Сергей Жуковский | Океан Эльки

Едва Элька мягко плюхнула на плоскую скользкую жестяную чашу весов зевающего блестящего карпа, где-то вдалеке нежно завыла скрипка.

– О! – весело ощерился высокий жилистый грузчик. – Опять – твой, бабочка! Припёрся, итит его! С балалайкой своей!

– А тебя, Колька, завидки берут?! – девушка из соседнего отдела замерла со щепотью мелкой солёной рыбёшки. – Кильку ещё подай! Не стой столбом! Слышь?! Заканчивается… Колька?! Кильку!

Элька громко стукнула о вторую чашу весов чёрной гирькой. Красная стрелка задёргалась и, наконец, замерла на ста двадцати граммах.

Волшебная музыка Вивальди медленно заполняла гулкое пространство «Океана».

– Эль… – девушка вытерла красные мокрые пальцы о серое влажное полотенце и быстро подошла к подруге. – Слышь? Ты этого дурака нашего, Кольку, не слушай… Ляпает, что в мозгу влетит… Элька? Выйди… Слышь, Эль? Пойди, выйди к пианисту своему… Что он там стоит, надрывается? Который раз – уже… Есть у тебя сердце или нет?

Полная розовощёкая покупательница с любопытством посмотрела на девушек.

– В кассу! – Элька протянула женщине маленький бумажный листок и повернула рыженькую, в мелких золотистых завитушках голову. – Вам – сколько?

– Мне… – мужчина в чёрном драповом пальто пожевал губами. – Мне… Мне – парочку… Только – крупных ложи… Покрупнее…

Элька зашарила треугольным сачком в громадном, слегка мутноватом аквариуме. Полусонные карпы слегка качнулись в стоячей зеленоватой воде.

– Подруга… – зашептала селёдочная девушка. – Слышь?

– Отстань, Маш! – Элька один за другим шлёпнула на коричневый лист бумаги карпов. – Хватит?

Мужчина посмотрел на стрелку весов. Открыл рот.

– Эль… – Машка тронула девушку за локоток. – Ну, не будь дурой… Выйди… Скажи человеку… Убирайся, мол… Надоел, скажи… Воем своим людям глаза мозолить… Нечего, скажи, тут на своём баяне дудеть…

– Ну… – мужчина не отрывал взгляда от стрелки весов. – Давай – ещё одного… Пожирнее – только…

– Элька? – Машка качнула белокурой головкой. – Ну, имей совесть! Жалко же мужика! Есть у тебя душа или нет?! Дура – ты бесчувственная! Ей-богу!

– Нет!

Элька со всей силы шлёпнула большой рыбиной о чашу весов. Мутные капли воды весело брызнули на лицо и пальто мужчины. Все покупатели гастронома замерли и уставились в сторону карпов. Мужчина чёрным рукавом медленно утёр слегка впалые орошённые щёки.

– Нет у меня души! – снова крикнула Элька. – Нет! Поняла?!

Магазин затих. Элька судорожно всхлипнула. Сквозь пелену слёз глянула на длинное тёмное драповое пятно и бросилась в подсобку.

– Ой, Господи… – Машка зачем-то посмотрела на свои маленькие красные ладошки. – Чёрти что творится… Точно, что ли, втрескалась? Как – помешанная…

– Баба! – вдруг коротко и высоко хохотнуло «драповое пальто». – Что с бабы возьмёшь? Баба она и есть баба! Моя – тоже! Истеричка… Двадцать лет живём, а как… Как вша под зад залетит, так…

– Гражданин! – обозлилась Машка. – Ты чего несёшь?! Совсем очумел?! Есть у тебя совесть или нет?!

– Я… – покраснел мужчина. – Мне только…

– Покупаешь, так покупай! – зазвенел Машкин голос. – И нечего баб чужих судить! Не твоего ума дело! Понял?! Свою суди! И свою хай! Бери свою рыбу и катись отсюда! К чёртовой матери! Чтоб духу твоего здесь не было!

– А что я… – побледнело «чёрное пальто». – Я только хотел…

– Хотел он! – возмутилась старушка в старой короткой каракулевой шубке.

– Хрыч штарый! Шам пешком шыпет! А баб шудит! Шука штарая!

– Ну, что тебе опять надо?! – заплаканная Элька ураганом вылетела из кованых дверей служебного входа магазина. – Что ты опять душу мне рвёшь?! Зачем снова припёрся?!

Человек медленно опустил скрипку.

– Где – пальто?! – женщина перевела дух. – Где – твоё пальто, изверг?! Что молчишь?! Холод – на улице! Зачем голый стоишь?! Что тебе от меня надо?! Замужняя – я! Дети – у меня! Трое! Трое детей! Понял?! Где – пальто?! Три девки! Мал, мала меньше! Что молчишь, ирод?! Онемел?! Пьяный?!

– Там… – вдруг мягко улыбнулся мужчина. – Вы только не кричите…

– Где – там?! – Элька гневно повертела головой. – Где – там?! О, Господи! Совсем чокнулся! Зачем же ты его на скамейку грязную кинул?! Загаженная же скамейка! Все голуби её сверху обкаки… Ой, дурачина…

Женщина подбежала к мокрой, без пары брусьев на сиденье, облезлой скамейке. Развернула короткое серое пальто.

– Ну?! Что я тебе говорила?! Вся подкладка – в какашках голубиных! Додумался! Богатый – больно?! Много польт имеешь?!

В дверном проёме служебного входа появилась полная грудастая дама.

– Эльвира Павловна! – дама посмотрела на мужчину. – Кто за вас работать будет?! Что за – фокусы?! Ну-ка, быстро на своё рабо…

– Маргарита Игоревна! – за спиной дамы возникло личико Машки. – Я подменю Эльку! Я подменю! Маргарита Игоревна…

– Совсем у меня распустились… – дама снова глянула на скрипача. – И ты, парень, не вой над ухом… Люди здесь работают… План выполняют… А ты воешь… Как – пила какая… Аж слушать тошно… Покупатель жалуется…

– Да кто жалуется? – удивилась Машка. – Кто жалуется-то?!

– Вот! – Маргарита Игоревна развела полные руки. – Ещё одна выискалась! Такая же! Тоже мне! Защитница! Ну, и коллектив – у меня! Никаких нервов не хватит! Ещё не дошло – где работаете?! Не – в булочной! В магазине! Одном! На – всю республику! Ни стыда, ни совести!

– Маргарита Игоревна… – Машка подбородком прильнула к толстой плечевине дамы. – Ну, Маргаритушка Игоревна… Не ругайтесь на нас… Мы же работаем… План даём… Никогда на нас жалоб не было… Все только хвалят… Одни вымпелы – у вас… В кабинетике вашем… Заведующем… Одни – грамоты… И – знамя даже… Которое – проходящее…

– Грамоты… – женщина слегка повела массивным бюстом. – Шибко грамотные все стали… Почему вчера была недостача? На семьдесят три рублика магазин наказали… Пятьдесят восемь копеек… И главное ж – по кассам всё сходится! Все чеки лично перепроверила! А товар – где?! Куда нырнул?! В чьи карманы?!

– Маргарита Иго… – задохнулась от возмущения Машка. – Вы что… Вы ду… Вы…

– Вы-вы-вы… – передразнила завмаг. – Только «выкать» и можете! А сами… Чуть я глаза отведу – к мужикам бежите! На холод! В одном халате! Почки себе хочешь поморозить?! Дела свои бабьи позастужать?! Чтоб мучиться потом?! Чтоб не родить после?! Телогреек, что ли, в подсобке нет?! Какого лешего голые стоите на ветру?! Чьё – пальто?! Что молчим?!

– Его… – наконец, кивнула Машка. – Его – это пальто! Он в пальто, видать, пиликать не может! Тесно ему в пальто сучком этим водить! И ворот мешает! Вы ж видели – как они все челюстью наваливаются! Чтобы скрипка не выпала! И такие рожи корчат! Таки-и-ие рожи… Аж – жуть! Будто их всех изнутри корёжит! И глаза закатывают! Одни белки сверкают!

– Смычком… – опять улыбнулся человек.

– Как?! – Маргарита Игоревна вновь колыхнула грудью.

– Это… – человек поднял правую руку. – Это – смычок…

– Ты откуда такой взялся? – завмаг быстро вытянула из кармана халата пачку «Marlboro». – Шибко умный… Из филармонии, что ли? Эльвира Павловна!

Женщина глянула на озябшую Эльку.

– Особое приглашение требуется?! Кому сказано: не стой голая! Некому нам бюллетенить! Оденься, тебе говорят! Надень пальто! Быстро!

Элька осторожно влезла в пальто. И сразу сунула озябшие полиловевшие кисти в рукава.

– Ну?! – Маргарита Игоревна щёлкнула зажигалкой. – Что замолчал? Играй давай… Кого ты там играл? Аж весь магазин твоей музыкой продуло… Насквозь… Опять неделю не выветрится… Как звать-то тебя? Что оробел? Говори уж… Коль свататься пришёл… Чтоб знали мы – какой гусь к нам пожаловал…

Машка хохотнула.

– Ну?! – завмаг выпустила густую струю дыма. – Мы ждём…

Человек потупился.

– Ишь! – заулыбалась женщина. – Какой он – робкий у тебя, Эльвира Павловна… Прям – красная девица… Глазки опустил… Шнурочки свои разглядывает… Ты знаешь, мил человек, что мы свою Эличку в обиду не дадим? Что из тебя всю подноготную вытрясем… Кто таков, откуда взялся, какие гроши имеешь, что – на уме… Эличка у нас – на особом счету… Таких, как она, ещё поискать надо… И кому попало её не отдадим… Слышишь, парень? Не отдадим… По пальтишку судя, с деньгами у тебя – швах? Раз к женщине таким охламоном заявляешься… А на какие шиши думаешь семью содержать? На шее Элькиной отсидеться мечтаешь? Решил – раз она в торговле находится, так тебе каждый день разносолы подавать будет? С кофеём! Прямо – в постелю! А ты только на скрипке будешь бренчать! Днями целыми! Так, что ли, решил устроиться?! Ши-и-иш… Не выйдет, парень… И не мечтай даже… Верно я говорю, Маша?

Девушка кивнула.

– Ага… Только…

– Безо всяких – «только»… – Маргарита Игоревна затушила сигарету о край громадной серой металлической урны. – «Только»… Знаю я… Добре знаю, что у мужиков – на уме… Девку в постель завлечь… Осрамить… Дитя заделать… И – в кусты… И – поминай, как звали… Ищи-свищи его потом, козла… По всей стране… Чтоб алименты дитю платил… А он бегает, гадина… А если и заплатит когда, так – пять копеек… Дитю – на карамельку… Я вас всех с потрохами вижу… Все вы одним миром мазаны… Как звать тебя, гражданин?! Что молчишь?! С тобой разговаривают?! Или – со скамейкой?!

– Ё-моё! – в проёме служебного входа показался Колька. – Скрыпач! Собственной персоной! А я-то думаю: что за – тишь?! Думаю: околел мужик! Дай, думаю, гляну! А он – жив, зараза! Стоит, понимаешь! При параде! В галстуке! В щиблетах! За рупь двадцать! Таких, как ты, фраерок, мигом «опускали»! И – под «шконку»! Чтобы звука вякнуть не смели! А этот тут вырядился! Опять с балалайкой своей стоит!

– А ты что шляешься?! – Маргарита Игоревна пристально смотрела на скрипача. – Почему не работаем?! Кто товар подавать будет?! Я?!

– Так… – обиделся грузчик. – Всё ж роздано, гражданка директор! По – всем отделам! Под – завязку! Могёт рабочий класс пыхнуть на пару раз?!

– Или тебе, парень, с нами говорить не полагается?! – завмаг сделала несколько шагов. – Не положено, видать, по статусу! Не доросли мы ещё! До – симфоний твоих! Так?! Это ты девке можешь своими операми голову дурить! А мне – не надо! Видала я на своём веку таких! Умных шибко! В очёчках! С запонками заморскими! Все, как один, гнидами были! Нищими! Зато, как болтать начнут, не остановишь! Такого наплетут, аж уши – красные! Слушать их! Ты вот сначала потрудись! Как – все нормальные люди! Добра наживи! Пальто себе человеческое купи! С обувкой приличной! А потом уж и приходи! Свататься… Голодранцев нам тут не надобно! Не на тех нарвался!

– Отвечай, падла! – вдруг рассвирепел грузчик. – Отвечай, потрох сучий, когда к тебе разговаривают! А то я щас твою дудку тебе в жо…

Скрипка с тонким ужасным визгом обрушилась на немытую, всклокоченную голову Кольки. Грузчик выпучил белесые зенки. Слегка присел от нового удара. И, когда человек широко замахнулся смычком, нагнулся и коротко саданул скрипача в челюсть. В воздухе мелькнули потёртые подошвы туфель. Человек плашмя рухнул в небольшую лужицу и замер.

– Аа-а-а-а-а-а-а! – холодный осенний день, как лезвием, вспорол женский крик. – Аа-а-а-а-а-а-а-а!

Элька со всего разбегу прыгнула на согнутую спину грузчика. Схватила двумя руками за волосы. И снова отчаянно завопила.

– Ё-о-о-о-о! – заорал Колька. – Итит твою! Су… Пу…Ти…

Стараясь стряхнуть с себя девушку, мужчина резко крутанулся. Зацепил правой ногой выбеленный бордюрный камень. И опрокинулся на бок.

– Гадина! – падая вместе с грузчиком, снова завопила Элька. – Гадина! Убью!

В квартирах – над магазином гулко застукали окна.

– Да разнимите же их! – Маргарита Игоревна глянула на оцепеневшую Машку. – Что стоишь, как статуя?! Бегом в мой кабинет! Звони в милицию! Убьют же! Бегом! Живо!

– Ага… – ещё больше побледнела девушка. – Ага…

Под рукой Эльки оказалась половина грязного серого кирпича.

– Стой! – тонко заорала завмаг. – Стой! Стой, деточка!

Элька – красная, растрёпанная – посмотрела на круглые испуганные глаза грузчика. Громко шмыгнула носом. И с силой влепила крошащийся кирпич в асфальт. Возле – левого белого уха мужчины.

– Деточка моя… – задыхающаяся Маргарита Игоревна подбежала к упавшим. – Господи, боже мой… Что же творишь, девонька? Успокойся… Успокойся, милая… Слышишь? Пусти этого дурня… Да отцепись ты от него! Эльвира!

Девушка с трудом оторвала онемевшие пальцы от ворота чёрной засаленной рубашки.

– Вот и – молодчинка… – закивала завмаг. – Вот и – умничка… Вот и ладно… Вставай, Эличка… Поднимайся… Смотри: все коленки себе побила… Ну, разве так можно? Пришибла бы дурака этого… Сама бы в тюрьму загремела… А там – ой, как не сладко… И – за кого?! За нищего этого! Который…

Маргарита Игоревна гневно обернулась.

– За тебя, Чайковский ты чёртов, девка чуть под монастырь не пошла! Слышишь, иудина?! Или тебе вместе с языком и ухи отшибло?!

Человек медленно поднялся из лужи. Потрепал грязной ладонью по мокрой штанине брюк. Посмотрел на сломанный смычок. И медленно пошёл прочь…

– Ой… – опомнилась Элька. – Пальто… Парень… Парень?!

Человек не оборачивался.

– Да постой же ты! – Элька, на бегу, зацепилась поломанным каблуком туфли об асфальтовую выбоину. – Да погоди же ты! Парень?!

Человек остановился.

– Слышишь… – девушка схватила мужчину за локоть. – Ой… Куда ты летишь? Как – бешеный… Божечки… Грязный – весь…

Элька выбралась из пальто и вдруг захохотала.

– Как – поросёнок! Слышишь? Ой… И пальто твоё – тоже… Замузюкано всё… Как пойдёшь? В чём? Парень? Как звать-то тебя? Скажи… Не хочешь? Ну, и не говори… Потом скажешь… Да? Ты пальтишко-то накинь пока… Я с него грязь поотряхаю… Чтоб ты до дому доехал… Далеко живёшь? А дома ты его сними… И в химчистку отнеси… Не стирай только… А то совсем попортишь… Слышишь? А хочешь я тебя пока телогрейку нашу дам? А пальто сама снесу! Нет? Я в перерыве снесу! Обеденном…

– Эльвира Павловна… – мужчина посмотрел прямо в светло-карие глаза девушки.

– Меня папка так назвал… – вдруг смутилась Элька. – Представляешь?! Сдуру –

видать! Хотя не пил… Агрономом был… Потом в сельсовет его выдвинули… Все в родне – Клавки, Томки, Таньки, Нюрки… Катерина ещё есть… Двоюродная – моя… В Тамбове живёт… Умная… Институт кончила… Конструктором на заводе работает… А я – Эльвира! Такая же – Эльвира, как ты…

Девушка задумалась.

– Как ты… Как ты – Адольф! Ну?! Представляешь?! Меня в школе дразнили: Элька-сарделька! Я даже поначалу отзываться бросила! На Эльку эту! А потом привыкла… Подумаешь… Ну, сарделька… Что тут – такого? Правда?

Мужчина снова опустил глаза.

– Так у тебя, кроме пальтишка этого, есть что надеть? Или – нет? Я не поняла… Парень?! Ну, что ты такой хмурной стоишь?! Злишься на меня?! Ну, прости меня, бабу… Соврала я тебе, слышишь? Нет у меня никого! Никаких детей нет! Понял? Нет у меня дочек… И замужем всего год была… За – геологом одним… А он в тайгу убежал… И – всё… Там и остался… Комаров кормить… Звал меня… Чтобы приехала, мол… Чтобы мы вместе комаров кормили… Ага… Сейчас… Нашёл дуру… Чтобы я из столицы в глухомань помчалась! Так и не приехал больше… Так в тайге и сидит… И развели нас без него… Я даже думать про него забыла… И как любить – тоже… Уже и не помню – как… Да и не любила вовсе… Жалела его, бородатого… Вечно голодный ходил… В штанах старых… Вот как ты!

Девушка снова хохотнула.

– А, может, судьба мне – такая? Таких чудиков встречать… Что ты молчишь? Видишь: всю жизнь свою тебе рассказала… А ты – снова… Как немой… Скрипку жалко? Да?! Так мы новую купим! Не хмурься, слышишь?! Новую купим! Лучше! Ты мне только скажи: где они продаются! А через три дня получка будет! И купим скрипку! Новенькую! Блестящую! Какую ни у кого нет! И будешь ты снова на ней пиликать! Нет, не думай, парень… Я люблю песни! У меня даже пластинки есть! Много пластинок! Разных! И – Пугачихи! И – Кобзона! И – Зыкиной! Мне больше всего Зыкина нравится! Как запоёт… Плавно – так… Душевно… Аж сердце из груди прыгает… Так нравится… Она на мамку мою похожа… Такая же – баба… Простая… Русская… Душевная… Три года назад померла… Представляешь? Ничем не болела… А тут вдруг – оп-па! Почки… Слепнуть стала… Я уже здесь работала… Икорку ей носила… Рыбку красную… Нет, ты не подумай: покупала… Дешевше, правда… Чем – для всех… Но покупала… Мамка очень рыбку любила… А потом врачи сказали: нельзя… Ничего нельзя… А я ей украдкой всё равно носила… В больницу… Видела уже, что уходит… Чего, думаю, – нельзя? Когда всё равно не… Парень? Заболтала тебя, да? Слушай… Я к семи заканчиваю… Ты пальто в химчистку снеси… Умойся… Поешь… И ко мне приходи, да? Сюда… Я ждать тебя буду… Тебе никуда вечером не надо? Никто тебя не ждёт? Вот и добренько… Я работу закончу… Мы с тобой в кино сходим, да? Всё равно – какое… Я уже сто лет не ходила… Не с кем… А одной… Одной – не могла… Стыдно было – одной… Понимаешь? А с тобой – хочу… Не знаю – почему… А хочу… Очень хочу… Слышишь, парень? Очень хочу… С тобой… Ты только приди… Не обмани, да? Придёшь?

Сергей Жуковский