«Новый Континент» Американский литературно-художественный альманах на русском языке
Как правило, залы на 50-70 мест, именуемые официально Малой сценой, имеющиеся чуть ли не во всех столичных театрах, обычно предоставлялись для постановок экспериментальных, не рассчитанных на явный коммерческий успех.
Однако, постепенно статут Малой сцены в театральной жизни Москвы с некоторых пор заметно и интересно меняется. Здесь теперь играют вполне кассовые спектакли, рассчитанные на подготовленного зрителя, цена билетов тут не уступает тому, что платят за спектакли на Основной сцене того или иного театра.
По моему субъективному мнению перемена отношения к тому, что в контексте драматического искусства есть Малая сцена, началось с серии спектаклей, которые в Московском театре юного зрителя (руководитель Генриетта Яновская) стал придумывать и осуществлять Кама Гинкас, чьи спектакли постоянно идут в МТЮЗе.
Он сделал интересный жест – три спектакля молодых режиссеров. Два по классике (сказка Салтыкова-Щедрина и «Нос» Гоголя), один – по произведению известного современного драматурга. Все они отличались камерностью формы, минимализмом декораций, тем, что артисты играли буквально перед зрителями (сцены в ее обычном понимании не предусмотрено, поскольку под Малую сцену переделан был, наверное, репетиционный зал). Все рядом – акустика, свет, окно, выходящее на улицу, в котором видны крыши домов, что в каждом отдельном случае по контрасту с содержанием спектакля или в сосуществовании с ним создает дополнительный оттенок постановки.
Три названные спектакля стали знаковыми не только для самого МТЮза, а и для театральной карты Москвы целиком. (Собственно говоря, что такое Табакерка, театр-студия под руководством Олега Табакова, как не малая сцена МХТ или Современника. Недавно, театр-студия получила новое здание, которое учитывает современные веяния, иную, чем прежде машинерию театра, но Табакерка осталась, как площадка, что правильно с любой точки зрения.)
Итак, на Малую сцену специально стали ставить спектакли, и вскоре из той, что показывала опыты молодых режиссеров, она стала элитарной в хорошем смысле слова площадкой, что закономерно, как и остальное в городской жизни, поскольку выживать приходится и театру. Вот и ищут его художественные руководители новые формы общения со зрителями.
Так с этого сезона в Театре имени Маяковского на Малой сцене придумали и ввели в афишу цикл встреч с актерами театра. (Такой формат известен по выпускам телеканала «Культура», где актеры и режиссеру в меру своей известности отвечают на вопросы из зала. Понятно, что у таких встреч есть четкий сценарий, чтобы дать о госте студии наиболее полное представление.)
Понятно, что в контексте театра (родные стены), где артист служит в менее заорганизованной форме, ему/ей легче будет говорить со зрителями. Понятно, что и в такой форме контакта мастера сцены и публики не так много останется места для импровизации. Но все же живое и сиюминутное общение кажется плодотворным и перспективным и как проект, и как расширение того, что есть Малая сцена.
Просматривая афишу московских театров, обратил внимание, что где-то еще, кажется, у вахтанговцев, та же инициатива получила развитие и поддержку, что закономерно и правильно.
Главное, что меньше стало пафоса, а больше – диалога об искусстве. Это Олег Меньшиков, придя в Театр Ермоловой в качестве художественного руководителя, хотел в одной из витрин уличных выставить экран, чтобы прохожие на Тверской улице в режиме реального времени могли бы видеть и репетиции, и спектакли, чтобы о том и о другом иметь некоторое представление.
Не уверен, что эта идея у ермоловцев пошла, а вот в Зале имени Чайковского ее благополучно и конкретно осуществили. В просторном фойе укрепили большого размера экран, и те, кто не попал на концерт по каким-то причинам, могут смотреть весь концерт, сидя на круглых скамейках около колонн. Конечно, это не столь удобно, как в мягких креслах в зале, не так пафосно и празднично, но впечатления от увиденного достаточно, чтобы частично или полностью прослушать вокальные или оркестровые партии, посмотреть на танцевальные па. Думается, что уважение к зрителю, проявленное в Зале имени Чайковского без риторики и помпы кажется современным, ясным и деликатно выраженным намерением дать зрителю шанс послушать хорошую музыку, услышать настоящий вокал.
Еще два слова, чтобы чуть снизить градус воодушевления.
В театры ходят много молодых людей, хорошо одетых, ухоженных, самодостаточных по внешнему виду и поведению.
Их не смущает при этом, что в театре «Практика» они на подушках сидят прямо на полу перед первым рядом, и что артисты играют перед ними совсем близко. На Малой сцене Электротеатра Станиславский квадратные мягкие подушки, как в раскладных креслах, капельдинеры кладут на ступеньки в проходах между рядами (это, конечно, не откидные кресла в филармонических залах, неудобные и создающие некоторый психологический дискомфорт для сидящего на них).
Нет, все просто, демократично и без натуги, без упора на значительность. Как бы там ни было, зрителям нравится, поскольку лучше так посмотреть модный и востребованный зрителями спектакль, чем не увидеть его совсем. А, если учесть, что в репертуаре театров в Москве одно название спектакля может встретиться раз в месяц-два, то к мнимым неудобствам описанного рода зрители относятся спокойно, с улыбкой и пониманием.
Из сказанного выше следует только то, что театр не исчезает, не уступает по вниманию зрителей к себе – кино, живет, ищет себя в новых проявлениях и проектах, что радует и обнадеживает, даже впечатляет, как это ни удивительно при засилье блокбастеров и опен эйров в любой точке города.
Илья Абель