Метаморфозы Мартина Вальзера

Мартин Вальзер – последний ныне здравствующий представитель «поколения вернувшихся», входивший вместе с Рихтером, Бёллем, Грассом, Кёппеном, Ленцем в «Группу 47», с которой начиналась литература послевоенной Германии. Их всех представлял читателю недавно опочивший влиятельный критик Марсель Райх-Раницкий. Вальзера связывали с ним особые драматические отношения: дружба-вражда. При этом критик, заслуживший репутацию «Литературного Папы», считал Вальзера одним из самых крупных современных писателей, называл его гениальным, что не мешало литературным разносам.

Предопределение пути

Вальзер, родившийся в 1927 году в католической семье в Баварии, рос мечтательным тихоней, с 12 лет писал стихи. Не окончив школы, в 1944 году был призван в вермахт. Вскоре мать получила извещение о гибели старшего сына. Солдат горного егерского полка, Мартин попал в плен к американцам, не став, к счастью, «навеки восемнадцатилетним». В лагере ему вновь повезло: замеченная начальством страсть к чтению избавила его от обязанности мыть танки, ему нашлось место в канцелярии, а вскоре американский лейтенант, симпатизировавший молчаливому очкарику, и вовсе отвёз его с рюкзаком, набитом книгами, в родной городок на берегу Бодензее. Вскоре к его сокровищам добавился двухтомник Гейне, добытый у букиниста. «Атта Тролль» просто свёл юношу с ума. По окончании школы он изучает литературу, историю и философию в университетах Регенсбурга и Тюбингена. В 1951 году защищена диссертация о поэтике Франца Кафки. Поработав радио- и телережиссёром в Штуттгарте, Вальзер окончательно избирает писательский путь.

Успешный дебют тридцатилетнего

Его первенец «Самолёт над домом и другие рассказы» (1955) был в том же году отмечен премией Группы 47, в которую он был принят в 1953-м. За роман «Браки Филиппсбурга», первый в трилогии, куда позже войдут «Один тайм» (1960) и «Единорог» (1966), Вальзер получил в 1957-м премию Германа Гессе.

В его первых рассказах заметно влияние Кафки, что сразу подметил Райх-Раницкий: в них сильно притчевое начало, концепция личности близка Кафке: герои ощущают себя чужаками во враждебном мире. Даже в ситуациях прослеживается нечто кафкианское: герои безуспешно сопротивляются властным инстанциям, от которых невозможно ускользнуть: будь это всесильный финансовый магнат, жестокосердый неумолимый врач страховой кассы или бюрократы домоуправления. Возвращаясь к упрёкам критиков в приверженности к героям-неудачникам, Вальзер писал: «На мой взгляд, вся мировая литература имеет дело с неудачниками. Просто все герои, от Антигоны до Йозефа К., не относятся к тем, кто выигрывает в жизни. Кроме того, каждый, перебрав в памяти своих знакомых, может констатировать, что люди интереснее, когда они терпят неудачу, чем когда оказываются победителями». Неудача вызывает напряжение творческих сил, что Вальзер ценит превыше всего. Из неудач, которых на его пути было немало, вырастал его собственный успех.

Ироничный и яростный хронист нашего времени

«Браки Филиппсбурга» – роман, в котором талант Вальзера раскрылся по-новому: он проявил себя как мастер нюансировки бытовой детали и создал настоящий микрокосм провинциального городка. На этот раз автор не отстранён, не безучастен к героям, он явно критичен. По жанру книга близка «роману карьеры» Бальзака и Мопассана.

Действительность Западной Германии конца 50-х годов, пережившей экономическое чудо, представлена Вальзером в ярком и беспощадном свете. Главный герой Ганс Бойман, внебрачный ребёнок деревенской служанки, получивший образование ценой неимоверных усилий, вступает в жизнь с желанием выбиться из унизительной бедности и надеждой преуспеть на стезе журналистики. Читатель знакомится с ним в первый день его приезда в Филиппсбург, когда, он безуспешно пытается попасть на приём к главному редактору «Вельтшау» Бюсгену, а затем, изнемогая от жары, тащится на окраину, чтобы снять задёшево комнатёнку.

Движение героя по лестнице к материальному успеху длится недолго, ибо за ним стоит любящая Анна Фолькман, его недоучившаяся «однокашница», а точнее – её отец, богатый и влиятельный делец, предложивший Гансу работать вместе с Анной в рекламном бюллетене Союза промышленников. Вхождение в так называемое высшее общество оборачивается моральным скольжением вниз. При этом он гонит прочь мысли о том, что предаёт свою юность, её идеалы. Он успокаивает себя: такова неизбежная цена за превращение юноши в преуспевающего мужчину. К этому выводу Ганс приходит, наблюдая общество, в которое он вошёл на вилле Фолькманов. Лживость пронизывает все отношения гостей, среди которых известный гей, главный редактор Бюсген и режиссёр тен-Бенген, врач-гинеколог циник Бенрат и адвокат Альвиц, «нацеленный только на то, что поддавалось измерению в цифрах», певица-наркоманка Алина и владелица художественного салона Сесиль – предмет вожделения сразу нескольких гостей. Завеса лжи особенно плотно окутывает семейные отношения, где плохо скрываемая, подчас убийственная ненависть супругов соседствует с откровенным адюльтером. Взгляд героя проникает за эту завесу, ему противно это соседство, и всё же радость пересиливает горечь: ведь он одолел путь наверх. Этим путём идти нашему герою… А у тех, кто не вписался в лживый мир, как жена Бенрата, нежная «женщина-грёза», или как талантливый аутсайдер Клафф (тот отстаивал своё самостоянье, не шёл на компромиссы), выход один – самоубийство.

Роман «Браки Филиппсбурга» в обширном хотя и неравноценном творческом наследии плодовитого Вальзера остаётся одной из вершин, более того, он стал источником тем и коллизий для его последующих произведений.

Огромный 900-страничный роман «Один тайм» явил значительные перемены в писательской манере Вальзера. Профессия главного героя Ансельма Кристляйна – торговый агент – позволила расширять и бесконечно менять диапазон действия. Отсюда – замах на эпос. Главное в книге – потрясающее внимание к деталям. Автор рассматривает их под микроскопом, причём важные и незначительные соседствуют на равных. В этих деталях кроется правда. Но при этом сам «фанатик микроанализа» (оценка Райх-Раницкого) признаётся, что не знает, что «даст в итоге сумма этих многочисленных подробностей». Из суммы нюансов трудно создать эпический мир. Слова нанизываются, как бусины в ожерелье, водопады, бесконечные каскады слов. При этом «читатель тонет в словесном потоке, не в состоянии оценить артистичность первоклассного жонглёра и его рискованный юмор» (Г.М.Энценсбергер). А юмор Вальзера граничит то с цинизмом, то с дружелюбным сарказмом. В этом романе, как и в первом, говорится только о сексе, не о любви. Автор проявляет себя как апологет повседневного существования, но это поток жизни без берегов. И в целом роман, по мнению Райх-Раницкого, «являет собой аморфную эпическую массу, где полная бесформенность возведена в принцип построения».

Тем не менее именно Райх-Раницкий назвал Вальзера нарушителем спокойствия и отважным провокатором. Если помнить, что так критик аттестовал и любимого им Генриха Гейне, становится понятно, что он знал цену Вальзеру и предъявлял ему требования в соответствии с его талантом. Да, он назвал его роман «По ту сторону любви» (1976) «никуда не годной, жалкой и бессодержательной книгой», но ведь когда вышла в 1978 году его новелла «На полном скаку», именно Райх-Раницкий первым оценил: «Шедевр!» и был прав: в наследии Вальзера она, изданная более чем полумиллионным тиражом, и сейчас занимает центральное место. Мартин Вальзер как протоколист колик и судорог общества был оценён и неоднократно отмечен литературными премиями: имени Герхарта Гауптмана (1962), Шиллера (1980), Бюхнера (1981), Рикарды Хух (1990), Гёльдерлина (1996). И это далеко не все награды, и они вполне заслужены.

Многоликость таланта

Поселившись в 1957-м в Бодензее, вдали от суетной толпы, Вальзер не стал отшельником. В середине 60-х он участвовал в предвыборной борьбе в пользу Вилли Брандта и активно занимался публицистикой. Он ездил в Гарвард и в Москву и прослыл «симпатизантом» (так называли сочувствующих террористам РАФ и коммунистам). Тяжесть «наследия Освенцима» побудили его отправиться во Франкфурт на процессы по делам нацистов из Аушвица. В итоге появилось большое эссе «Наш Аушвиц» (1965). Оно завершается признанием: «Достаточно одного взгляда на Освенцим, и каждый должен будет признаться, что мы со всем этим не разделались. Всё равно, как ты с этим поступишь, но переложить свой долг на чужие плечи ты не сможешь. … Больше всего мне бы хотелось не смотреть на Освенцим. Но я принуждаю себя к этому. Если я некоторое время не принуждаю себя смотреть на него, то замечаю, что начинаю дичать». Запомним эти слова.

Он был противником войны во Вьетнаме, а затем – в Афганистане: «Я не ощущаю себя на стороне людей, ведущих войну». С завидным постоянством к месту, а чаще не к месту, явно опережая события, Вальзер выступал против раздела Германии, за её объединение. И ход истории подтвердил его правоту. «Поговорим о Германии» – так назвал он публицистическую книгу 20 лет спустя, в которой продемонстрировал чуткость сейсмографа к переменам в общественном климате. Он мог ошибаться в оценках, но тенденции улавливал верно.

Поистине трогательна забота Вальзера о литературной традиции. В книгу «Опыт и опыт чтения» (1965) вошло эссе «Гёльдерлин на чердаке», немало способствовавшее возвращению из забвения поэта, который ощущал себя гражданином грядущих поколений. Недовольный сам собой и своим временем/безвременьем, поэт писал: «Я люблю человечество грядущих столетий». В позднем эссе «Соответствовать Гёльдерлину» (1998) Вальзер представил самого звёздного из романтиков посредником в споре между прошлым и будущим. Соответствовать Гёльдерлину означает, по Вальзеру, «не останавливаться на самом себе», а приближать мир к идеалу. В этом – призвание гения.

«Объяснение в любви» (1983) –так назвал Вальзер сборник своих эссе и статей, посвященных классикам Шиллеру, Бюхнеру, Гейне, Кафке, Прусту, Брехту и современникам. Само название говорит о его отношении к собратьям по перу. Вальзер не только писал, но и читал в Германии студентам лекции по поэтике и в течение 10 лет преподавал в США и Англии, что увеличило его известность.

Вальзер – автор 15 пьес, он оставил заметный след и в драматургии. Первая его книга в моей библиотеке – «Дуб и Кролик» (1964), сборник трёх антифашистских пьес, переведённых на русский язык. В его активе – книги путевых очерков.

Если бы Юрий Олеша не издал книгу «Ни дня без строчки», можно было бы использовать эти слова как эпиграф, как жизненный девиз Мартина Вальзера. Три тома своих дневников он недавно выпустил под названием «Жить и писать», туда вошли дневниковые записи с 1951-го по 1978 год.

Время позорных скандалов

В 1998 году Вальзер, выступая с речью во франкфуртской Паульскирхе по случаю вручения ему премии Мира немецкой книготорговли, назвал Освенцим «моральной дубиной» и высказался против превращения «национального позора Германии» в «политический инструмент». Когда-то, в своём эссе он написал: «Всеми нами владеет это искушение освободиться от Освенцима. … но мы должны признать: Освенцима нам не преодолеть». Под названием «Освенцим и несть ему конца» эссе Вальзера вошло в книгу-каталог «Berlin-Moskau. Москва-Берлин. 1900-1950», вышедшую в связи с одноимённой выставкой, прошедшей в двух столицах в 1995-96 гг. И вот спустя 2 года такой поворот, такая метаморфоза… Как я его объясняю? Уже отмечено сходство писателя с сейсмографом. Вальзер уловил настроения в немецком обществе, потребность пересмотра отношения к национал-социализму и на них откликнулся, поддался искушению, ибо таков был vox populi – глас народа…

В 2002 году последовало продолжение скандала: Вальзер написал роман-пародию «Смерть критика», в герое которой все узнали живого Марселя Райх-Раницкого. Насмешка, смешанная с затаённым уважением кроется в его имени – Эрл-Кёниг (отсылка к гётевской балладе «Лесной царь»). Могущественный критик по-королевски вершит свой суд во имя Немецкой Литературы. Но не язвительный гротеск стал причиной скандала, а антисемитские клише (в частности, выражение «убить еврея»), использованные автором. Зав. отделом культурной политики «Франкфуртер альгемайне» Франк Ширрмахер отказался публиковать роман на страницах газеты и заклеймил его как «документ ненависти». Книга написана наспех, и злобы в ней больше, чем остроумия – таково было мнение большинства. Эта книга нанесла серьёзный удар его репутации. Вальзер всячески отбивался от обвинений в антисемитизме и признавал лишь желание сквитаться с критиком, который «достал» его своими разгромными статьями. Тем не менее после вышеозначенных эскапад он уронил себя в глазах той части общества, мнением которой дорожил, и потерял право быть моральной инстанцией, каковой считался, как и Гюнтер Грасс, долгие десятилетия.

Повинную голову меч не сечёт, или На круги своя…

Обвинения в антисемитизме больно ранили писателя, но сидеть, посыпав голову пеплом, было не в его обычае. Одна за другой выходили новые книги, среди которых скандальная «Биография любви», «задевшая за живое самых благополучных читателей» («Шпигель»), роман о любви и сватовстве старого Гёте к Ульрике Леветцов «Любящий мужчина». Вышли «Мысли Мессмера» – «мозаичные камушки автобиографической психограммы», отрывки из дневника и записных книжек. Вальзер назвал вымышленного Мессмера «самым интимным персонажем». Ему он доверил свои мысли о старости, боли, смерти и главное признание: «Для меня писать – значит жить».

Признание ошибок приходит с годами. Журналисту Ширрмахеру пришлось умереть, чтобы Вальзер в некрологе смог написать: «То, что он предпочёл Райх-Раницкого мне, я понимаю сегодня лучше, чем тогда». Перейдя рубеж 85-летия Вальзер переосмыслил и своё отношение к еврейству. Тому способствовало его обращение к прозе основоположника еврейской классической литературы Менделя Мойхер Сфорима (настоящее имя Шолом Абрамович). Он открыл для него мир, дух и душу восточно-европейского еврейства. Благодаря ему он понял, каковы были евреи, как они чувствовали, о чём думали и мечтали. Год назад Вальзер написал о нём большое восторженное эссе, назвав его памятником Абрамовичу и посвятив его Сюзанне Клингенштайн, его давней американской знакомой, автору капитальной книги о культурной истории евреев. Правда, критика приняла его книжечку недоверчиво как попытку компенсировать прошлые скандалы.

В большом интервью, которое Вальзер дал журналу «Шпигель» в Мюнхене весной этого года, он признался, что, только прочитав Абрамовича, он наконец понял, что произошло с евреями. Изучение Гейне, дневников Виктора Клемперера не столь мучительно подействовало на него, как романы Абрамовича. «Клемперер подвёл меня к вопросу о позоре и вине на интеллектуальном уровне. Этот народ, который мы хотели уничтожить и уничтожили миллионами, я сейчас, только сейчас, действительно узнал. Только прочитав Абрамовича, я пришёл к тому, что никогда больше не смог бы произнести того, что сказал в Паульскирхе».

На встречу с журналистами Вальзер принёс несколько книг, среди них сборник его эссе и выдержек из литературных произведений «Наш Аушвиц. Рассмотрение немецкой вины», выпущенный издательством «Ровольт» в 2015-м. «Инициатива исходила от издательства, несмотря на реакцию прессы на книжечку об Абрамовиче, – говорит Вальзер. А она ведь показала, что я наконец избавился от своих заблуждений. Это было как переход в другую веру, избавление от мой прежней слепоты относительно еврейской судьбы. И Александр Фест из «Ровольта» попросил позволить сделать книгу, которая показала бы документально, как я десятилетиями рассматривал Холокост в то время как критики не имеют об этом понятия».

Читатель может ознакомиться и с интервью, и с последними книгами Вальзера. На пороге 90-летия он жаждет реабилитации, уходить с клеймом антисемита ему невыносимо. Ну что ж, повинную голову меч не сечёт.

Грета Ионкис