«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Видимо, фильмом «Домашний арест» навеяло воспоминания о казанских коммуналках.
В конце семидесятых жила я в Набережных Челнах. Приехала туда из Казани. Молодая была, поэтому всего нового хотелось, комфортно себя чувствовала на широченных улицах, по которым ветер гулял, в кухнях знакомых и друзей, обживающих свежеполученные квартиры, а то и просто комнаты, сама-то — в общаге обитала.
Как раз тогда сдали в эксплуатацию первую очередь КамАза, и на его заводах появились иностранные специалисты, налаживали оборудование, учили наших, как на диковинных станках работать. Подруга моя познакомилась в цехе с итальянцем по имени Марчелло. Он отнюдь не разделял нашего восторга пред новизной проспектов, говорил: неуютно, однообразно, спальный город, придаток предприятия. По сути так оно и было. Но мы продолжали петь дифирамбы Челнам, а наш черноглазый друг тосковал по другой архитектуре, по жилищам, пропитанным пылью веков, овеянным «преданьями старины глубокой». Совсем парень зачах. Ни застолья, ни мягкий шум подведомственных ему станков гостя из солнечного зарубежья не радовали.
Посовещались мы с подругой и решили повезти тезку знаменитого актера в Казань, ну пусть полюбуется рухлядью, раз ему хочется.
Как добирались до столицы Татарстана, помню смутно, кажется, чуть не в кромешной тьме брели, чертыхаясь, по строящемуся через Каму мосту. Потом ловили на трассе попутку. Было очень холодно, сыро и тоскливо. Но добрались в конце концов.
Марчелло, передислоцированный нашими неимоверными усилиями в старую часть Казани, расцвел на глазах, уверял, что чудесные улицы столицы Татарстана не уступают по красоте венецианским, вот только бы вымести почище. И все рвался войти в «парадное». Мы же, честно говоря, побаивались столь рискованного шага. Но кто устоит пред напором итальянца? Рискнули. Напросились в гости к однокурснице. Ну как в гости? Была у Машеньки комната в старинном доме то ли на Миславского, то ли на Карла Маркса, унаследовала от кого-то из умерших родственников, не жила в ней, только была прописана. Разумеется, коммуналка. Но Марчелло, дабы не ударить лицом в грязь, сказали, что дом принадлежит Машиному папе. Мы, дескать, — хоть и не капиталисты, а тоже не лыком шиты.
В общем, «через площадь мы идем и входим наконец…» Пред казанским гостем предстала роскошная лестница, с широченными ступенями, гладкими от сотен касаний перилами над узором… ну вот этих железяк, что под перилами. Марчелло от восторга потерял дар речи, из уст его вырвалось только междометие:
— О!!!
Восходил на нужный нам, кажется, третий, этаж, робко и торжественно одновременно. И тут итальянский взор споткнулся о лужу красного цвета, в которой живописно плавали чинарики, а сбоку покоились останки разбитой стеклотары зеленого цвета. То ли нос кому-то разбили, то ли горячительный напиток до стола не донесли. Тут еще очень некстати во внешнем мире прекратился дождь, и «сраму не имущий» солнечный луч пробился сквозь вековой слой пыли десятилетиями не мытого окна и осветил три семерки на бутылочном боку.
— К счастью! — хором прокричали мы с подругой и подхватили Марчелло под смуглы руки. Переступили порог огромной квартиры. По одну сторону длиннющего коридора выстроились двери, двери, двери, …если не в 38 комнаток, то в 15 уж — точно. Противоположная стена была увешана и уставлена велосипедами, лыжами, ящичками, коробками, трехлитровыми банками. В центре этого великолепия, на сундуке, чинно восседал один из обитателей роскошного жилища с «беломориной» в зубах. Упитанную грудь мужчины украшал художественно вытатуированный орел, а пальцы волосатой ноги — красноречивая надпись «Они устали». Марчелло вздрогнул:
— Это есть папа Маши?
— Да что ты! — успокоили мы. — Это прислуга.
Последовала неловкая пауза, потом моя изобретательная подруга уточнила:
— Конюх. Дядя Вася. За лошадками смотрит.
Удивлению гостя не было предела. Так был восхищен, что, войдя в кухню, даже не спросил, для чего Машиному папе понадобилось столько кухарок, которые варили одно и то же блюдо. Конечно, борщ. Будем верны традициям советского народа.
Домой, в Челны, мы ехали в полном молчании.
Ирина Мазура
Иллюстрация автора