Надежда Исмайлова | Пиковая дама

Если правда, что дух покойного витает на собственных похоронах, то в момент, когда появилась новая гостья, тот, кто лежал в гробу, должно быть, весело ей подмигнул. У нее было бледное лицо, испещренное причудливыми морщинами, трясущаяся голова с каким-то немыслимо закрученным тюрбаном, черное шелковое платье в пол. Еле удерживая на ногах лодочки, дама величественно входила в комнату, опираясь на руку хрупкой девочки. Все расступились, освобождая ей место в изголовье гроба.

«Мадам Лоран», — прошелестело по всем комнатам.

Кто? Не может быть! Значит, она на самом деле существовала, эта знаменитая мадам Лоран?! Мы были уверены, что это выдуманный персонаж Кешиных побасенок. Значит, прав был покойный, когда говорил, что прячет свои тайны у всех на глазах, потому что это лучший способ скрыть секрет. Выходит, что все, о чем он рассказывал, было правдой, и мадам Лоран, его соседка по квартире, вовсе не виртуальный образ? Она жила все эти годы рядом? В это трудно было поверить.

— Сколько же ей лет?

— Под сто, наверное…

— Больше…

Этот Кеша Калабеев (никто не знал его полного имени) был странный парень. Доверчивый, открытый, толковый, а то дурашливо-простоватый с большим перевесом «себе на уме». Он жил весело, азартно, на грани фола, избрав шутовство формой поведения. Какая-то изначальная строптивость — может, оттого, что рос в очень бедной семье, как трава на дворе, — мешала ему оставаться в рамках «нормального процесса», как говорил о нем наш председатель. Он торопился жить, ускорял события, изобретал экстравагантные обходные пути, преодолевал немыслимые проблемы, которые сам и создавал.

Он перемешивал реальность и вымысел так, что никогда нельзя было понять, когда он говорил правду, а когда сочинял свои замысловатые фаблио. Накануне выпускного экзамена он нанял хулиганов, которые инсценировали нападение на педагога по диамату. И храбрый Кеша, который случайно оказался рядом, вступил в бой один против семерых.

Однажды мать послала его в аптеку за лекарством, а через три часа он сообщил, что приземлился в Киеве. Его прихватили с собой знакомые спортсмены, которые летели на футбольный матч «Динамо»-«Нефтчи». Он дезертировал из армии, устроив себе маленькую «язву». В обмен на модный плащ «болонья» цвета маренго отсидел в милицейском участке пятнадцать суток, взяв на себя чужую вину.

А это уж совсем прикольная история. Он угнал «ГАЗ-31», вступил в сложные переговоры с владельцем машины, отцом девушки, на которой мечтал жениться.

— Тебе что, жить надоело? Ты хоть знаешь, кто ее отец?

— Главный мясник на Тезе (новом) базаре.

— Не боишься под топор попасть?

-А удовольствиеее? — Кеша смешно растягивал до ушей лукавую улыбку, — К тому же он согласился взять меня в мужья дочери. Приходите на свадьбу!

Кеша умел развлечь публику, вокруг него всегда царил озорной веселый мир, где все необычно, случайно, круто, наобум. Шальной романтик, таких любят женщины. У него были разнообразные вариации отношений с ними: недоступные красавицы, чужие жены, любовницы любимые и не очень, одноразовые курочки, просто подружки. И всех он пригласил на свадьбу.

Что наша жизнь? Игра! Весь мир — театр! А люди в нем актеры: кто плут, кто шут, а кто простак! И Кеша развлекался по полной программе.

Но бывало, правда, очень редко, когда маска весельчака и остроумца соскальзывала с лица, и в его глазах появлялась тревога. Дело шло к тридцати трем годам. Он приятельствовал с полгорода, вокруг него толпилось много успешных ровесников. Но сам он оставался никем. Посол по «особым» поручениям. Старший помощник младшего ассистента звукорежиссера студии, мальчик на побегушках.

— Ненавижу тебя, жалкое никчемное посмешище! — сказала однажды жена, и ее отец-мясник с радостью выставил его за дверь.

Кеша тяжело переживал разрыв с семьей — запил, замкнулся, затосковал, перестал общаться с друзьями, да и они не искали с ним встреч. Оказалось, что и друзьям он не был нужен без денег, без квартиры, без веселого настроения. Словом, сломался Кеша.

И вот тут на студии появилась Ума Нуриева. Тихая, бесцветная библиотекарша. Добрая душа и умница, она терпеливо выслушивала Кешины жалобы на жизнь, помогала в работе, подбирала нотный материал для его программ, оставляла редкие детективы, поила душистым чаем, в общем, утешала, как могла. Ее скорбные глаза, всегда прикованные к Кеше, упорное и неотступное обожание, смирение, взывающее к чувству, раздражали его. Но и отказаться от внимания Умы он не мог.

— Что-то есть? Мы ничего не пропустили? — шутили коллеги, встречая его в библиотеке.

— Да, есть, что пожевать и что попить, — отмахивался Кеша.

— Ты зря теряешь время, эта героиня не твоих романов.

Ума с мамой жили в центре города на Набережной в прекрасной квартире со всеми удобствами, правда, в уплотнении с одной соседкой. Мадам Фани Лоран, одинокой пенсионерке, было чуть больше семидесяти лет, когда она неожиданно заболела. В случае ее смерти, в которой не сомневались врачи, две ее комнаты по советским законам переходили в ведение райисполкома. Но если бы Ума была замужем, вся квартира досталась бы ее семье. Как потом убеждал нас Кеша, у него не было никакого расчета, просто хотел помочь хорошим людям. И Ума говорила, что хотела помочь Кеше заиметь собственную жилплощадь, когда предложила ему фиктивный брак.

— Мы поженимся на бумаге, а жить будем, как соседи. Лучше ты, чем кто-то неизвестный, а то из райисполкома уже приходили очередники смотреть квартиру, те ещё типажи.

На том и порешили, но на всякий случай Кеша отправился в больницу, чтобы посмотреть на больную.

Мадам Лоран лежала неподвижно с закрытыми глазами. Посеревшее лицо искажала страдальческая гримаса, на нем блестели капельки пота.

— Старуха очень плохая, не узнает близких, — объяснила знакомая медсестра, которая провела Кешу с Умой в палату.

— Анри, — застонала больная, — с трудом приподнимая веки, — Анри…

— Это ее жених, — улыбнулась Ума, — она сбежала от него прямо из-под венца, влюбилась в богатого бакинца. Дом, в котором мы живем, до конфискации сов. властью принадлежал ему.

— Ничего себе! Она француженка?

— Из Лиможа, и из хорошей семьи. Ее отец был владельцем фабрики знаменитого лиможского фарфора.

— Анри… — старуха беспокойно бормотала что-то невнятное, пытаясь сбросить с себя одеяло.

— Да-да, — ласково подмигнул ей Кеша, — дорогая, Анри за тобой пришел… Куда пойдем? К Наполеону Бонапарту, — он поправил сползающее покрывало, — под веселый марш Шопена.

Медсестра и Ума прыснули от смеха.

— Дни её сочтены, — подтвердил лечащий врач, — запущенная грудная «жаба» на фоне диабета и почечной недостаточности, не оставляют никакой надежды на выздоровление.

И в ЖКХ жениха уверили, что в случае замужества Умы до кончины соседки, вся квартира переходит семье Нуриевых.

Молодые почти бегом отправились в ЗАГС. Взятка и знакомство сократили срок регистрации до минимума. После церемонии мнимые «молодожены» поехали к Уме отметить удачную сделку. На пороге их ждал сюрприз. Большой сюрприз. Грандиозный.

Мадам Лоран собственной персоной. Бледная, худая, величавая, как перст судьбы. С букетом роз и ценным подарком для новобрачных. Фамильный сервиз с вензелем Limoges Martial Redon. Special. И картинки великих наполеоновских битв на всех предметах знаменитой фарфоровой посуды.

— Не помню, что со мной стряслось, когда я увидел на пузатом чайнике треуголку Наполеона, гарцующего на белом коне… — то ли завыл, то ли запел, — рассказывал потом Кеша, — меня долго не могли успокоить. А эта Пиковая дама вдруг открыла рот в широкой улыбке.

— Мой муж тоже так смеялся на нашей свадьбе.

У Кеши началась истерика, пришлось вызывать «Скорую». Только затравленные глаза несчастной Умы, готовой от стыда провалиться сквозь землю, привели его в чувство. Выпив с горя бутылку крепкой перцовки, он остался у Нуриевых.

— А, как известно, когда ложатся двое, встают трое, — весело заканчивал свой рассказ Кеша.

Конечно, в эту побасенку никто из нас не верил, потому что брак с Умой оказался долгим, тихим и счастливым.

И все же… Мадам Фани Лоран у гроба Кеши Калабеева! Есть в этом что-то от лукавого. А может, от веселого Бога? Ведь говорят же, что человек предполагает, а Бог располагает.

Надежда Исмайлова

Иллюстрации Маргариты Керимовой-Соколовой