Сергей Жуковский | Рак

– Как – рак?! – рассмеялся Жора. – Что это такое ты городишь, Валентин Петрович?!

Врач пожевал губами.

Медленно вылез из-за громадного, красного полированного дерева, стола. Открыл пластиковую зелёную папку. Достал два целлулоидных разноцветных листа. И, включив яркий белый свет за прямоугольной настенной панелью, аккуратно сунул листы в маленькие зажимы.

– Смотри, Георгий Иванович… – врач уставился на снимки магнитно-резонансного томографа. – Вот…

Жора медленно поднялся с кожаного диванчика.

– Вот… – концом гелевой ручки Валентин Петрович обвёл большое округлое светлое пятно в средней части чёрного мозга. – Очевидно – анапластическая астроцитома… Быстро растущая злокачественная глиома…А вот – и метастазы… Вот – они…

Конец ручки снова заскользил по снимку.

– Видишь, Георгий Иванович? Вот – они, милые…

Жора покачал головой.

– Ничего не понимаю… Какие – метастазы? Ты о чём это мне говоришь? А? Что за – бредятина собачья?

– Впрочем… – врач поднял смолистые, с лёгкой проседью, брови. – Чтобы окончательно установить тип опухоли и решить, является ли она злокачественной, надо сделать биопсию…

Валентин Петрович глянул на Жору.

– То есть, взять кусочка ткани и исследовать его под микроскопом… Иногда злокачественные клетки выявляют при микроскопическом исследовании цереброспинальной жидкости, полученной при люмбальной пункции… Однако…

– Да ты… – задохнулся вдруг Жора. – Ты толком мне можешь сказать?! Ты по-человечески мне можешь сказать?!

Врач похлопал по карману халата. Вытянул пачку «Marlboro». Вытряс сигаретку и, быстро щёлкнув зажигалкой, прикурил.

– Однако, у тебя… У тебя есть подозрение на значительное увеличение внутричерепного давления… А резкое изменение давления может вызвать вклинение – осложнение опухоли мозга… Опасное осложнение… При вклинении…

Внезапно дверь кабинета широко распахнулась.

– Валентин Петрович… – высокая молодая женщина в белом халате остановилась на пороге. – Вы не забыли, что… Валентин Петрович, вы курите?! Ну, Валентин Петрович… Есть у вас совесть? Вы хотите, чтобы наше отделение опять полоскали у начмеда? Он же – зверь! Вы же знаете, что есть приказ министра здравоохранения, который категорически запреща…

– Закрой дверь, Рита! – густо крикнул врач. – Ты не видишь: у меня – человек?! Ты не видишь, что я занят?!

– Но я хотела… – мгновенно покраснела женщина. – Я хотела только…

– Вон отсюда! – заорал Валентин Петрович.

Дверь тихо закрылась.

– Так вот… – врач, крякнув, присел и подобрал с каштанового ламината горстку табачного пепла. – Так вот… А увеличение давления в полости черепа приводит…
Валентин Петрович выпустил последнюю струю сизого дыма и вмял окурок во влажную землю горшка с молодым фикусом. – …приводит к вдавлению мозговой ткани в отверстие… В отверстие, расположенное в основании черепа… Понимаешь, Георгий Иванович? И, как следствие, – к сжатию нижней части головного мозга… Ствола…. В результате нарушаются управляемые стволом жизненно важные функции: дыхание, сердечные сокращения и артериальное давление… Если вовремя не диагностировать и не начать лечить это состояние… Короче, оно постепенно… Постепенно, но неизбежно приводит к развитию комы… И – к смерти…Такие вот – пироги, Жорик… С капустой…

Георгий Иванович медленно осел в коричневое кожаное кресло.

– У меня… Что? Рак? Валя? У меня – рак? Да?.. Скажи честно… Валя?

Врач выключил настенную панель. Открыл пластиковое окно. Разгоняя табачный дым, помахал рукой.

– Самое неприятное, Жора, – то, что опухоль не достать… Больно глубоко сидит… Сидит, гадина… И метастазами душит…

И снова закурил.

– Я полагаю, что ты, Жорочка, имеешь право знать… Знать всю правду… В нашей медицине как-то не принято… Вот так… Как обухом – по лицу… А я считаю, что человек должен знать всю правду о себе… Какая бы горькая она не была… Чтобы смог подготовиться… К неизбежному… Дела свои закрыть… Попрощаться по-человечески… С родными… Близкими… А – не так: скрывать, таить, врать… А потом уже к полутрупу на больничной койке людей водить… Хорошо, если человек ещё в сознании будет… Облик человеческий иметь… А то ведь бывает…

– Валя… – вдруг покрылся холодной испариной Жора. – Ты хочешь сказать… Ты хочешь сказать, что я… Что я скоро… Скоро умру? Когда? Когда?! Я хочу знать! Когда?!

– Не кричи, дорогой… – Валентин Петрович выбросил сигарету в окно и быстро подошёл к бежевого дерева горке. – Сейчас, Жорочка… Сейчас…

Открыл дверцу, достал пузатую бутылку коньяку и набулькал немного жидкости в низкий бокал.

– На-ка, Жора… – врач сунул бокал под нос Георгия Ивановича. – Выпей… Давай… Без разговоров… Пей!

Мужчина машинально выпил коньяк.

Врач посмотрел на Жору и налил ещё четверть бокала.

– И залакируй… Сверху… Хлоп?! Давай! Залпом! Молодец! Закуски – нет… Сигаретку хочешь? А, ты ж не куришь… Здоровье бережёшь…

Жора замер.

– Валя… Ты хочешь сказать… Что ничего нельзя сделать? Ничего?

– Когда начались первые проблемы с координацией? – тихо спросил врач. – Когда – первые головные боли? Почему ты ждал? Почему сразу не пришёл?

– Не знаю… – Жора растерянно пожал плечами. – Месяца полтора-два назад… Качать стало… Ни с того ни с сего… И – в глазах двоиться… Думал: от усталости… У нас же запарка на фирме была… Поставщики подвели… Надо финнам заказ сдавать… На сто с лишним тысяч… А лес не прибыл… Потом… Валя… Что – ничего нельзя сделать? Уже – поздно?

– Жора… – врач налил себе коньяку. – У тебя – быстро растущая злокачественная глиома… Опухоль… Понимаешь? Третья степень злокачественности… Неоперабельная… Есть, правда, Кибер Нож… Мощный поток гамма лучей размером, не превышающим одного миллиметра… Уничтожает злокачественные клетки, метастазы… Но у нас этой системы нет…А полную резекцию глиобластомы затрудняет инфильтративность характера её роста… Отдельные части опухоли настолько сливаются с отёчностью…

Врач залпом выпил коньяк.

– …с отёчностью здоровых тканей, что даже опытный нейрохирург… Даже при помощи микроскопа не сможет чётко определить её границы…

– Сколько мне осталось? – медленно спросил Георгий Иванович.

Врач потёр морщинистый лоб.

– Опухоль уже давит на черепную коробку… Растёт стремительно… Если мы немедленно начнём «химию» и облучение…

– Сколько мне осталось?! – крикнул шёпотом Георгий Иванович.

– Год… – наконец, сказал врач. – В лучшем случае… Если немедленно начнём терапию… А так… Месяц… От силы – два… Жора, послушай меня… Да, сядь ты!

Врач с силой усадил мужчину обратно в кресло.

– Сядь… И послушай меня… Даю тебе три дня… Чтоб дела свои мог перекинуть… С бумажками разобраться… Жену подготовить… И так далее… А в четверг ты ложишься… Мы сразу начинаем работать… Темодал… С радиотерапией… Да, «химия» – не леденцы… Тошнить будет… Волосы полезут… Но другого выхода нет, Жора… Пойми, наконец! Если ничего не делать, через пару недель шатать тебя будет… Как – пьяного… Зрение потеряешь… Ложку в руках не удержишь… Ты понимаешь меня? Жора? Ты слышишь меня?! Тогда появится хоть какой-то шанс! Продлить жизнь… Вернуться к жизни… Пусть – на год, два, три… Но – жить, Жора!

– А я Ленке айфон обещал… – вдруг сказал Георгий Иванович. – У всех её подруг – айфоны… Сказал, что если девятый нормально закончит, куплю… Она хоть – и шебутная, но – умница… В математике сечёт… На раз… Все пацаны из класса у неё списывают… А хочет на «журналистику» поступать… В универ… Думает – поступит и её сразу по Первому каналу показывать будут… А Галка Египтом бредит… Пирамиды эти… Верблюды… Я ей говорю…

– Жора, так мы договорились? – врач присел на кожаный подлокотник кресла. – В четверг… Как – штык… К восьми утра… Я подготовлю тебе палату… А Галке своей лучше сразу скажи… Не надо врать… Пусть она знает… Хорошая жена тоже ведь… Силы даёт… Дай бог, вместе справимся… Купи своей дочухе телефон этот… И приезжай… Понял меня?.. Айфон… Я со своей мобилой лет семь уже хожу… Звонит – и ладно… А сейчас – айфоны, смартфоны… Планшетники эти… Лишь бы деньги из народа тянуть… Сколько он стоит-то?.. Айфон тот… Небось – всю мою зарплату?

Георгий Иванович пожал плечами.

– Не знаю… Баксов пятьсот – где-то… Какая разница? Зачем мне уже деньги?

– Деньги ему не надо! – возмутился врач. – Тоже мне – Рокфеллер! А – жена?! А – дочь?! И себя нечего раньше времени хоронить! Мы поборемся ещё! Будь мужиком, наконец! Выпьешь ещё?

– Нет… – помотал головой Георгий Иванович. – Я – за рулём…

— За каким рулём?! – врач быстро налил коньяк в оба бокала. – Коньяка накушался! И – за руль?! Очумел, Жора?! Если тебе на себя плевать, то о других подумай! Угробишь кого… Мало тебе приключений?! Давай… На посошок… А потом я вызову такси… На нашей стоянке с твоим «лексусом» ничего не случится… Если только птичка сверху какнет…

– Гошенька… – заплаканная женщина растерянно остановилась возле двери. – Где ты был? Гошенька… Я чуть с ума не сошла… Телефон твой молчит… На работе никто ничего не знает… Говорят: уехал… Куда, кричу… Не знают… Где ты был? Я уже хотела в милицию звонить… В больницы… В морги… Почему ты – не бритый? Мятый – весь… Гошенька… Ну, не молчи… Ты можешь сказать что-нибудь?! В конце концов!

– Пап… – в коридоре медленно появилась высокая белокурая девушка. – Ну, ты – свинтус… Ей-богу… Мать всю ночь с ума сходит… Я не спала… Напился, что ли? Загулял? Так можно было набрать? Сказать, что ты…

– Да не молчи ты, Гошка! – вдруг крикнула женщина.

Георгий Иванович молча переобулся в тапочки. Расстегнул тёмно-рыжий кожаный портфель. Вытянул небольшую плоскую коробку. И протянул дочери.

– Ты – такой хотела?

– Вау! – завопила девушка. – Папка! Айфон! Последний! Мам! Папка! Спасибочки – тебе!

Девушка бросилась на шею отца.

— Опять – курила? – Георгий Иванович слегка отстранился от поцелуев. – Вот всыпать бы тебе по заднице…

– Пап! – захлёбывалась девушка. – Ну, пап! Ну, что ты – снова?! Я же – понарошку! Мам, смотри! Новенький! Мультитачный! Наши все от зависти усохнут! Сейчас «симку» вставлю! И вас наберу! И фоток наделаю!

Девушка умчалась.

– Гоша, где ты был? – устало спросила женщина. – Ты можешь по-человечески сказать? С дружками, да? Выпивали? Пахнет от тебя…

– Я есть хочу… – тихо сказал мужчина. – Можно что-нибудь поесть, Галь?

– Да… – Галина помолчала. – Мой руки… И садись… Борщ будешь?

– Буду…

Георгий Иванович сзади приобнял жену за плечи.

– Прости, Галь… Нужно срочно было отъехать… А телефон вырубился… Пока с делами разобрался, уже – ночь… Что, думаю, звонить – будить… А потом, да… Выпил… И задремал… Очнулся – уже утро… Ты же знаешь: я всегда звоню… Если задерживаюсь… А тут… Не знаю… Устал просто… Ну, не дуйся, Галь… Да?

Мужчина слегка прикоснулся губами к белой шее женщины.

— Садись… – повторила Галина. – Мой руки… И садись…

В кармане брюк Георгия Ивановича гулко зазвенел Моцарт.

– Ленка… – мужчина приложил телефон к уху. – Ну, не балуйся, котёнок… Слышу, слышу… Хорошо слышу…

– Мам! – влетела в комнату девушка. – Смотри: какой – класс! И вай-фай есть! И – камера конкретная! Столько пикселей! Я к Томке сгоняю! А потом на инглиш заскочу! Скажу, что поправилась… А то ведь с утра наврала, что заболела…

– Ты хоть поешь что-нибудь! – крикнула из кухни Галина. – Голодная же – ведь…

– Я кофе пила… – из глубин квартиры раздался голос дочери. – Пап…

Девушка снова возникла в комнате.

– Тебе – такие спасибочки… Такие спасибочки… Ты – самый лучший папка на свете… Только ты звони, когда пропадаешь… А то мы так изнервничались… Места себе не находили… Ну, я побежала, да?

Дочь коротко поцеловала отца в не бритую щеку.

– Колю-ю-ю-ю-ючий…

Гулко хлопнула входная дверь.

— Представляешь, Гошка… – женщина медленно несла тарелку с дымящимся борщом. – Моя «мазда» заглохла вчера… Ну, и Светка Марьянова, из бухгалтерии, говорит: давай подвезу… Помнишь Светку? На дачку как-то к нам сваливалась… Помнишь: в том году на шашлычки собирались? Лохматенькая такая… Рыженькая… Не помнишь? Ты с майонезом будешь? Или – со сметанкой?

Георгий Иванович кивнул.

— А что ты пиджак не снимешь, Гош? Жарко же… Так вот…

Галина осторожно размешала в борще столовую ложку сметаны.

– Прыгнула в её «фордик»… Поехали… А на Гагарина она вдруг через… Гошечка, ну кушай, пожалуйста… Остынет же… Кушай…

Георгий Иванович взял ложку.

– А на Гагарина Светка ни с того ни с сего вдруг – через двойную сплошную! Чуть под «маршрутку» не угодили! Я ей кричу: ты чего – сдурела?! А она хохочет: в офисе колготки забыла! Купила утром и забыла! И тут…

– Галя, у меня – другая женщина…– вдруг тихо сказал Георгий Иванович.

– И тут, – захохотала Галина, – откуда ни возьмись – гаишники! Как из-под земли выросли! Светка, дурочка, чуть в их «опель» не въехала! Как дала по тормозам! У меня из сумочки всё посыпалось! Пудра, помада, ключи…

– Галя, ты слышала – что я тебе сказал? – Георгий Иванович поднял красные, воспалённые глаза.

– И тут чую, – женщина снова засмеялась, – что несёт от Светки! Спиртным! Ты что – пила, спрашиваю?! Какое – пила, отвечает. Всего два бокала шампанского… А гаишники вылезли уже… Из «опеля» своего… Подходят… И тут Светка – прыг из машины… И – бегом… Через поток… Между машин… Как – сумасшедшая… А я, как дурочка, сижу…

– Вот здесь… – Георгий Иванович вытянул из внутреннего кармана пиджака прозрачные файлы. – Здесь: документы… Квартиру я переписал на тебя… Генеральная доверенность на машину… Машина – в гараже… Вот – ключи… Карточки… Около ста двадцати тысяч… Евро… Пин-коды – в конверте… «Мазду» твою пусть посмотрит Олег Петрович… Позвони ему… Вот – его визитка…

Мужчина достал из портмоне карточку и положил на стол.

– И Ленке потом её отдай… Через два года права получит… Пусть катается… Нечего ей по автобусам давиться… Да «бомбил» кавказских ловить…

– Ой… – вскочила женщина. – Жаркое горит… Божечки… Сейчас угольки будут…

– Галя!

Мужчина медленно прошёл на кухню. Галина недвижимо стояла лицом к окну.

– Галя…

Георгий Иванович тронул женщину за плечи. Галина резко дёрнулась.

– Галочка…

– Кто – она?

– Какая разница? – мужчина помолчал. – Прости… Прости меня…

– Эта?! – Галина повернулась. – Элеонора ваша?! Сисястая – которая?! Она?! Да?!

– Нет. Ты её не знаешь… Я оставил документы на столе, Галя…

– А ты о нас подумал?! – вдруг гневно зашептала женщина. – Обо мне! О Ленке! Она же души в тебе не чает! Всем своим подружкам трезвонит: папка у меня – такой! Всем папкам – папка! Думаешь откупиться?! Машиной… Еврами этими… Телефоном этим чёртовым… Ленка же узнает – возненавидит тебя! Никогда тебя не простит! Что ты её отца лишил…

– Галя, не надо…

– Нет, ты послушай, Гошечка… – по лицу женщины двумя аккуратными ручьями потекли блестящие слёзы. – Я тебе когда-нибудь кобелить мешала? Хоть слово тебе сказала, когда ты из своих «командировок» возвращался и спать заваливался? Думал: душ принял и чужой бабы дух отмыл? Конечно, какая – жена, когда неделю разных сучек имел?! Ладно, думаю… Все мужики – такие… Домой приходит, дочь любит и – ладно… А теперь, значит, уйти решил?! Влюбился, может, Гоша? Без памяти… Молоденькую себе нашёл?! Правильно – зачем нужна сорокалетняя баба? Сколько – ей? Двадцать? Восемнадцать?! Школу уже закончила? Аттестат зрелости получила? Эх, ты… Гошечка…

Георгий Иванович тихо прошёл в коридор. Вытянул из зеркального шкафа-купе дорожную сумку. Вернулся в комнату. Еле сдерживая закипающие слёзы, накидал в сумку из ящика комода несколько пар носков, трусы. Из другого ящика достал синий спортивный костюм, три белых тенниски.

– Гошечка! – Галина вдруг бросилась мужу в ноги. – Я тебя умоляю: не уходи! Не уходи от нас, Гошечка! Не бросай нас! Миленький мой! Ненаглядный! Любимый! Не уходи! Богом тебя заклинаю: не уходи!

– А где – носовые платки? – мужчина повертел головой. – Были же – здесь…

Женщина внезапно рванула верхний ящик комода и сунула мужу в руки.

– Платки тебе надо?! Здесь – твои платки! Забирай! И катись! К чёртовой матери! Будешь своей сучке сопли подтирать! Двадцать лет ему отдала! А он платки потерял! Гад какой! Катись! И чтоб я тебя больше не видела! И не слышала! И не смей к моей дочери приближаться! Понял?! Живи со своей девкой! И забудь о нас! Понял, кобель?!

Георгий Иванович медленно застегнул «молнию» сумки.В прихожей – одна за другой – засунул большие ступни в туфли без шнурков. Накинул ремень портфеля на плечо.
Снял ремень. Расстегнул замки портфеля. Вытащил ещё пару прозрачных файлов.

– Здесь… Короче… Ты отныне… Ты являешься совладелицей фирмы… Тебе ничего делать не надо… Каждый месяц на твой счёт будет переводиться десять процентов от прибыли… Это примерно – сорок-пятьдесят тысяч евро… Дела идут хорошо… Тебе надо сейчас подписать две бумажки…

Мужчина достал из файла листы бумаги.

– Вот – здесь… Подпиши, пожалуйста, Галя… Возьми ручку…

– Какая же ты всё-таки – сволочь, Го… – тихо заговорила женщина.

– Подпиши, я сказал! – заорал мужчина.

Галина быстро черкнула по бумагам.

– Идиот… Ещё орёт…

Георгий Иванович засунул один лист в файл и сложил в портфель.

– Эта копия – твоя… Со следующего месяца ты начнёшь получать деньги… Прощай… Прости…

Мужчина открыл дверь.

– Ленке ничего не говори… Я сам скажу… Позже…

Дверь хлопнула. Галина прикрыла глаза и по стенке медленно опустилась на пол.

Едва Георгий Иванович откинулся на мягкую спинку просторного места СВ-купе, дверь тихо отъехала.

– Вам что-нибудь нужно? – улыбнулась худенькая, смуглая проводница. – Чай, кофе, печенье?

– Да… – мужчина помолчал. – Коньяк… И – пару бутербродов… С сыром…

– Что – вы?! – проводница сделала страшные глаза. – Нам категорически запрещено провозить… Даже в вагоне-ресторане запретили… Если поймают, сразу выгонят… Без разговоров… Вы знаете, что вышел приказ министра путей сообще…

Георгий Иванович вытянул из бумажника стодолларовую купюру.

Проводница часто-часто заморгала.

– Ну… Разве что… В виде исключения… Вы, я вижу, мужчина – приличный… А у нас только – армянский… Пять звёздочек… Будете?

Георгий Иванович кивнул.

– А сыр, – зашептала девушка, – подсохший… Старенький… Давайте я вам лучше лимончик порежу? И салями у меня есть… Да?

– Да… – кивнул Георгий Иванович. – Порежь, милая… И кофе – ещё… Покрепче…

– Хорошо… – проводница осторожно взяла деньги. – Только у меня сдачи не будет… Вот через полчаса – станция… Стоянка – пятнадцать минут… Я быстренько разменяю…

– Не надо – сдачу… – улыбнулся мужчина. – Неси коньяк… А то у меня сейчас сердце лопнет… Неси, милая…

– Ой… – вдруг замерла девушка. – То-то я смотрю: бледный – вы какой… Плохо вам? Сердце болит? Может, на станцию «скорую» вызвать? Мы один раз вызывали… Роженица ехала… И – бах: рожать стала… Воды даже отошли…

– Нет… – засмеялся Георгий Иванович. – Я не буду рожать… Просто устал… Работы было много… Ты коньячок-то принесёшь? Или мы с тобой до ночи толковать будем?

– Ага… – кивнула проводница. – Несу… Сейчас… Лимончик помою… Порежу… Колбаски – ещё… Отдыхайте пожалуйста… Я – скоренько…

Дверь купе закрылась.

Мужчина достал из пиджака телефон. И, мягко стукая большим пальцем по мультитачной клавиатуре, стал писать: «Милый мой Ленусик. Дорогая моя девочка. Мне надо уехать. Надолго. Прости меня, доченька. Я тебя очень люблю. Ты – самый дорогой челове…

Дверь купе отъехала.

– Вот… – шёпотом заговорила проводница. – Коньячок ваш… Лимончик я порезала… Колбаска… Бокальчик… Свой вам даю… Не разбейте… Не из пластмассы же коньячок пить? Кушайте на здоровье… А кофе подождать надо… Пока кипяточек нагреется… Да? Я вам не порошок, а настоящий, молотый, заварю… Чтобы культурненько всё было…

– Спасибо, – сухо сказал Георгий Иванович. – Я подожду.

Девушка тихо прикрыла дверь.

Георгий Иванович налил полный бокал, залпом выпил и сунул в рот кружочек лимона.

«…чек… Люби маму. Мама у нас – очень хорошая. Хорошо учись. Ты – умничка. У тебя всё будет хорошо. Береги маму. Крепко тебя целую. Прощай. Твой папа».

Сообщение тихо улетело в позолоченный мягким солнцем эфир.

Георгий Иванович снял крышку телефона, подцепил ногтем батарею, с пятой попытки достал упрямую «симку» и переломил её двое. Налил ещё бокал коньяку. Хлопнул. Привстав, дёрнул окно купе. В узкое, тесное пространство тут же ворвался шипящий ветер, грохочущий перестук колёс и нежный запах гари. Мужчина швырнул телефон в бегущие кусты орешника. Щелчком пальцев выстрелил поломанную «симку». Снял пиджак. И, упруго оттолкнувшись от дрожащего пола, вылетел из купе. На мгновение завис в плотном, прожаренном воздухе. Улыбаясь, посмотрел, как зелёный удав поезда стремительно несётся под гору. И, блаженно раскинув руки, взмыл ввысь. Удивлённая стая стрижей резко шарахнулась от человека. Воздух становился всё легче, всё прозрачнее. И вдруг стремительно налился фиолетовой синевой.

– Боже, как же – хорошо… – подумал Георгий Иванович.

Фиолетовая синева загустела чернильным крепом, тусклые звёзды миллиардами разноцветных алмазов ярко вспыхнули в упоительной замшевой темноте, а Земля, когда Георгий Иванович однажды обернулся, показалась маленьким цветным шариком, который только и ждёт, чтобы его хорошенько поддали теннисной ракеткой…

– А вот – и ваш ко… – проводница застыла в дверном проёме купе. – Мужчина? Вы – где? Чёрти что… Зачем окно открыли? Ну, вот…

Девушка поставила чашку с блюдцем на столик.

– Назаказывают… Окна – настежь… Вещи побросают… А сами шляются… По составу… А таким приличным казался… Портфель – дорогущий… Баксами сорит…

Проводница подняла с пола пиджак. Несколько секунд смотрела на торчащее из внутреннего кармана портмоне. Потом аккуратно повесила пиджак на пластмассовые «плечики». И, скорчив страшную рожицу, с силой захлопнула окно купе. Сразу стало очень тихо.

– Ну, вот где его теперь искать? – девушка присела на мягкий диванчик. – Почти весь коньяк выдул… За десять минут… Может, – буйный какой… Бегает по составу… А мне потом шею намылят… Вот народ пошёл… Сплошные – психи… А косят под приличных… А, может, он с поезда сиганул?!

Девушка вскочила.

– На полном ходу! Бли-и-и-ин… Что делать-то?! Мамочки мои! Точно! Коньяку нажрался и – в окно! Сидел такой белый… С работы, может, попёрли… Или баба выгнала… Чёрт… Меня же потом по стенке размажут! На молекулы разберут! Статью ещё пришьют! Господи… Что делать-то?!

Сергей ЖУКОВСКИЙ