают десятки людей… Понимаете? Да, эта Мария не шутила. Сколько успеет, стольких и возьмёт с собой… И никто её не остановит… Никакие милиции… Изменит внешность… Переедет в другой город… И продолжит… Своё дело…

— Слав, ты понимаешь – что несёшь? – оператор вдруг закашлялся. – Или до тебя не доходит?! Канал он найдёт! Тебе такой канал найдут, что… Что лет пять будешь небо в клеточку видеть! Хочешь приключений на свою задницу?! Какого чёрта надо было вообще с этой психованной связываться?! Откуда она взялась?! Кто её привёл?!

— Я, – тихо сказала Вера. – Она позвонила. Сказала, что видела нашу передачу. Про СПИД. Помнишь: снимали несколько месяцев назад? И хочет сказать несколько слов… Сказала, что хочет помочь людям… Не заболеть… Сказала, что знает – как не заболеть… И – всё…

— Так что сейчас-то будем делать?!! – громыхнул оператор. – Что?!!

— Сделай мне, пожалуйста, кофе, Вер… – улыбнулся Слава. – Только – покрепче…

— Что?.. – опешила Вера.

— Кофе… С одним кусочкам сахара… С одним, слышала? А то я тебя уволю… Если два кинешь… А если…

Слава повернул голову.

— И ты, Димка… Если будешь орать на весь город… Я тебя тоже уволю… Пойдёшь вон… Свадьбы да офисные гулянки снимать…  Да выруби, наконец, этот чёртов свет!

Яркий жёлто-белый овал света медленно потух.

— Один кусочек сахара… – в наступившей тишине сказал Слава. – Один. Слышала, Вер? Один… Да, один…

Сергей Жуковский